Историю еврейского народа нередко отражают произведения искусства, сюжет которых охватывает множество стран и поколений. Удивительным образом эти картины, как и наш народ, продолжают жить, несмотря ни на что.
Арье Штайнбергер родился в 1859 году в венгерской деревне Олашлишка. Очередная волна кровавых наветов в этом регионе привела к погромам, которые следовали один за другим, в конце концов вынудив семью Штайнбергеров покинуть родные края и какое-то время скитаться, прежде чем в 1906 году они окончательно осели в Будапеште.
Постепенно Арье стал поистине столпом местной еврейской общины. И это не удивительно, ведь он был весьма незаурядным человеком: прекрасно разбирался в законах иудаизма и был опытным учителем, знавшим множество историй из Танаха, которые помогали увлечь детей, приближая их к родной еврейской традиции. Также он был шойхетом (специально обученным резником кошерных животных), а кроме того, еще и кантором, глубоко преданным своему делу. Это был поистине праведный человек, приходя в синагогу, он не позволял себе говорить ни о чем ином, кроме Торы, Галахи и молитвы.
И даже этим не исчерпывались достоинства и таланты реб Арье Штайнбергера. Ко всему прочему, он был талантливым художником и сойфером (писцом святых текстов). Несмотря на то, что учился всему этому сам, без учителей и подсказок, его каллиграфия была безупречной. И то, что во все свои действия он вкладывал благоговение перед Творцом, ни для кого не было секретом.
Его любовь к работе с буквами уходила корнями в еврейский мистицизм, в сферу Каббалы. И тут важно отметить, что он был хорошо знаком с учением Зоар, в том числе с разделом, посвященным хиромантии (область знания, связанная с линиями на ладонях).
Наследие Льва
В возрасте 65 лет реб Арье оставил работу шойхета, чтобы уделять больше времени искусству сойфера и живописи. Тогда для семьи он изготовил прекрасную иллюстрированную Пасхальную Агаду и свиток Эстер к празднику Пурим. А чтобы обеспечить приданое трем подрастающим внучкам, написал три свитка Торы. В конце концов, один из них так и остался в семье — его стали использовать для чтения во время бар мицв внуков и правнуков. И все же главным шедевром автора, на создание которого ушли годы кропотливого труда, стало украшение деревянной сукки (шалаша) Штайнбергеров.
Оно представляло собой четыре холста, исписанных молитвами, которые необходимо читать в сукке. Великолепие каллиграфии здесь сочеталось с народными мотивами изысканных орнаментов и рисунков. Благословение при входе в сукку, благодарность Богу после еды, идеи, основанные на Каббале, о которых стоит поразмышлять, находясь в сукке, благословение на четыре вида растений (заповедь праздника Суккот), отрывки из Аллеля (псалмы восхваления Всевышнего, которые поют во время праздников) — все это было обрамлено потрясающими декоративными рамками. А под текстом и внутри рамок находились иллюстрации, изображающие жизнь и мечты реб Арье Штайнбергера. Некоторые сцены отражали бытность в Будапеште, другие были фрагментами его жизни в родной деревне.
Одно панно воссоздает элегантные золотые перила и ворота будапештской синагоги на улице Дохань, увенчанной венгерским флагом. Привычные для этого региона темно-зеленые кипарисы клонятся на ветру, а пальмы — казалось бы, неуместные для природы Венгрии — символизируют далекую землю Израиля. Здесь же изображены ушпизин — семь мистических гостей, которых приветствуют в сукке каждый вечер праздника: наши праотцы Авраам, Ицхак, Яаков, праведный Йосеф, Моше Рабейну, его брат Аарон и царь Давид – так раскрывается неразрывная связь нашей традиции с Танахом.
Среди пышных зеленых лугов, лесистых холмов и долин, мостов и старых, обнесенных стенами городов Венгрии реб Арье Штайнбергер разместил своих друзей и семью. Сначала их лица не были прорисованы (Тора предостерегает создавать изображения людей, таким образом предупреждая поклонение им), однако со временем для автора становилось все более важным запечатлеть в стенах своей сукки родных и близких, поэтому, проконсультировавшись со многими раввинами и учеными евреями Будапешта, он наконец придал их образам портретное сходство.
Среди изображенных можно даже обнаружить одну из внучек автора, Пироску. Она стоит почти по колено в траве, а у нее на руках ее первенец, Йеуда. Кстати, имя художника, Арье, которое переводится с иврита как «лев», есть на каждом панно — в виде этого царственного животного.
Реб Штайнбергер старательно смешивал краски и различные чернила с сосновым соком, чтобы защитить полотна от выцветания и обветшания из-за сезонных дождей, которые осенью часто орошают сукку.
