Будучи священником, возглавлявшим большую евангелистскую церковь в Нидерландах, Брет Вудвик неожиданно почувствовал необъяснимую тягу к еврейскому народу.
В его церкви, когда он изучал Танах со своими прихожанами, проводился пасхальный седер, сидели в сукке, изучали Тору с комментариями Раши и даже пели песни Мордехая Бен Давида… «Проблема» возникла, когда они не нашли в Танахе никакого намека на праздник Рождества и поэтому начали сомневаться в истинности христианства. Отсюда путь этого настойчивого человека, стремящегося к истине, был проложен — иудаизм!
Ничто в тихом смиренном человеке передо мной не выдавало его прошлого и ту бурю, которая бушевала в нем годами.
У него выразительные голубые глаза, тонкие черты лица, борода, большая черная кипа покрывает его голову, и только голландская речь свидетельствует о его происхождении. Дождливым воскресным утром в Антверпене мы сидим в его гостиной. На самом деле, трудно назвать эту комнату гостиной. Это небольшой арендованный подвал, расположенный под большим домом в еврейском районе Антверпена. В узкой комнате, площадью в несколько метров, живет вся семья Цион: собственно отец семейства Ариэль, домохозяйка Шломит и дети Менахем и Леви. «Там,- как бы между прочим, сказал Ариэль, — у нас был красивый, большой и просторный дом». Но он сам давно уже не там…
Сейчас он находится в другом мире, в своем личном раю. Наконец-то он достиг покоя и умиротворения. В течении двух часов я был свидетелем его скрытой борьбы с самим собой, когда ему хотелось забыть свое прошлое, а я все время возвращал его к нему снова и снова. Даже когда я просил у него фотографии и документы из прошлого, ему нечего было показать. Он уничтожил все.
Потрясающая история Ариэля Циона начинается с истории голландца Бретта Вудвика. Вудвик был популярным христианским священником, который возглавлял большую христианскую церковь, в то время как Ариэль — обычный еврей со страстной верой и пылающей еврейской душой. «До этого, когда я был «там», я никогда не чувствовал себя как дома»,- говорит Ариэль». Я ощущал какую-то внутреннюю пустоту. Даже когда все вокруг меня танцевали и веселились, я все-равно ее ощущал. Я постоянно думал: для чего я живу в этом мире? Я знал, что живу для Святого, да будет благословен Он, но я не понимал как это должно влиять на мой образ жизни. Я знал, что мне нужно быть более религиозным, а в то время быть более религиозным для меня значило быть лучшим христианином».
Ариэль Цион родился в Роттердаме, голландском портовом городе, в набожной протестантской семье. «Мы были христианами, но всегда испытывали теплые чувства к еврейскому народу. Мы очень поддерживали Израиль. Я помню большое беспокойство деда во время войны Судного Дня. Я чувствовал сильную связь с Землей Израиля и собирал фотографии и публикации о ней. Христианская община называлась «Мир». Вудвик не удовлетворился христианским образованием, которое он получил. И начал искать ответы на вопросы и сомнения, которые появились у него.
Будучи харизматичным, он собрал вокруг себя группу молодых людей, которые также не были довольны своим христианским путем. «В целом, у них было сильное желание вернуться к духовности»,- говорит он. Они перестали вести разгульный образ жизни и начали вникать в вопросы религии и веры». На первом этапе они вместе начали изучать Танах. В ходе изучения и исследований текстов, вопросы и сомнения усилились, и в мае 1998-го года они решили объявить об основании новой евангелической церкви. (Евангелизм — это современное направление в западном христианстве, которое считается более умеренным, чем ортодоксальный католицизм, и, в отличие от католиков, они любят Израиль и поддерживают его). Группа насчитывала сотни людей, и Вудвик стал их лидером. Они дали общине еврейское имя «Шалом». Новая церковь, которая находилась в городе Дордрехт, выделялась своей безоговорочной поддержкой Израиля. Активисты этой церкви приезжали туда, чтобы раздавать подарки жертвам палестинского террора, и даже организовали туры в Израиль. Во время первой интифады члены общины были инициаторами письма в поддержку Ариэля Шарона, тогдашнего премьер-министра, которое было подписано 25-ю церковными лидерами Нидерландов, и письма протеста, направленного голландскому премьер-министру из-за его недостаточной поддержки Израиля.
