«И сказал им Яаков: братья, откуда вы?».
Берешит (28:4)
Наш праотец Яаков поднимается в Харан и видит три стада овец вокруг колодца, а пастухи сидят без дела. «И сказал им Яаков: братья, откуда вы? И сказали: из Харана мы».
Странно! Это были чужие люди, которых он никогда не видел, с которыми не знаком, но первое его слово: «братья». Да разве ж это братья? Друзья или знакомые?
Раби Яаков Каменецкий в книге «Эмет ле-Яаков» пишет следующее: «Наш праотец Яаков увидел, что они сидят без дела, и хотел упрекнуть их: «День еще долгий, не время собирать овец – напоите скот и пасите». Но всякий, кто хочет упрекнуть, сначала должен раскрыть чувства братства и близости! Он должен продемонстрировать, что его упрек – это не отрицание, не отчуждение и не враждебность. Напротив, упрек исходит из любви и желания добра человеку. Это желание улучшить и исправить, сделать хорошее еще лучшим. Вот почему он начал с того, что обратился к ним со словом «братья»».
Это же справедливо и для всех остальных случаев: в семейных отношениях, в воспитании детей, в наставлениях для молодежи и обучении взрослых.
Сначала – изливать любовь. Вот почему исход из Египта предшествовал дарованию Торы. Сначала Всевышний показал нам, что мы Его избранный народ, сделал для нас добро: ман и перепелов, колодец и Облака Славы. Благодаря этой близости мы сказали: «Сделаем и услышим», благодаря ей приняли Тору. Об этом и сказано: «Не ненавидь в сердце брата своего, увещеванием упрекни товарища своего». Нельзя, чтобы он думал, будто упрек исходит от ненависти. Нужно показать, что мы считаем его товарищем, нашим возлюбленным братом.
Когда я работал в «Ломда» в Иерусалиме, там был курс преподавания Гмары рава Ишайи Вебера. Ко мне пришел, интересуясь этим курсом, один учитель, хасид из «Толдот Авраам-Ицхак», и рассказал следующую историю.
Когда-то у него в хедере был ученик, потерявший свою мать. Через месяц после ее смерти, его отец повторно женился.
Ребенок, не получивший на этом трудном этапе никакого совета и помощи, впал в депрессию. Она серьезно отразилась на его поведении в школьном классе. Посреди урока в хедере ребенок ложился на скамейку и не соглашался подниматься с нее.
Даже понимая душевное состояние ребенка, преподаватель не мог разрешить ему так вести себя посреди урока, потому что это могло навредить остальным ученикам. Он сделал замечание, и тогда этот мальчик, выражая протест, ушел из класса.
На перемене преподаватель встретил своего старого друга и попросил совета: как поступить? Тот без колебаний ответил: «В чем дело? Две пощечины, и пусть садится на место».
Учитель вернулся в класс. Он не стал давать пощечину, а тем более две. Он подошел к скамейке, где лежал ребенок, с запиской в руках: «Как ты себя чувствуешь?» Тот опять ушел, а через десять минут вернулся и написал: «Мне плохо». Учитель взял его записку и написал: «Понимаю».
Ребенок не вернулся на место сразу, но сделал это на следующем уроке. Да, он не начал с того же дня учиться с усердием, но между ним и его учителем возникло взаимопонимание.
Со временем этот мальчик «исправился» и продолжил учиться, как и все остальные.
Прошло несколько лет. Ребенок вырос и стал учеником ешивы. Однажды тот учитель встретил его на улице, и с улыбкой спросил, как идут дела. Парень достал старую мятую записку из кармана пиджака, хранившуюся с того дня, как он лежал на скамейке. Учитель был тронут, он хотел забрать ее себе как напоминание. Но юноша отказался: «Нет, она моя. Каждый раз, когда мне трудно, я смотрю на нее и укрепляюсь». Учитель закончил свой рассказ словами: «Не могу даже подумать, что стало бы, если бы я прислушался к совету своего друга и дал бы ребенку две пощечины»