Каждый год реб Арье собственноручно украшал стены семейной сукки, построенной на балконе его дочери Регины, и его шедевры делали этот шалаш центром внимания всей ортодоксальной общины Будапешта, привлекая длинные очереди нетерпеливых посетителей, которые стремились увидеть их своими глазами.
Увы, с каждым годом община становилась все меньше… В 1942 году реб Арье умер, не оставив отзыва на приближение войны. А полтора года спустя нацисты вторглись в Венгрию.
Поиски нового места жительства
Поначалу, будучи крупным городом, Будапешт оставался относительно безопасным по сравнению с сельской местностью – там евреев быстро и эффективно отбирали от основного населения, отправляя для уничтожения в Освенцим. И все же сын Регины Андор Платчек весьма дальновидно спрятал художественные шедевры деда в подвале синагоги на улице Дохань, чтобы вернее обеспечить их сохранность.
Как и некоторые другие евреи Будапешта, внучка реб Арье Пироска (по мужу Линденблатт) со своими тремя маленькими сыновьями пережила войну, укрываясь на заброшенном стекольном заводе, еврейский владелец которого передал его в собственность швейцарскому консулу Карлу Лутцу.
После войны оставшиеся в живых члены семьи реб Арье воссоединились в Будапеште. Тогда Андор вернулся в синагогу Дохани и забрал панно. Они были переданы на хранение его сестре Пироске, когда их мать была в уже в преклонном возрасте.
После того, как СССР захватил Венгрию, Пироска и ее муж Джено остались жить в Будапеште, изо всех сил пытаясь прокормить свою семью и, конечно, остаться людьми, соблюдающими еврейские законы.
Джено занимался птицеводством, Пироска продавала расписанные вручную косынки — любая работа по найму делала бы невозможным соблюдение Шабата. Четвертый их сын, Пауль Арье, названный так в честь реб Штайнбергера, родился у пары в 1946 году.
23 октября 1956 года, когда мальчику было десять лет, венгерские националисты восстали против Советского Союза, и на короткий период (уже вскоре советские танки вскоре подавили восстание) открылась уникальная возможность что-то изменить в жизни людей.
Уже в начале ноября Йеуда, старший ребенок Линденблаттов, вместе со своим другом перебрался через границу с Австрией, а из Вены они отправились в Израиль. Там, в разгар Суэцкого кризиса, Йеуда вызвался служить десантником.
Примерно через две недели после старшего брата 18-летний Георг, второй сын пары, отправился в Англию. А затем близкий друг семьи, убедив Пироску и Джено доверить ему их третьего сына Роберта, уехал с мальчиком в Америку.
История Пауля и других
Оставшись один с родителями, юный Пауль отвечал за семейное радио. Каждый день радио «Свободная Европа» транслировало сообщения, передаваемые в Венгрию, и однажды мальчик услышал одно на идише, которое было от его дяди Андора. В нем сообщалось, что остальные мальчики в безопасности. Сам Андор находился в Вене, он хотел помочь сестре выбраться из Венгрии и воссоединить семью в относительно спокойном месте.
В начале декабря в дверь Линденблаттов в Будапеште постучали двое мужчин. По их словам, они приехали от Андора. Семья должна была срочно приготовиться к отъезду: в 5 часов утра ожидался грузовик, который должен был перевезти их через границу на свободу. Последовали жаркие споры, ехать ли, что брать с собой, но, в конце концов, решение было принято в пользу переезда.
Пироска знала, что точно они возьмут с собой в Вену: все панно деда из их семейной сукки. Она осторожно разделила большие холсты на несколько составляющих, а затем свернула их в три свитка, обмотав для сохранности разрезанным на части плащом. Два свитка оказались большими — предполагалось, что их возьмут с собой они с мужем. А третий, куда меньший по размеру, был доверен Паулю Арье, который очень дорожил своей миссией и этим семейным наследием в принципе.
К сожалению, их первая попытка пересечь границу не удалась, но три недели спустя, на Рождество, Линденблатты предприняли еще одну попытку. На этот раз они ехали поездом, причем днем. Достигнув определенной станции у границы, они должны были перейти в вагон охранника поезда и ждать, пока их переправят. Однако казалось, будто в надежде уехать за ними последовал весь поезд. В сущности, план был на грани провала.
Пироска уже хотела вернуться, но Джено был полон решимости. Они направились по железнодорожным путям к сигнальной вышке, надеясь, что сигнальщик укажет им верное направление. И тут оказалось, что внутри вышки находилась еще одна еврейская семья. Эти люди подкупили железнодорожника, чтобы тот провел их через границу в Австрию. Но оставался вопрос, насколько ему можно было доверять?
