Статья посвящается

Эта статья еще никому не посвящена. Нажмите тут, чтобы её кому-то посвятить!

Неужели я не еврей?

Я соблюдал шабат, не зная, что личность моей биологической матери подвергала сомнению всю мою еврейскую жизнь.

Эллиот Ньюман


 

Моя рука задрожала, когда я потянулся к своей ермолке. Я не носил ее на улице, только в синагоге, но свадебная церемония, на которую я направлялся, была всего в нескольких кварталах от нее. Это казалось хорошим шансом испытать себя и понять, достаточно ли у меня мужества, чтобы носить кипу на переполненной улице Нью-Йорка.

Незадолго до этого мой знакомый раввин прислал мне сообщение с просьбой о помощи.

“Эллиот! Пожалуйста! Если ты рядом, помоги! Мне очень нужен кто-то, кто может стать свидетелем подписания ктубы. Свадьба празднуется в твоем районе, и сейчас нет больше евреев, которые могли бы срочно прийти. Это огромная мицва, пожалуйста, спаси!”

Я почувствовал волнение. Это было что-то новое для меня, я вообще ничего не знал о законах еврейских свадеб, и сложившаяся ситуация казалась каким-то крутым практическим обучением. Мне было странно, что жених и невеста решили пожениться в местном спортивном баре, но, может быть, я просто чего-то не понимал в этом деле. Я был новичком в большинстве сфер иудаизма, но очень хотел учиться.

И вот кипа на моей голове. Я быстрым шагом направлялся к бару, чувствуя нервное возбуждение. Вышибала на входе вопросительно посмотрел на мою голову и указал на дверь за ним. Жених и невеста, их родители и несколько друзей перешептывались, стоя вокруг стола в небольшой боковой комнате бара.

Я сразу понял, что раввин еще не прибыл к месту проведения свадьбы, поэтому пока я оставался единственным человеком в комнате, похожим на еврея. Все остальные выглядели как типичные жители Нью-Йорка, склонявшиеся к стилю хипстеров: татуировки и пирсинг в сочетании с одеждой высшего класса.

На столе лежал большой брачный договор, написанный на иврите по всем канонам каллиграфии, очень красивый и дорогой на вид. Рядом стояло несколько бутылок виски и бочонки крафтового пива. Один из гостей спросил, может ли он предложить мне выпить, а затем сфотографировал меня так, чтоб на снимке было видно кипу.  

Всего лишь несколько месяцев назад я был бы скорее гостем на этой вечеринке, а не соблюдающим шабат мужчиной, который по еврейскому закону имеет право следить за обменом обручальных колец и подписывать юридические документы. Но моя жизнь сильно изменилась, и я был рад этому.

Только недавно я начал соблюдать субботу и придерживаться кашрута. Я посещал занятия по Торе и Талмуду после работы дважды в неделю. Я начал изучать базовый иврит. Спустя годы после окончания реформистской еврейской школы, которую я посещал каждое воскресенье, пока не дошел до старших классов, хитросплетения и повороты на дорогах судьбы привели меня к серьезному переосмыслению моих корней.

Все присутствующие на свадьбе были очень милы, они познакомились со мной и поблагодарили, что я смог прийти. Наверное, они думали, что я был кем-то вроде будущего раввина — с глубокими познаниями о тонкостях проведения церемонии. Вряд ли они подозревали, что на самом деле я знал еще меньше, чем они сами.

В ожидании появления раввина я написал сообщение своему религиозному другу о том, что собираюсь стать свидетелем подписания ктубы, полагая, что он будет гордиться мной и порадуется, что я познаю что-то новое в традиции. Но его реакция застала меня врасплох.

«Ты должен рассказать раввину, что тебя усыновили. Поскольку твоя биологическая мать, возможно, не была еврейкой, то и ты, наверное, не считаешься евреем в соответствии с законом, и это может стать большой проблемой для жениха и невесты».

