Я медленно переставляю ноги, изо всех сил принуждая себя идти. Для пациентов-евреев и их посетителей специально отвели больничную палату, чтобы они могли там вместе провести шабатнюю трапезу. Разговоры, движение, ароматы шабатней еды – откровенно говоря, это последнее место, где я сейчас хотела бы оказаться.
«Мазаль тов! У нас только что родилась тройня!» — в эйфории восклицает очень счастливый и очень усталый парень, радостно усаживаясь за мужской стол. В ответ гул поздравлений, но я его почти не слышу, потому что резкий контраст его и моей реальности заглушает для меня все звуки на заднем плане.
Я нахожусь в больнице, потому что прошлой ночью моя беременность прервалась — погиб мой будущий ребенок. А этот мужчина оказался здесь для того, чтобы встретить появившихся на свет целых троих своих детей!
Как такое могло произойти? Мой ребенок погиб. Его ребенок родился. Нет, целых трое его детей!
У меня выкидыш. У его жены роды. Она выносила своих деток полный срок.
Но почему? Как это возможно, чтобы так по-разному?..
Меня начинают душить слезы.
Изо всех сил пытаюсь держать себя в руках. «Это же Шабат, — думаю я, — я не должна плакать».
Вытираю слезы, пытаюсь улыбнуться женщине, сидящей рядом со мной, послушно стараюсь проглотить еду, но она комом встает у меня в горле, и я снова плачу, все горше и горше.
Я очень хочу ребенка.
Это нечестно!..
«Почему ты здесь?» — пожилая женщина, сидящая рядом за столом, смотрит на меня добродушно, приветливо.
Что я могу ей ответить?
Просто не знаю, что сказать. Душа разрывается от боли.
Я не хочу ее утешений — ничто не может меня утешить. И не хочу ее сочувствия. Не хочу даже, чтобы она уменьшила мою боль, отняла мое право скорбеть и, может быть, предположила, что это далеко не худший момент в моей жизни.
Выкидыш…
Омерзительное слово.
Ужасный смысл.
Выкидыш – это смерть ребенка из-за того, что организм матери безжалостно исторг его из себя, ее желанного малыша, воплощенную любовь, мечту, всю ее радость…
Матка существует для того, чтобы женщина приносила в этот мир жизнь, а моя принесла смерть. Как с этим жить дальше?!.
«Хочешь поговорить?» — соседка по столу лучится теплом и любовью.
Но я не хочу ни тепла, ни любви. Ничего, кроме своего ребенка!
Какой-то чужой парень так радостно празднует приход в его семью целых трех новых душ, а я оплакиваю потерю своей семьи. Но почему? Что я и мой муж сделали не так?
Может быть, его жена лучше заботилась о своем теле?
Да нет, не может быть. Я так старалась, чтобы нашему ребеночку было во мне хорошо и приятно…
Но мой выкидыш, ведь это не просто так: значит, это было задумано Богом — как и здоровые беременность и роды жены этого счастливого молодого отца.
Никто из нас не может взять на себя ответственность или кого-то обвинить в том, что так произошло. Это мир Бога – Он им и управляет.
Почему-то Бог доверил этому парню детей, а мне — нет. Уготовил ему и его жене особую миссию — привезти этих драгоценных новорожденных домой, вырастить, воспитать, а мне такую миссию Бог не уготовил.
Я приехала в больницу с мужем и с подросшим беременным животом, а домой вернемся с мужем, а я с пустым животом и опустевшим сердцем. В наш пустой дом. Без ребенка на руках, на груди.
«Не плачь, — стараюсь одернуть себя, — сегодня Шабат».
Глазами ищу мужа. Он сидит за мужским столом. Конечно, он не весел, но разговаривает с другими, ест. Обыденно. А вот отец новорожденных тройняшек – тот весь светится, хотя и очень утомлен, под глазами синяки.
Почему другим доверены эти цель и миссия быть родителями, вырастить детей, а мне и моему мужу нет?
Разве я не нужна Богу так же, как жена того парня? Разве я… лишняя?
Какая роль мне отведена? Что от меня хочет Бог?
И почему Он захотел, чтобы я услышала об этом тройном божьем даре, вверенном другой семье, тогда как сама потерпела полное поражение?
То, что наши знаковые моменты жизни — выкидыш и родившиеся тройняшки – настолько различны, контрастны, подсказывало мне, что должно быть что-то общее и в наших жизнях и ролях.
