Инициативные группы по защите человеческих прав осуждают акт обрезания как незаконное действие против физической неприкосновенности детей

В наши дни страницы интернета пестрят спорами на тему: «следует обрезаться или нет?». Многие сходятся во мнении, что обрезание (брит мила) — это жестокое, варварское, травмирующее ребёнка действие. Некоторые даже заходят так далеко, что обвиняют брит мила в занижении чувствительности к боли, в увеличении риска заражения инфекциями, долгосрочном психологическом травмировании, снижении сексуального возбуждения и т. д.

В 2011 году группа «ополченцев» из Сан-Франциско восстала против мужского обрезания. Они собрали достаточное количество подписей, чтобы поставить этот вопрос на всеобщее голосование. В результате «нарушителей» осудили на год тюремного заключения и оштрафовали на тысячу долларов. В Нидерландах институт по защите прав человека наамеревался объявить брит мила вне закона. В Европе группы по защите прав человека часто проводят митинги против обрезания, сравнивая его по жестокости с насилием, которое практикуется по отношению к африканским женщинам. В престижном «Британском Медицинском Журнале» (Апрель, 2000) была опубликована статья, написанная французскими акушерами и гинекологами, в которой говорилось: «[Африканские] женщины видят в обрезании своих дочерей и сыновей одно и то же. Мужское обрезание — это форма полового увечья, поскольку оно воздействует на живую ткань здорового органа. Как можно убедить матерей не позволять калечить дочерей, когда их сыновья продолжают обрезываться?»

Шокирует то, что такие группы имеются и в Израиле. В феврале 1998 года группа израильтян обратилась в Верховный суд Израиля с требованием запретить акт обрезания,  являющийся, по их мнению, преступным нападением.

Думаете, это шутка? Ни в коей мере! Дело № 5780/98 реально существовало, и суд проводил слушания.

Авшалом Зусман-Дискин, исполнительный директор израильской ассоциации по борьбе с генитальными увечьями в Тель-Авиве, считает, что необходимо провести срочную кампанию по пресечению акта брит мила: «Почему меня, еврейского мужчину, подвергают дискриминации, как жертву, подвергая половым увечьям? Разве мое право на физическую неприкосновенность менее важно, чем права африканских девушек?»

Несмотря на все эти заявления, отчёт престижного журнала «Трансляционная психиатрия» за 2017 год представил не одно доказательство в пользу того, что мужское обрезание не наносит психологических травм.

Еврейский взгляд на обрезание

Правда в том, что не существует логических обоснований удаления крайней плоти у беспомощного младенца. И всё же обрезание практикуется на еврейских мальчиках уже более четырех тысяч лет — с тех пор, как это повелел Б-г нашему праотцу Аврааму.

Зачем же удалять крайнюю плоть?

В Каббале крайняя плоть символизирует барьер, препятствующий духовному росту. Например, Тора использует термин «крайняя плоть», когда речь идёт о приближении к Творцу: «и обрежьте крайнюю плоть сердца вашего» (Дварим 10:16).

Б-г добавил Аврааму букву «hей» в его имя после того, как он обрезал себя в возрасте 99 лет. «hей» — это часть Б-жественного имени, которое запечатлевается на человеке только после того, как совершен обряд брит мила: в этом знаке человек добавляет в физическое тело широту духовности.

В основании иудаизма лежит управление своими животными желаниями и направление их в духовное русло. Ничто не делает человека настолько зависимым от своих вожделений, как сексуальная похоть. Вот почему брит мила совершается на детородном органе: когда мы научимся обуздывать свои страстные влечения в сексуальной сфере, все остальные желания подчинятся нашему разуму.

Личность еврея

С другой стороны, обрезание представляет собой целостную еврейскую идентификацию. В художественном фильме «Европа, Европа» очень хорошо раскрыта идея обрезания. Это история о молодом мальчике, пытающемся избежать нацистского плена. Мальчик сильно напоминал арийца и свободно говорил по-немецки, поэтому он не отождествлял себя с евреем и, в конечном итоге, попал в элитную немецкую военную академию для последующей службы в составе СС.

Ничто не намекало в его жизни на еврейство, кроме… обрезания. Это единственное, что делало его евреем, и он не мог этого скрыть, что привело к тяжёлым испытаниям.

Брит мила — знак завета. Необрезанный еврейский мальчик теряет свою принадлежность к еврейскому народу.

Пройдя через суровые военные годы, человек остался жив и начал жить в Израиле. И это лучшее, что могло с ним произойти. Но могло бы быть и иначе — возможно, он стал бы нацистским офицером. Всё это тесно связано с брит мила.