Я был ошеломлен. Время от времени факт моего усыновления всплывал в моих мыслях, когда я узнавал что-то новое об иудаизме, но я никогда не думал именно об этой стороне вопроса. Теперь меня подозревали — нет, даже обвиняли! — в том, что я могу быть не евреем. Меня охватили одновременно гнев, негодование и беспокойство.

Какое лицемерие, подумал я! Все эти гости, которые были более «еврейскими», чем я, объедались чизбургерами с беконом, а я, видите ли, оказался тем, чье еврейство подвергнуто сомнению? Я соблюдал шабат и кашрут! Всего несколько минут назад я шел в кипе по оживленной улице, притягивая взгляды (и часто недружелюбные), и делал это во имя еврейства. Что, значит, я теперь не еврей?!

 

Должен ли я рассказать раввину?

Когда я сидел в смятении, в комнату наконец вошел раввин. Наполнялись бокалы, раскрывались объятия, приближался главный момент, ради которого все собрались. Я должен был решить прямо сейчас: прервать свадебную церемонию нерелигиозной еврейской пары или скрыть свой секрет и, возможно, аннулировать этим их юридические документы? Оба варианта были для меня мучительными.

Я решил, что раввин должен все знать и сам решать, что делать; у меня не было права хранить эту тайну. Я не знал всех последствий, поэтому нуждался в наставничестве и совете более опытного человека. Но зайти теперь в комнату, полную ликующих танцующих хипстеров и восторженных родителей молодоженов, было очень непросто.

Пока раввин танцевал с женихом и все распивали виски, я попробовал отозвать его в сторону, чтобы поговорить.  Но каждый раз, когда я оказывался уже достаточно близко, чтобы привлечь его внимание, какой-то другой гость случайно в танце отталкивал его, задавал ему вопрос или просто горячо благодарил.

Прежде чем я осознал, что происходит, раввин достал кипу и положил ее на голову жениха, пока тот изо всех сил пытался произнести какие-то слова на иврите. Затем жених поставил свою подпись в отмеченном месте. Потом невеста. И раввин. Все гости щелкали фотоаппаратами, смеялись и радовались. Настала моя очередь подписывать ктубу, больше ждать нечего. Я осмотрел комнату и затаил дыхание.

Я подписал.

Сразу после этого, когда было налито еще по одному бокалу, и все снова начали обниматься и фотографировать, я наконец-то смог выхватить раввина из толпы.

«Слушай, я приемный ребенок. Мне сказали, что это может быть проблемой, и мне нужно было сразу рассказать тебе об этом, но я не мог привлечь твое внимание вовремя…»

«Э-э … э … ладно, это не проблема, поговорим, когда они разойдутся».

Достаточно скоро время подошло к обеду, и ктуба была убрана в специальный футляр, который держал один из гостей.

Мы с раввином вышли на улицу. Я объяснил, что не хотел портить церемонию, и мне очень-очень жаль, что я раньше ничего не сказал. Но раввин заверил меня, что это не имеет большого значения и что он обо всем позаботится. «И да, Эллиот, — сказал он, положив руку мне на плечо, — я знаю парня, который может помочь тебе с гиюром».

С гиюром??? Да я же был самым еврейским из всех на этой свадьбе, не считая раввина! Гиюр?! Само это слово подразумевало, что все, над чем я так усердно работал, было сфальсифицировано.

Я хотел снять кипу с головы и выбросить в сточную канаву. Я хотел заказать чизбургер с беконом, не только потому, что мог, но потому, что я просто обязан был просто показать всем, что не подхожу для участия в миньяне. Я весь кипел изнутри. Но все же я нашел в себе силы вежливо сказать раввину, что еще обращусь к нему.

“Хорошего шабата!” — сказал он.

“Взаимно.”

Мы расстались. Я так и не снял кипу, возвращаясь домой, но мне было очень грустно. Через час я уже должен был ехать в Бруклин на вечернюю шабатнюю трапезу к моим кузенам. Прежде я собирался возвращаться из гостей пешком, так как уже наступит шабат, но теперь не знал, должен ли беспокоиться по этому поводу.

