Поездка из Москвы в Тулу таила в себе опасность, но перспектива ареста не была чем-то новым для этих двоих, каждый из которых уже успел сильно пострадать от рук коммунистической партии и ее прислужников за стойкую преданность еврейской вере…

Раввины Аарон Хазан (1912-2008) и его зять Моше Шейнер были подпольными участниками хабадской общины, постепенно разрастающейся и охватывающей Советский Союз. Живя за пределами Москвы, они были частью небольшой основной активной группы хасидов, которые обеспечивали работу тайной миквы, специальной синагоги и даже мацовой пекарни в доме самого рава Хазана.

Эта история произошла в 1966 году. Накануне они услышали печальную новость о том, что синагога в Туле была закрыта, а ее здание должно было быть отдано под клуб. В тот момент они не могли и предположить, что меньше, чем через 50 лет, раввин Зеев Вагнер с женой Ириной переедут в этот город и ознаменуют окончательное возрождение в Туле еврейской жизни. Все, что в тот момент занимало мысли рава Хазана и рава Шейнера — это мысли о свитках Торы, которые томились во влажном и темном подвале теперь уже бывшей синагоги, которая вскоре должна была быть захвачена безбожными советскими властями.

Они понимали, что технически святые свитки считаются государственной собственностью и что попытка вмешательства в ситуацию может привести к самой суровой мере наказания. Но также они понимали, что в еврейской традиции свиток Торы считается практически человеческим существом и что они ни в коем случае не могут допустить уничтожения или порчи святого Писания.

Когда раввины прибыли в Тулу, их ждало благое известие: местные евреи смогли так все организовать, что назначенный правительством на территорию синагоги охранник должен был на какое-то время отвлечься, и тогда можно было бы легко проникнуть в покинутое здание.

Спустившись по темной лестничной клетке, рав Хазан и рав Шейнер застыли, шокированные увиденным: на полу, среди разломанной старой мебели, картонных коробок и давно отправленных на свалку вышедших из употребления религиозных атрибутов, лежали свитки Торы, молитвенники и тома Талмуда.

Но времени на оплакивание горестной картины не было, необходимо было срочно действовать. Раввины могли унести с собой столько святых предметов, сколько получилось бы вынести за раз, а потому им пришлось быть весьма избирательными. Собрав все свитки Торы вместе, они быстро осмотрели их, чтобы понять, какие на тот момент были в лучшем состоянии. Выбрав по итогу два свитка, письмена на которых все еще выглядели свежими и яркими, и погрузив их в большой чемодан, захваченный с собой для этой цели, раввины покинули синагогу.

Теперь их путь лежал на станцию, откуда можно было бы довезти драгоценный груз до Москвы на автобусе.

Там к своему великому ужасу раввины узнали, что следующий автобус отправится только через несколько часов, а это означало, что два бородатых человека с подозрительно выглядящим багажом окажутся уязвимы для милицейской проверки во время ожидания рейса. А что еще хуже, они заметили, что прямо напротив железнодорожного вокзала расположен  милицейский участок. Так что теперь им казалось абсолютно неизбежным, что представители власти остановят их для выяснения цели поездки, допросят и непременно обыщут.

Но годы укрывательства от советских властей научили этих евреев быстро принимать решения.

«Поторопись, — сказал рав Аарон своему зятю, — давай не будем ждать, пока милиция к нам направится. Вместо этого мы опередим их и сами к ним пойдем».

«Простите, уважаемый, — сказали они дежурному, когда вошли в милицейский участок, — мы сами не местные, и у нас есть несколько часов до отправления нужного автобуса. Вы не были бы против присмотреть за нашим багажом, пока мы потратим несколько часов, осматривая достопримечательности этого города? Мы готовы хорошо заплатить вам за ваши усилия и потраченное время».

Милиционер с радостью подхватил чемодан, и раввины спешно покинули здание, вернувшись лишь на несколько минут раньше, чем должен был отъезжать автобус. По их возвращении довольный дежурный с радостью вернул им ценный багаж, и вздохнувшие с облегчением рав Хазан и рав Шейнер погрузили его в уже ожидающий автобус.

В том же году рав Аарон и некоторые из его детей получили долгожданные разрешения на выезд из Советского Союза. Пересечение границы осуществлялась по железной дороге, и среди ограниченного количества одежды и личных вещей, которые было разрешено взять с собой, семья Хазан вывезла два свитка Торы, один из которых был тульским. Для этой цели два пергамента были аккуратно сняты со своих рукояток и свернуты в один большой рулон, который был надежно спрятан во внушительных размеров подушке.

К счастью, пограничные патрульные ничего не заподозрили, и по прибытии в Израиль свитки Торы были тотчас переданы специально обученному писцу для проверки и ремонта. Тогда и было установлено, что тульская Тора находится в необычайно хорошем состоянии, а ее буквы прекрасны и четки, как в день написания.

Сегодня, спустя много лет, этот свиток из Тулы регулярно используется в одной из синагог центрального Израиля, которую часто посещают члены семьи Хазан. И каждый раз, когда приходит время праздника Симхат Тора, даже несмотря на то, что тульская Тора заметно тяжелее, чем многие другие свитки, хранящиеся в ковчеге, прихожане с нетерпением ждут своей очереди, чтобы потанцевать именно с ней, объединяясь тем самым с поколениями евреев прошлого и настоящего, которые относились к Торе трепетнее, чем к собственным жизням.

Эта история адаптирована из опубликованной в Сихат ха-Шавуа, 1555, и дополнена информацией, предоставленной лично семьей Хазан.