Но что общего между жизнью и смертью?
Кажется, это полные противоположности.
Жизнь несет в себе потенциал роста, отдачи и света, а кроме того, Имя Всевышнего распространяется во Вселенной. А смерть… Стоп, а если посмотреть на это глубже?
Каким бы надуманным это ни показалось, попробую поставить вопрос так: может ли смерть, как и жизнь, нести в себе потенциал роста, отдачи, света и распространения Имени Всевышнего?
Возможно, Бог хочет сказать мне, что от нас с этим парнем Он ожидает по сути одного и того же? Даже при том, что пробудил в нас такие разные переживания.
Может быть, таким образом Он поручил нам обоим одну и ту же миссию, задачу, цель, только направив разными путями?
Но как, как я могу это выполнить?
И зачем Он так со мной поступил?
Зачем отправлять меня через тьму и горе, если то же самое можно достичь благодаря свету и радости?
Я знаю, Бог никогда ничего не делает случайно…
И я должна это понять, постичь. «Думай же, думай!» – мой внутренний голос кричит, заглушая все внешние звуки.
Тьма и свет, тьма и свет…
Этот контраст пробуждает воспоминания об одном разговоре. Как-то в командировке я познакомилась с хабадницей.
Она и ее муж шалиахи, посланники последнего Любавического Ребе, рабби Менахема Мендла Шнеерсона — благословенна память праведника! — который направил их организовать общину в одном солнечном городе, в котором и мне тогда пришлось оказаться по работе.
Конечно, этой женщине нравилась природа этого места, куда они с мужем приехали. Солнце там светит круглый год, природа богатая, мир вокруг ярок и красив!
«На самом деле, — призналась она со спокойной улыбкой, — мы здесь страдаем от жары. Для нас это очень тяжело. Мы оба предпочли бы более прохладный климат!»
Я была озадачена: «Но тогда почему вы здесь живете?»
«Живем, потому что мы здесь нужны, — просто ответила она. — Нас послали сюда распространять свет Торы, иудаизма, поэтому мы здесь и остаемся».
Распространять свет даже под палящим солнцем! Даже когда вы страдаете, все равно распространяете свет!..
Вот это зерно!
За свою жизнь я встретила нескольких шалиахов Хабада, и общение с каждым из них заставило осознать что-то особенное. Хотя все они живут в городах с разным климатом, как в буквальном смысле, так и в духовном, каждый выполняет свою работу с одной и той же установкой: «Я был послан сюда, чтобы осветить этот уголок мира Торой и заповедями, пока не придет Машиах и не наступит время окончательного избавления — геула».
Чтобы так жить, надо быть очень стойким.
Ехать в любой уголок мира, куда бы вас ни отправили, делать все, что надо, и никогда не останавливаться, пока цель не будет достигнута.
Может быть, я этому могу у них поучиться?
Может, смогу адаптировать для себя этот «эмиссарский» принцип мышления?
Нет, я не имею в виду возможность перебраться в какое-то далекое место, чтобы распространять знание о Боге, но, возможно, меня отправили в эмоционально «далекое» место, чтобы распространять знание о Боге, который есть и там?
Может быть, Бог говорит мне типа: «Рэйчел, многие открывают Меня благодаря детям, которые через них приходят в этот мир, через любовь, радость и святость, которые распространяют эти дети. Но от тебя Я хочу, чтобы ты рассказала обо Мне, побывав в других местах — там, где нет детей. Потому что Я хочу, чтоб ты знала: Я существую не только в жизни, но и в смерти.
Я — в боли, утрате, в горе и пустоте из-за выкидыша и бесплодия не менее, чем в радости и праздновании дней рождений, обрезаний, бар- и бат-мицв, свадебных церемоний.
Многим из людей Я поручил испытать, а затем поделиться другими красками жизни. А тебя избрал, чтобы, испытав сокрушительную боль, ты поделилась красотой веры, которую познала через эту боль.
Оба пути распространяют знание обо Мне. Тот и другой необходимы, чтобы Мое откровение было полным.
Многие находят Меня только в свете, но точно так же Я нахожусь и в кромешной тьме…»
В общем, получается, что у меня такая же важная миссия, как и у всех остальных.
И я несу ее с большой любовью. Потому что это неповторимый путь, которым ведет меня Бог.
