«И будет прощено им» (4:20).
Перед нами просто удивительный рассказ, подтвержденный известным учителем. Он приводится в книге рава Нахмана Салцера. Эта история доказывает, что когда человек готов приблизиться к Творцу, он удостаивается очень многого.
Эта история началась в одну из поездок рава за границу. Вот что он рассказал: «В самолете я заметил, что на соседнем кресле сидит человек и ест некошерное мясо. На обертке его обеда было указано имя пассажира: «Г-н Вайнштейн». Я был потрясен, когда увидел еврея, который кладет в рот некошерное мясо, и решил побеседовать с ним. «Простите, господин, не хочу показаться наглым или оскорбить Вас, но позвольте задать Вам вопрос?» «Конечно», – ответил тот. «Вам известно, что в этом самолете Вы можете выбрать кошерный обед?» Он устремил на меня свой взгляд и ответил: «Кошерное я не ем! Ничто не поможет Вам переубедить меня». «Что Вы имеете в виду? Дома Вы соблюдаете кашрут и лишь в других местах кушаете всё подряд, или же кашрут вообще для Вас ничего не значит?» – спросил я. Тот человек решил вообще больше не отвечать на вопросы о кашруте. «Кошерное не ем, и всё тут». После этого он замкнулся в самом себе, но через некоторое время произнес короткую фразу: «Это всё мой сын… в ужасные годы Катастрофы…» И вдруг он заплакал. Затем продолжил: «Это было последнее, что сломило меня. Я еще держался, пока однажды не наступил момент, когда у меня уже совсем не было сил. Все дни, когда я был в концентрационном лагере, у меня было лишь одно желание: чтобы мой любимый сын, Катриэль Менахем, который всё время был рядом со мной, сумел выбраться из этого лагеря целым и невредимым. Его мать уже давно была убита, как и все братья и сестры! Но он, я надеялся, выживет! В какой-то день всех заключенных ввели в служебное помещение. Там было несколько секретных дверей, через которые попадают на территорию, откуда людей выводят, чтобы уничтожить. Это было кошмарное чувство. Мой сын так крепко держал меня за руку, что в моих венах почти перестала течь кровь. И вдруг его забрали – моего Китриэля Менахема, и больше я его не видел. Прошло время, и знакомые рассказали мне, что видели солдата, который держал моего сына, а потом застрелил его. С тех пор я так опустился», – закончил рассказ человек, сидевший рядом со мной в самолете.
Рав продолжил дальше: «Я был так потрясен, что не знал, что сказать ему, и предпочел промолчать. В течение шести оставшихся часов полета мы не обменялись больше ни одним словом. Полная тишина была между нами.
Мы приземлились в Хьюстоне, и каждый пошел своим путем. Я уже и не мечтал встретить его снова. И вот, с тех пор прошло четыре года, и я со своей семьей приехал на Святую Землю на праздники. В Йом Кипур я молился в одной из больших синагог в районе Меа Шеарим. В какой-то момент мне понадобилось вернуться домой, чтобы кое-что взять. Шагая по улице, я увидел странное зрелище: пожилой человек сидит на автобусной остановке и курит… и это в середине святого дня Йом Кипура. Я посмотрел на него, разглядел его лицо и чуть не упал в обморок. Это был никто иной, как сам господин Вайнштейн. В тот момент я понял, что если уж мы встретились второй раз, ясное дело, от меня хотят Свыше, чтобы я приблизил его к вере и поговорил с ним. Мне дали дополнительный шанс, а поскольку это было в самый святой день года, всё это имело двойное значение. Я подошел к нему, представился. Он помнил нашу встречу в самолете. Хорошо помнил. Но посмотрел он на меня абсолютно холодным взглядом, словно в нем высохла вся еврейская вера и трепет перед Небесами. Я даже не знал, как заинтересовать его. Неожиданно у меня в голове возникла идея. «Уверен, Вы и сами знаете, что сегодня Йом Кипур, – сказал я, – скоро в нашей синагоге будут произносить молитву Изкор (поминовение умерших). Пойдемте со мной в синагогу – вы назовете хазану имя Вашего сына, погибшего во славу Б -га, и помолитесь за душу его. Возможно, это единственная возможность для Вас упомянуть его имя. Разве Вы не думаете, что настало время замолвить слово о его душе на небесном суде?» Идея моя сработала. Слезы потекли из его глаз. Я обнял его, дал ему опереться на мое плечо и повел прямиком в синагогу до того самого места, где стоял хазан. Мы вместе подошли к хазану и попросили, чтобы он сделал особое поминовение. Господин Вайнштейн, опираясь на возвышение, прошептал имя сына: «Китриэль Менахем, сын Ихезкеля Сарги». Внезапно произошло нечто поразительное. Лицо хазана побледнело, как известь, капли пота выступили у него на лбу, а глаза словно вывалились из глазниц. Он повернулся к человеку, стоявшему рядом с ним, и закричал ужасным голосом: «Отец, отец!..» И упал в обморок. Это и был его любимый Катриэль Менахем, которого, как думал отец, уже не было среди живых.
Нет никаких слов описать огромную радость и чувства, которые охватили каждого, кто стал свидетелем этой сцены.
Это произошло в заслугу первого шага, который отец совершил в сторону синагоги. Он удостоился при жизни вновь обрести мир, увидел семью, которую создал его сын – внуков и внучек, следующих по пути Торы. В итоге он и сам сумел вернуться к Торе заповедям и соблюдал их до конца своих дней».