Основным занятием для членов этой церкви стало изучение Танаха. Община изучала его и с его помощью пыталась понять суть христианской веры, но эта попытка не увенчалась успехом. «Наши вопросы только увеличивались в ходе изучения Танаха»,- говорит Цион. Мы старались применять то, что написано в нем, и это обязывало нас серьезно относиться к еврейским праздникам. Например, когда мы читаем в Танахе, что мы должны строить шалаши на Суккот, мы организовали специальное собрание, на котором решили, что, поскольку мы обязаны выполнять предписания Ветхого Завета, у нас нет другого выбора, кроме как выполнить эту мицву. Поэтому мы построили шалаши. Когда наступил месяц нисан,- а в Танахе написано, что нужно соблюдать заповедь праздника,- мы решили, что проведем пасхальный седер. Мы не знали, что именно нужно делать, и использовали информацию из интернета. Это была информация, полученная от евреев-отступников, евреев, которые приняли христианство, но сохранили часть еврейской традиции, в том числе пасхальный седер. Излишне говорить, что в свой седер они внесли явные христианские символы и заменили еврейские имена на христианские. Но это то, что у нас было на тот момент.
Мы не знали истины и мы не знали, что существует что-то еще. И когда наступило Рождество, важнейший христианский праздник, мы начали спрашивать себя: подождите, а где это написано в Танахе? Где говорится, что этот праздник следует отмечать? Мы также начали сомневаться в праздновании воскресенья вместо дня отдыха, прямо упомянутого в Танахе — Субботы. Таким образом, мы переходили от одного сомнения к другому, пока не начали вслух сомневаться в истинности всего христианства. Группа не ограничилась соблюдением Субботы и праздников. Как только мы решили, что Тора — это истина, мы начали углубленно изучать ее. Мы вместе изучали Пятикнижие с комментариями Раши, пели песни на иврите, такие как «Храм будет построен» и песни Мордехая Бен Давида. Но это было уже на более позднем этапе».
Одной ногой здесь, а другой там, на пути, который никому не понятен, находилась эта странная церковь до тех пор, пока по всей стране не прошел слух о христианской церкви, члены которой тщательно соблюдают Субботу и еврейские праздники. Представители общины были приглашены выступить в других церквях и на богословских конференциях.
«Как реагировали коллеги из других церквей?» -«Реакция была смешанной: некоторые поощряли нас, а некоторые были очень злы. Они утверждали, что, хотя еврейские праздники были упомянуты в Танахе, «тот» человек и его ученики повелели отменить их и заменить христианскими праздниками». И, конечно, вопросы, появившиеся у Ариэля, он не оставлял без ответа. Куда бы он ни приходил, он задавал их и требовал ясных ответов. На каждом христианском собрании он хотел знать, почему христиане отвернулись от Танаха.
«Когда я был в Израиле,- говорит Ариэль,- меня пригласили читать лекции в церковных общинах для евреев, принявших христианство — в Тель-Авив и Тверию — и там я задал вопрос, который беспокоил меня: «В Новом Завете написано, что Тора истинна, и вы должны соблюдать ее, так почему вы отвернулись от нее?» -» Их реакция?» -«Они сбросили меня с лестницы. Вместо ответа на вопрос они решили объявить мне бойкот».
Берт сделал следующий скандальный шаг, когда родился его старший сын. Он решил, что если он верит в то, что говорит Тора, он должен обрезать своего сына.
«Ты кому-нибудь говорил об этом?» -«Я никому не говорил. Я боялся, что они будут смеяться надо мной. Я без шума искал моэля и нашел реформистского моэля, который и сделал брит-милу сыну. Этот брит повлек за собой следующий брит — самому себе. Я читал в Танахе, что иначе я бы не смог войти в Храм,»- объясняет он.
Несмотря на четыре бокала вина в Песах, сукку и соблюдение Субботы, Берт Вудвик оставался набожным христианином. Еврейские обычаи, которые он ввел в своей общине, не сделали его верующим евреем. Со временем у него начались большие сомнения. «Я все еще ходил в церковь каждый день. Как глава церкви я совершал все церемонии, но я не был в гармонии с собой. Я пришел к выводу о ложных предпосылках христианства».
«Во мне шла ожесточенная борьба: должен ли я продолжать распространять христианское послание, даже если я больше не верю в него? В то же время я заметил, что многие из членов церкви также испытывали смешанные чувства к христианству. После долгих и бурных дискуссий мы приняли самое важное решение в истории нашей церкви: мы больше не упоминаем имя «того» человека. Отныне мы говорим только о ХаШеме, Творце Вселенной. Для нас в мире есть один и единый Б- г».