В квартале от своего дома я услышал голос.

“Шабат шалом! Извините, шабат шалом!”

Я поднял глаза. Передо мной стояли две девушки в длинных юбках и держали пакеты с едой.

“Мы испекли дополнительную халу для шабата, но не сможем ее использовать. Мы видели, что вы еврей; может быть, вы могли бы съесть эту халу за сегодняшней вечерней трапезой? Они кошерные, честное слово!”

Я не знал, что сказать. Попытался улыбнуться, но чуть не заплакал. Я просто смотрел на них с недоумением и постепенно успокаивался, объясняя девушкам, что как раз направляюсь в Бруклин на трапезу в семейном кругу, и мы будем очень рады иметь на столе еще одну халу. Мы пожелали друг другу «шабат шалом» и разошлись.

Я посмотрел на халу, еще теплую, посыпанную корицей с сахаром. Теперь я знал, что буду делать. Это было лишь еще одно препятствие, которое мне оставалось преодолеть.

 

Родители

Один из самых сложных пунктов процесса гиюра — это объясниться с родителями. Они дали мне еврейское образование. Они всегда делали акцент на изучении истории Холокоста. Моя мама даже разработала особую политику: она готова была давать мне по 20 долларов за свидание, если бы девушка была еврейкой (и это долгое время срабатывало).

Мои родители всегда были очень любезны и уважительно относились к тому, в какой степени я интересуюсь иудаизмом. Они были искренне заинтересованы, когда я решил, что могу взять на себя соблюдение такого еврейского закона, как омовение рук перед употреблением в пищу хлеба или произнесение молитв. Я всегда старался отвечать с максимально возможной ясностью, объясняя им свою мотивацию и этим лишь усиливая ее изнутри. Это был здоровый процесс, и мой рост как еврея не ставил между нами никаких преград.

Я размышлял. Если я не являлся евреем в соответствии с законом, то мой брак с еврейкой считался бы недействительным. Фактически, в Государстве Израиль, исходя из моего нынешнего статуса, я не имел бы права на заключение брака. Я не был бы обязан соблюдать 613 заповедей, включая шабат и кашрут, а ведь эти законы мне нравились, и я приложил серьезные усилия, чтобы начать им следовать.

Я даже решил пройти тест ДНК, и он показал, что я «на 43% еврей», а это означало, что, по всей вероятности, один из моих биологических родителей был евреем, а другой не был. Это запутало все еще больше. Согласно Торе, еврейство передается только по матери. Если моя биологическая мать была еврейкой, я тоже был евреем. Но если мой биологический отец был евреем, я был неевреем.

Я не хотел жить с облаком сомнения, которое надо мной парило. Мне нужно было быть уверенным в том, что я еврей по всем мнениям. Важно, если не для себя, то хотя бы для будущей жены и детей. Я начал осторожно исследовать имеющуюся информацию, расспрашивать родителей об обстоятельствах моего усыновления и есть ли у них были идеи, являлись ли мои биологические родители евреями.

Но сомнение в моем еврействе, оказывается, было не только у меня, но и у моих родителей. И когда я был маленьким, они обеспечили мне гиюр с миквой и обрезанием, правда, занимался этим не ортодоксальный раввин, а консервативный. Уверен, в их головах, как и в моей, таился вопрос: «Неужели этого недостаточно?»

Мои родители не совсем понимали, что я делаю, но всячески меня поддерживали. Они знали, что велика вероятность того, что этот вопрос в конечном итоге встанет. Они всегда были очень заботливы ко мне, и эмоционально, и физически, но стремление к иудаизму было духовной потребностью, которая была вне их контроля. И в этом случае они не смогли дать мне все, в чем я нуждался.

В этот момент у меня было два варианта: искать моих биологических родителей только по той причине, что я хочу определить свой статус еврея, что нанесло бы моим любящих родителям несказанную травму, или пройти настоящий гиюр и устранить все сомнения. Ответ был очевиден. Я не собирался подвергать своих родителей такой боли.