Медицинские показатели

Основа еврейской жизни состоит в том, чтобы выполнить мицвот безо всякой личной выгоды. Но, в то же время, когда мы выполняем мицвот в повседневной жизни, они часто имеют положительный эффект.

Относительно медицинских показаний обрезания, рабби Йонасон Биньомин Голдбергер в своём труде «Святость и наука» приводит следующие доводы: «Если рассматривать обрезание как хирургическую операцию, то эта процедура имеет крайне малую степень осложнений». Исследование, проведённое журналом «New England Journal of Medicine» (1990), показало, что частота осложнений после таких операций, проводимых хирургом, составляет 0,19%. После процедур, проводимых моhелем,  показатель осложнений составил 0,13%, то есть, в приблизительном соотношении, 1:1000. Если и случается осложнение, то обычно оно связано с излишним кровотечением, которое легко останавливается. Существует ли такое хирургическое вмешательство, которое может похвалиться отсутствием осложнений?

Одна из причин того, почему так мало осложнений, связанных с кровотечением при обрезании, возможно, состоит в том, что основные факторы, играющие роль в свёртывании крови — протромбин и витамин К, не достигают пиковых значений в крови до восьмого дня жизни. При рождении уровень протромбина нормальный, затем, в течение следующих нескольких дней, он снижается до очень низких показателей — и возвращается в норму в конце первой недели. Более того, исследование показало, что к восьмому дню уровень протромбина достигает 110 процентов от нормы. По словам доктора Арманда Дж. Бэка, автора нескольких работ по контролю кровотечения, «неслучайно обряд обрезания проводят на восьмой день от рождения по закону Моше».

К тому же, известно, что обрезание исключает возможность возникновения рака полового члена. Согласно недавней статье, опубликованной в журнале «New England Journal of Medicine», ни один из 1600 обследованных больных с раком полового члена не был обрезан в младенчестве. Согласно исследованиям Кохена и Маккарди, количество заболеваний раком полового члена у обрезанных мужчин в США практически сводится к нулю.

Опираясь на исследования Медицинского университета Джона Хопкинса, можно сказать, что обрезанные мужчины в шесть-восемь раз менее подвержены заражению вирусом ВИЧ, вызывающим СПИД. Исследователи полагают, что эта защита связана с удалением крайней плоти, которая содержит клетки с рецепторами, реагирующими на ВИЧ. По мнению учёных, эти клетки являются отправной точкой заражения вирусом ВИЧ (Рейтер, 25 марта 2004 г.).

Во многих других исследованиях сообщалось, что обрезанные мальчики в 10–39 раз меньше страдают от инфекции мочеполовых путей, чем необрезанные. Обрезание является защитой против бактериальной, грибковой, паразитарной и других инфекций, наряду с обычными условиями гигиены. Считается, что чрезвычайно низкий уровень возникновения рака шейки матки у еврейских женщин (в 9–22 раз меньше, чем среди нееврейских женщин) связан с практикой обрезания.

В результате таких исследований, ряд престижных медицинских организаций признал преимущества обрезания, а Калифорнийская медицинская ассоциация одобрила обрезание как «эффективную меру общественного здравоохранения».

Брит мила в период концентрационных лагерей

Брит мила всегда, на протяжении тысячелетий, была отличительной чертой еврейского народа. Очень поучительна история, рассказанная Яффа Элиахом в его труде «Хасидские рассказы о холокосте».  

Один человек, работавший, помимо воли, в лагере, рассказывал: «Однажды я услышал душераздирающий крик. Позже я узнал, что в тот день собирались отправлять младенцев в газовую печь. Мы не прерывали работы, но глаза наши были влажны от жалости к невинным погибающим детям. Вдруг я услышал голос еврейской женщины: “Дай мне тот нож!”.

В голове у меня проскользнула мысль, что она хочет попрощаться c жизнью. Я сказал: “Почему ты так спешишь уйти в мир истины?!”. Внезапно над нами загремел голос немецкого офицера: “Эй, пёс, что ты только что сказал этой женщине?”

“Она попросила у меня нож, — ответил я, — но я объяснил ей, что запрещено накладывать на себя руки”.

Воспалёнными глазами женщина с яростью смотрела на немца, у которого в оттопыренном кармане шинели торчало что-то, напоминающее по форме перочинный нож. Женщина протянула руку и еще раз сказала: “Дай его мне”. Затем она склонилась над кучей ветхого тряпья, в котором безмятежно спал белый, чистый, как снег, младенец. “Владыка Вселенной! — воскликнула она. — Ты дал мне это дитя в полном здравии. И я обещаю вернуть его Тебе достойным евреем!”