Еще несколько лет назад такое решение считалось бы абсолютно безрассудным. Вудвик был набожным, уважаемым и известным христианином, который многих привел в лоно церкви. И такое удивительное изменение, произошедшее с ним, было исключительным.
На пути к еврейству в те годы, когда его мучили вопросы о христианской вере, Вудвик столкнулся с захватывающим открытием: член его семьи, который провел тщательное исследование семейных корней, обнаружил, что сто лет тому назад его прадед был кошерным евреем по имени Шломо Леви. Шломо Леви прибыл из Испании или Португалии и поселился в северной провинции Фрейсленд, где стал одним из главных борцов против французских оккупантов. Потом он принял христианство и женился на нееврейке. «Это открытие»,- рассказывает Цион,- помогло мне понять, откуда взялись мои «еретические мысли».
«Я начал понимать, что я на самом деле был не на своем месте, и что я должен был вернуться на путь своих предков как можно скорее. Позже я осознал, что во мне тогда проявилась еврейская искра».
Как член общества друзей Израиля, священник много раз посещал Эрец Исраэль. Во время одного из своих визитов он встретил религиозных евреев. «Я чувствовал себя хорошо рядом с ними,»- вспоминает реб Ариэль. Внезапно я почувствовал большую близость к Богу, гораздо большую, чем в христианской среде». Другим значительным событием стало посещение поселения Сусия, где он встретил ученика ешивы и подружился с ним. Они много говорили на религиозные темы, и Вудвик почувствовал, что ему нравится этот молодой человек. Он встречался еще с другими верующими людьми, и то, что он услышал от них, привело его к желанию принять еврейскую веру.
До окончательного решения у него все еще имелся ряд неразрешенных вопросов по Танаху. «Я решил для себя, что если я получу ответы на эти вопросы, у меня просто не будет выбора, кроме как стать евреем. Оставить все: комфортную жизнь, мирное существование в общине и семье, и пожертвовать ими на алтарь ради моей единственной истины! Уже тогда я осознал, что вышел на путь, когда невозможно повернуть назад».
«И ответы пришли?» -«Конечно! Они пришли ко мне по электронной почте и были похожи на живительную влагу для истомленной души. Вот и все, сказал я себе. Я прохожу гиюр. Я должен вернуться к религии моих предков, еврейской религии моего прадеда Шломо Леви, человека, среди потомков которого не осталось ни одного еврея. Я решил, что верну корону на ее место».
«Знали ли люди в вашей церкви о вашем решении?» -«Вначале нет, хотя они знали, что я ищу свой путь. Но я и не тянул долго. Я отправил личные письма всем членам общины, сообщив им о своем решении. В них я четко объяснил все мои сомнения в истинности христианства. Я также написал, что, по моему мнению, «тот» самый человек был подстрекателем, который, согласно написанному в Торе, книге Дварим, подлежал смерти, и поэтому и был убит. Услышать такие слова от человека, которого до этого считали верующим христианином и известным харизматичным проповедником, было как гром среди ясного неба для христианской общины всей Голландии. Вскоре содержание писем стало известно в кругах за пределами церкви, став темой дня».
Вудвейк был заметной личностью среди большой евангелистской общины в Нидерландах, и его решение вызвало сильное смятение и протест у многих ее членов. Но сам Вудвик чувствовал себя прекрасно: он ощутил, как с его плеч свалился тяжелый груз. Но не смотря на это, ему было тяжело. Очень тяжело. «Распространяли плохую славу обо мне. Они говорили обо мне все что хотели. И это больно. Старые добрые друзья бросили меня. У меня был друг детства, который оставил меня в тот момент, когда узнал о моем решении принять еврейскую веру. Он сказал мне перед тем, как попрощаться со мной: «Ты идешь в ад и я не хочу больше тебя знать».
«Знали ли вы, на что идете?» -«Я знал, что это будет трудно для меня, но даже не представлял насколько. Меня всегда вдохновляла мысль о том, что еврейский народ так сильно страдал за все годы своего существования из-за своего еврейства, и теперь, когда я тоже присоединюсь к этому народу, то «выпью» горькую чашу мучений. Я знал, что иду по Божьему пути, и я был счастлив. Несмотря на то, что я потерял свой источник дохода и большинство моих друзей, все же это стоило того».
