Раввин Йосеф Дов Соловейчик был очень щедрым и одновременно скромным человеком. Он обеспечивал финансовую поддержку многим семьям, но при этом они так никогда и не узнавали, откуда им поступают деньги. Кроме того, он оплачивал счета за воду, электричество и отопление синагоги, в которой располагалась его ешива.  

Что касается учеников рава, то в равной степени он заботился об их духовных потребностях и физических. Это был превосходный наставник, который не жалел своего времени и мог подолгу говорить с учениками на самые разные темы. 

Благодаря мудрости и проницательности рава Соловейчика во многих областях знаний, его ученики стали обращаться к нему за советом практически во всем. 

Был однажды такой случай. В середине урока вдруг открылась дверь, и в класс, тяжело дыша, вошел один из учеников. Все знали, что рав Йосеф-Дов ни за что не пропустит урок и не прервет его. Но увидев, в каком состоянии находится молодой человек, рав встал и спросил, что случилось.  

«Моя жена рожает, врач хочет сделать кесарево сечение, но я не знаю, соглашаться ли», — ответил тот.

Реб Берл закрыл Гемару, подхватил ученика под руку и поспешил с ним в больницу. Надо было убедиться в том, что все действительно так, как парень говорит, к тому же, видя в каком состоянии он находится, рав не мог полагаться на то, что он достаточно ясно мыслит. А какой смысл давать человеку какие-то советы, когда он просто не в силах их воспринять. 

Надо сказать, что врач, ожидавший ответа от мужа своей пациентки по поводу операции, до этого случая высмеивал саму мысль о том, чтобы консультироваться с авторитетным раввином. Но после встречи и обсуждения этого вопроса с равом Берлом, он стал смотреть на дело иначе. Такова была преданность рава его ученикам. 

В сущности, он предоставлял им все, за исключением одного – в своих ответах он никогда не выносил галахических решений.  Его отец, как и другие Брискеры — раввины, относящиеся к их роду, — всегда всячески этого избегали, да и сам рав в этом был просто экспертом!  

Чтобы вынести галахическое постановление, надо принять решение в соответствии с одним мнением, исключив другое. Подобная тактика была для Брискеров настоящей мукой – в своей практике они всегда стремились примирить все галахические мнения, даже противоречащие друг другу. 

Каким ответственным рав был в других сферах, таким он оставался и в том, что касалось хеседа. 

Как-то раз реб Шмуэль Довид Мовшовиц порекомендовал своему израильскому другу из Петах-Тиквы учиться в ешиве Брискера и направил его на встречу с главой учебного заведения. Однако уже вскоре после начала собеседования лицо потенциального студента приобрело алебастровый белый цвет.  

Прибежав в бейт-мидраш, он с горечью сказал своему другу: «Шмуэль Довид, все пошло не так, я выставил себя полным дураком!»  Мовшовиц потребовал объяснить ему, в чем дело, но парень в унынии ушел, так и не рассказав, что произошло.  

Через несколько минут после его ухода в бейт-мидраш вошел рав Берл – надо сказать, это было весьма редким явлением. Оказалось, что он как раз искал  Мовшовица:  «Твой друг начал рассказывать свой штикель (размышления о Торе) и вдруг в середине, очевидно, очень волнуясь, сбился и быстро ушел, так и не закончив говорить… »

Спустя три недели, когда ешива уже была на каникулах, Мовшовиц узнал, что его ищет встревоженный рав Берл. Он поспешил к своему раву, и тот поручил ему как можно скорей привести в ешиву того самого друга, чтобы рав лично ему сообщил о том, что тот принят в ешиву.  

«Но он живет в Петах-Тикве», — возразил Мовшовиц. 

На что рав сказал: «Это не имеет значения. Я обсудил это со своим отцом [к этому времени его уже не было в живых], и он приказал мне принять его немедленно, иначе после того инцидента парень может остаться в одиночестве на долгие годы».  

Мовшовиц поступил, как ему сказали, и поспешил в Петах-Тикву, чтобы известить своего друга.  

На самом деле реб Берл сделал для молодого человека гораздо больше, чем сказал: он принял его в и ешиву, и в свое сердце.  Рав понял, что дефект речи, который у того был, вызывал проблемы в общении и в результате привел к заниженной самооценке.  

Его привязанность и забота о новом студенте были настолько велики, что казалось, он считал себя виноватым в том, как прошла их первая встреча. Реб Берл даже взял на себя обязательство удачно женить этого ученика и, конечно же, выполнил свое обещание.