 

Принятие иудаизма

В конце концов, процесс принятия иудаизма стал для меня замаскированным благословением. Раньше продвижение вперед по выбранному пути шло довольно медленно и было порой весьма трудным испытанием. Я боялся, что мои нееврейские друзья не поймут меня, а мои нерелигиозные еврейские друзья просто возмутятся. И я начал скрывать свое соблюдение. Большинство даже самых маленьких шагов, которые я делал в традиции, приходилось скрывать от друзей и семьи, а я погрузился в новую жизнь.

Я отключал свой телефон в пятницу и подключал только после шабата, просто не отвечая друзьям, которые хотели пообщаться. Я говорил, что у меня были планы, поэтому не вышло пойти в стейк-хаус, или заказывал в ресторанах веганские блюда, объясняя, что я стараюсь следить за здоровьем, хотя на самом деле я просто хотел соблюдать кашрут.

Но теперь больше не надо было прятаться. Все было предельно открыто.

“Я нахожусь в процессе гиюра. Сейчас я соблюдаю шабат и кашрут, поэтому не удивляйтесь, если я не смогу пойти в кино в эти выходные или поужинать с вами в день рождения Джоша.”

Сначала мои друзья были несколько скептически настроены, но потом увидели, что я отношусь к этому серьезно, и что моя личность практически не изменилась. Свободное время я проводил все так же разнообразно, и даже если казался немного задумчивым и серьезным в разговоре, я оставался тем же Эллиотом. Мои друзья даже начали писать мне сообщения, когда им доводилось выполнить какую-то заповедь — точно как я сам раньше делал с моими религиозными друзьями.

Я присоединился к общине, которая находилась в моем районе, и в ней был фантастический раввин, во всем мне помогавший. Несколько прихожан рассказали, что они сами или их супруги были герами. Это оказалось нормальным явлением, к которому относились более чем уважительно.

Я больше не прятался. Пугавшее в начале решение принять гиюр привело меня в новый прекрасный мир.

Погружение в воды миквы и танцы с раввинами Бейт-Дина (еврейский суд) после завершения процесса моего гиюра стали самыми душеподъемными моментами в моей жизни. Я завершил почти годовой процесс гиюра в пятницу днем, незадолго до шабата, и на следующее утро меня уже вызвали к Торе для моей первой алии (прочтения отрывка Торы).

Раввин лорд Джонатан Сакс, чьи книги сыграли важную роль в моем погружении в иудаизм, был приглашенным гостем в моей синагоге в тот шабат. Сразу после моей алии раввин общины, рав Сакс и мужчин, из которых обычно состоял миньян, встали и начали петь и танцевать со мной вокруг бимы. Радость, которую мы испытывали тогда, была неописуема. Это была поистине радость возвращения домой.

Была ли эта информация полезной?

Да
Нет
Спасибо за ваш отзыв!
Скачать наше приложение
Вам понравилась статья? Поделитесь ею с друзьями!
Facebook
VK
OK
Telegram
WhatsApp
Skype
Еще от Автора
Спонсировать

Вы можете помочь нашим проектам, урокам и программам

Нам нужно собрать 5.000 USD в этом месяце, из них собрано:
17%
Maaser Truma

Дорогой ,

Пожалуйста, выполните перевод на сумму на выбранную вами карту.

🇷🇺 Сбербанк карта — 220 220 363 423 9752
🇺🇦 Карта Альфа Банка - 5168 7520 0634 9925 на имя Веретельник Илона Александровна

Большое спасибо!
Рав Реувен Куклин

SSL Security 100% безопасный перевод

Посвятить статью

Dedicate Article

Внимание!

После отправки данной формы, статья будет обработана в течение 48 часов.

Случайные статьи из рубрики Биография
Возможно, вам это понравится!
Перейти к содержимому
Имрей Ноам Мы хотели бы показывать вам уведомления о последних новостях и обновлениях.
Dismiss
Allow Notifications