Не имея денег, благодаря которым можно было бы торговаться за условия обеспечения безопасности, Линденблатты согласились выступить в роли подопытных кроликов. Семьи договорились о кодовом слове — Джено должен был сказать его железнодорожнику, прибыв на место, которое, как парень утверждал, и было границей. Спустя время железнодорожник вернулся назад, чтобы сопровождать вторую семью, а Пауль и его родители отправились в путь дальше.
Снег покрыл все возможные ориентиры. Однако вскоре Линденблатты встретили других беженцев и уже вместе с ними двинулись к цели.
Внезапно их остановили двое солдат.
— Мы забираем вас обратно! — рявкнули они.
Джено сразу же лег в снег.
— Вам придется меня нести. Я не сдвинусь с места, — произнес он. — Мы столько всего преодолели и так много прошли, что обратно уже не вернемся!
Беглецы попытались подкупить солдат. У Пироски была запасная пара обуви. Другая женщина нашла еще пару. И эти четыре изящных туфельки стали для нескольких семей спасительным билетом в Австрию.
Теперь, уже уверенная в правильности своего пути, группа двинулась вперед, ступая по глубокому снегу, дрожа от холода. В очередном сугробе потерялась обувь Пироски, поэтому дальше она шла уже босиком, не чувствуя под собой ног.
И снова им встретились люди. Кто-то из них быстро сунул Паулю в руку что-то твердое и круглое. Нервы его были на пределе, и он был уверен, что это ручная граната. Однако, оглядев предмет, мальчик с удивлением обнаружил, что это всего лишь яблоко – так их встретил Красный Крест.
Достойное место в истории народа
Вскоре Линденблатты оказались в лагере для перемещенных лиц в Австрии. А когда наконец на беженцев пришли документы, они вместе с Андором отправились в Америку. Куда бы семья ни поехала, сокровища, созданные Арье Штайнбергером, она всегда тщательно охраняла, поэтому шедевры неизменно оставались у них в пределах досягаемости — багажное отделение предназначалось для чемоданов, но никак не для бесценных семейных реликвий.
И вот семейство поселилась в Бруклине, в Вильямсбурге, их силы постепенно восстанавливались. Георг приехал к родным из Англии, Йеуда — из Израиля, Роберт и так уже был в Америке. Каждый раз, когда приходил очередной важный гость, Пироска с гордостью и трепетом доставала украшение сукки своего деда.
Однажды, спустя годы, когда старейшин семьи, помнящих реб Арье, уже не было в живых, а украшение сукки перенесли в дом Йеуды, Пауль услышал разговор двух мужчин в своей аптеке в Боро-парке. Они обсуждали, что скоро в новом музее будут выставлены предметы искусства, представляющие культуру и историю миллионов евреев, приехавших с разных концов света, чтобы поселиться в США.
Пауль и его братья задались вопросом: сами они не становятся моложе, и, как бы трепетно ни относились к шедеврам своего прадеда, будет ли следующее поколение знать, что делать с этими кусками холста, которые все еще хранятся в укромном месте, свернутые в свитки?
После многочисленных семейных обсуждений, по масштабам не уступающим тем, которые потребовались для отъезда из Будапешта, великолепное произведение искусства реб Арье Штайнбергера было передано на хранение Музею еврейского наследия Сафра. И хотя изначально его работы были созданы лишь для украшения временных стен сукки, теперь, отреставрированные, они стали неотъемлемой частью еврейской истории.
Иллюстрации:
- Арье Штайнбергер со своими тремя детьми (слева направо) -Гизеллой, Саломоном и Региной, прим. 1900 год.
- Первое панно сукки: благословение на четыре вида растений и молитва об искуплении, которые читают, зайдя в сукку. Справа изображен типичный будапештский многоквартирный дом, в облике которого экзотическое сочетание восточной и западной культур.
- Авраам отделяется от Лота.
- Голова льва, которая говорит об имени художника.
- Слева: молитвы приветствия ушпизин, каждый из которых представляет один из атрибутов Творца. В качестве иллюстраций тут приводятся семейные портреты и еврейские ритуалы. Слева изображена Пироска Линденблатт со своим старшим сыном Йеудой. Ниже — люди на мосту совершают обряд Ташлих. Справа: текст благословения после еды, украшенный снизу изображениями нескольких шалашей со съемными крышами.
- Держа в руках лулавы и этроги, прихожане синагоги в Суккот ходят вокруг бимы (возвышения, с которого читают Тору).
- В венгерской сельской местности на берегу реки стоят евреи, держа в руках букеты их четырех видов растений, на которые в праздник Суккот говорят особое благословение.