«Были ли мысли о «раскаянии?» -«Ни на мгновение. Опасности для жизни не было, не было сожаления, но были трудности». Дом, в котором жил Берт Вудвик, забрали, и он, будучи абсолютно нищим, переехал в однокомнатную квартиру с ужасными условиями, расположенную рядом с квартирой семьи его жены. Следующим этапом стало официальное объявление о роспуске возглавляемой им церкви. Раввины, которые были с ним в контакте, советовали ему отойти от своего христианского прошлого и отказаться от своей деятельности в церкви. Члены общины приняли это решение Вудвика, но не у всех хватило смелости присоединиться к нему. Некоторые начали процесс гиюра, который продолжается до сих пор, а остальные решили остаться в статусе Бней Ноах и соблюдать семь заповедей.
Раввины также объяснили Берту, что невозможно сделать гиюр для всех одновременно, каждый должен пройти процесс самостоятельно. Даже сейчас Цион пытается помочь тем людям, которые все еще колеблются между двумя мирами и испытывают трудности с переходом.
В отличие от некоторых друзей, которые поддерживали его, церковные лидеры и бывшие коллеги посылали ему угрожающие письма. Они запугивали его самыми страшными наказаниями в этом мире и в геиноме за то, что он осмелился отказаться от их веры и публично оклеветал «своего спасителя». «Они говорили, что я несу опасность для мирного религиозного сосуществования в стране»,- говорит потрясенный Ариэль. По сей день он продолжает получать письма от бывших друзей, в которых содержатся оскорбления в его адрес. В день интервью он получил электронное письмо от голландского священника. «У вас нет спасения, вы потеряны навсегда!»,- написал пастор де Йонг. Те, кто действительно проявил понимание и даже скрытое одобрение, были ближайшими родственниками. «В те дни свою роль сыграли еврейские корни моей семьи. С одной стороны, родственники беспокоились обо мне и опасались за мое будущее, которое меня ожидало, а с другой стороны, они молчаливо одобряли меня. Когда я рассказал им о своем решении, они сказали мне: «Ариэль, это хорошо для тебя».
Моя сестра даже сказала, что завидует мне. Мой старший брат навестил меня, чтобы лично узнать о моем решении. Когда он пришел, то спросил меня: «Это правда, что ты собираешься принять иудаизм?» Когда я ответил «да», он просто хотел узнать причину — почему? Я сказал ему: «По одной простой причине: потому что мои предки были евреями, а их потомок совершил ошибку, когда отрезал себя от иудаизма и смешался с неевреями. Сегодня я, их внук, исправляю эту ошибку. Мой брат внимательно выслушал, немного подумал и сказал: «Знаешь что, Берт? Я понимаю твой аргумент. Я даже поддерживаю тебя, Затем он добавил фразу, которая тронула меня: «Берт, я впервые в жизни замечаю в твоем поведении настоящее умиротворение». Со стороны семьи жены поддержка была еще больше. Не только поддержка, но тесть и теща решили на старости лет присоединиться к своей дочери и зятю и начали свой переход в иудаизм. «Они пожилые люди, и этот процесс не может быть завершен быстро»,- объясняет Ариэль.
Один трогательный момент: когда Вудвейк решил принять гиюр, он не знал, что именно нужно делать. Сначала он связался с раввином-реформистом, которого он знал. Вскоре он понял, что это дешевый, бессодержательный спектакль, и обратился к общине харедим в Амстердаме, но ему было ясно, что они не занимаются гиюрами. Вудвейк обратился к своим друзьям в Израиле. Они направили его к раввину Баруху Харнику, из ешивы «Явне» в Антверпене.
Между ним и раввином Харником возникла тесная связь, которая продолжается и по сей день. За несколько месяцев до гиюра он начал приезжать на Субботу в Антверпен, где изучал иудаизм у раввина Харника. «У меня нет слов, чтобы описать удивительную веру этого человека,»- говорит раввин Харник. Он знал обо всех трудностях, с которыми столкнулся Ариэль.
«Я часами сидел с ним и убеждал его не делать этого шага. Я предложил ему продолжить свой обычный жизненный путь и соблюдать семь законов Ноаха и все. Но Ариэля не интересовала какая-либо другая альтернатива. Он хотел быть настоящим и гордым евреем. Я сказал ему: зачем тебе это? Твои дети будут страдать от антисемитизма или могут быть взорваны в автобусах. Я описал ему все трудности, с которыми ему придется столкнуться, как в обществе, так и в семье, как геру. Раввинский суд также предоставил ему в последний момент шанс вернутся и остаться кошерным неевреем, исполняющим семь законов Ноаха. Но Ариэль не хотел слушать. Он продолжал говорить: «Бог — тот, кто вел меня до сего дня, и он поведет меня дальше».
Раввин Харник сопровождал семью Циона на каждом этапе процесса гиюра. Он протягивал им руку помощи в трудные моменты. Такой момент был тогда, когда во время подготовки к гиюру отец его жены заболел тяжелой формой рака. Христианские друзья были в восторге. Они утверждали, что это наказание за то, что он посмел отвернутсья от христианства.
«Ариэль и его семья пришли ко мне с целой историей»,- говорит рабби Харник,- и я поддержал их. Я сказал им, что невозможно понять основы управления этим миром и что они должны идти по выбранному ими пути, независимо от случившегося». Великое чудо произошло, когда, несмотря на те шансы, которые дали врачи, его тесть полностью выздоровел от этой болезни. Ариэль и его жена — семья Цион, прибыли в Израиль, приняли иудаизм согласно алахе и вступили в повторный брак в соответствии с еврейским законом. Это была очень трогательная церемония в Старом городе, в Иерусалиме, с видом на Котель. Раввин Харник также участвовал в церемонии гиюра в суде Тель-Авива.
«Это было очень трогательно,»- подчеркивает он. В тот момент, когда Ариэль произнес: «Шма Исроэль, Господь, наш Бог Один», и принял на себя соблюдение письменной и устной Торы, наступил очень волнительный момент: Ариэль прервался посередине из-за слез. Судьи вели себя очень жестко с ним и его семьей. Они задавали им сложные и запутанные вопросы, и на все получали настолько четкие и ясные ответы, что это просто их ошеломило. Из шестнадцати пар, которые стояли перед судьями, они были единственными, кто был принят. На вопрос о еврейском имени, которое он выбрал, он сказал: «Ариэль Цион».
«Почему вы выбрали именно это имя?» -«Потому что я хочу вставать, как лев для служения Богу, а Ариэль также намекает на Храм, который так близок моему сердцу». Само событие гиюра оставило у него сильные впечатления. «Судьи были очень впечатлены нашими познаниями и нашей решимостью, хотя заданные ими вопросы, были очень трудными»,- рассказывает он.
Подобно праотцу Аврааму, Ариэль понял, когда вернулся домой в Нидерланды, что как еврей он не сможет продолжить жить в месте, не предназначенном для евреев. «Я чувствовал себя там изгоем»,- так он объяснил свое решение переехать через год в Антверпен. Таким образом, некогда глава уважаемой церковной общины остался без средств к существованию. Не имея выбора, ему пришлось изучить банковское дело, чтобы найти работу. После изнурительных поисков Цион нашел работу в инвестиционном банке в Роттердаме. С тех пор он ежедневно садится на поезд в Антверпене и едет в Роттердам на работу.
Зарплата невысокая, а расходов много, но Ариэль — как верующий еврей — не жалуется, особенно когда начальника тебе посылает само Провидение. Он узнал, что управляющий банком происходит из семьи евреев-марранов и поэтому понимает его особые потребности как ультраортодоксального еврея, и позволяет ему уходить раньше по пятницам и отпускает с работы в праздничные дни. «Это нелегко»,- признается он. Но и это ненадолго.
В августе этого года Цион соберет оставшиеся вещи, попрощается со своим переполненным подвалом, и, с Божьей помощью, переедет в одно из поселений в Стране Израиля. В Израиле он планирует найти работу в банковской сфере, но одновременно мечтает работать в одной из организаций, защищающих евреев от христианского миссионерства. «Кто, как ни я, знает миссионерское движение изнутри»,- говорит он. «Я понимаю их образ мышления, все уловки и все аргументы, которые они приводят в доказательство своей правоты. Мне кажется, что это как раз мне по силам».
«Если мне удастся предотвратить потерю даже одной еврейской души — это будет означать, что все мои усилия стоили того». А тем временем он не теряет ни минуты. По вечерам, после тяжелого рабочего дня и по воскресеньям, он учится в хевруте и пытается восполнить недостающие знания. Его экономическое положение не блестяще, будущее все еще неясно, но Ариэль — самый счастливый человек. «В прошлую Субботу»,- рассказывает рав Харник, — Цион рассказывал свою личную историю студентам ешивы в течение многих часов, до самой полуночи, и они жадно ловили каждое его слово. На следующий день один из мальчиков подошел ко мне и сказал: «Я действительно почувствовал, будто слушаю Авраама Авину».
