Отрывок из его книги «Церемония и празднование: введение в праздники». Идеи, которые происходят из самого сердца иудаизма.
О чем нам говорит Рош а-Шана? Как этот день может изменить нашу жизнь? Гениальность иудаизма заключается в том, чтобы взять вечные истины и пронести их по жизни, превратив в жизненный опыт. Рош а-Шана, годовщина сотворения человечества, предлагает прожить и прочувствовать состояние первого человека так, чтобы он стал для нас реальным.
Первое, о чем сообщает нам Рош а-Шана, это то, что жизнь коротка. Как бы ни увеличивалась продолжительность жизни благодаря прогрессу в сфере медицины, мы не сможем за одну жизнь достичь всего, чего хотели бы. Пиют Унтане Токеф в поэтическом ключе рассказывает о смерти, сопровождая повествование надлежащим моменту пафосом:
«Человек появляется из праха и возвращается в прах. С опасностью для жизни он добывает свой хлеб; подобно хрупкому сосуду, траве засыхающей, цветку увядающему, тени преходящей, облаку исчезающему, дуновению ветра, пылинке витающей и сну мимолетному».
Все, что у нас есть – эта жизнь. Как же нам правильно ею распорядиться? Мы знаем, что не доведем дело до конца, но это не дает нам возможность просто стоять в стороне, ничего не делая. Это первая истина.
Второе: сама жизнь, каждый день, каждый наш вздох — это дар Всевышнего, как сказано в праздничной вставке Амиды:
«Вспомни нас, чтобы даровать нам жизнь, Царь, которому угодна жизнь; и запиши нас в Книгу Жизни – ради Тебя, Бог жизни!»
Жизнь — это совершенно не то, что следует воспринимать как должное. Если мы ошибочно начнем к ней так относиться, то не сможем провести Рош а-Шана как следует. Бог дает нам один дар, который превыше всех других, «саму жизнь, по сравнению с которой все остальное вторично» (Рамбам).
Представители других религий искали Бога на небесах или в загробной жизни, в далеком прошлом или далеком будущем. Здесь, на земле, страдание, а там, на небесах, награда; здесь хаос — там порядок; здесь боль — там бальзам; здесь бедность — там изобилие.
Иудаизм же неустанно призывал находить Бога здесь и сейчас, в нашей реальности. Да, мы верим в жизнь после смерти, но именно в жизни до смерти на самом деле заключается величие человека как божественного творения.
В-третьих, у нас есть свобода. Иудаизм — это религия свободного человека, который свободно отвечает Богу свободы. Мы не пребываем во власти греха. Нас определяют не экономические силы, психологические побуждения или генетически закодированные импульсы, которым мы бессильны сопротивляться. Сам факт того, что мы можем совершать раскаяние, что завтра вольны действовать не так, как вчера, говорит о том, что мы свободны.
Философы сочли эту идею слишком затруднительной. Ученые тоже. Но иудаизм настаивает на этом, да и наши предки доказали, что это правда, бросив вызов всем законам истории, выживая вопреки всему, отказываясь мириться с поражением.
Четвертый урок: жизнь имеет смысл.
Мы не просто случайные скопления материи, порожденные вселенной, которая возникла без причины и однажды точно так же без причины исчезнет. Мы здесь, потому что Бог из чувства любви сотворил вселенную, жизнь и нас. Всевшний, который знает наши страхи, слышит наши молитвы, верит в нас больше, чем мы сами в себя, который прощает нас, когда мы терпим неудачу, поднимает, когда мы падаем и дает нам силы преодолеть отчаяние.
Историк Пол Джонсон однажды написал: «Ни один народ никогда не настаивал более уверенно, чем евреи, на том, что у истории есть цель, а у человечества есть судьба». Он же пришел к следующему выводу: «Поэтому евреи находятся в самом центре постоянных попыток придать человеческой жизни достоинство и цель».1 Это тоже одна из идей Рош а-Шана.
Пятая истина заключается в том, что жизнь не проста.
Иудаизм смотрит на мир вовсе не сквозь розовые очки. И в молитвах мы регулярно вспоминаем страдания наших предков. Мир, в котором мы живем, увы, не тот, каким должен быть в идеале. Вот почему, несмотря на все искушения, до сих пор так и нельзя сказать, что наступила эпоха Машиаха, хотя мы и ожидаем ее изо дня в день.
Но надежда нас не покидает, потому что мы знаем, что не одиноки на своем тернистом пути. Когда евреи отправлялись в изгнание, их сопровождала Шхина, Божественное Присутствие. Бог всегда рядом: «Близок Господь ко всем призывающим Его, ко всем, кто призывает Его в истине».2 Порой Он может скрывать Своё лицо, но Он все равно здесь. Он может молчать, но при этом не перестает нас слушать, слышать и исцелять лишь Ему ведомыми способами, которые мы поначалу можем не воспринимать как благо, но в дальнейшей перспективе нередко понимаем с большей ясностью.
Шестое: да, жизнь может быть тяжелой, но одновременно с этим очень сладкой, прямо как хала и яблоко в Рош а-Шана, когда мы обмакиваем их в мед.
Евреям никогда не требовался тугой кошелек, чтобы чувствовать себя богатыми, или власть, чтобы казаться сильными. Быть евреем — значит жить ради простых вещей: любви между мужем и женой, священной связи между родителями и детьми, дружной общины, где люди помогают друг другу и где каждая радость удваивается, а каждое горе уменьшается вдвое.
Быть евреем — значит отдавать, будь то цдака или добрые дела. Значит учиться, никогда не переставать доискиваться и молиться, уметь благодарить, совершать раскаяние и постоянно стремиться к росту. В этом и заключается секрет истинной радости жизни.
На протяжении всей истории существовали различные гедонистические культуры, которые поклонялись удовольствию, и аскетические, которые его отрицали, но иудаизм стоял особняком, имея совершенно другой подход: освятить удовольствие, сделав его частью служения Богу. Жизнь по-настоящему сладка, когда мы оставляем в ней место для Всевышнего.
В-седьмых, наша жизнь — это величайшее произведение искусства, которое мы когда-либо способны создать.
Рав Йосеф Соловейчик в одной из своих ранних работ говорил об Иш а-Галаха — человеке Галахи, еврейского Закона, и его непреодолимом стремлении творить, делать что-то новое, оригинальное. Сам Всесильный тоже хочет, чтобы мы, уподобляясь Ему, творили и таким образом становились Его партнерами в постоянном обновлении мира.
Как сказал рав Соловейчик, «самый фундаментальный принцип из всех состоит в том, что человек должен создать себя сам». Вот что такое тшува (раскаяние) — это акт создания себя заново.
В Рош а-Шана мы смотрим со стороны на свою жизнь, подобно художнику, отступающему от своего холста, чтобы оценить, что еще нужно изменить, чтобы картина стала завершенной.
Восьмая истина: мы такие, какие есть, благодаря тем, кто был до нас.
Жизнь людей не похожа на разрозненные частицы. Каждый из нас — буква в Книге Жизни Всемогущего. Отдельные буквы, хоть и являются носителями своего собственного значения, все же не раскрываются в должной мере, стоя поодиночке. Чтобы обрести максимальное значение, они должны быть соединены с другими буквами, тогда получаются слова, предложения, абзацы, история.
А быть евреем — значит быть частью самой странной, самой древней, самой неожиданной и противоречащей здравому смыслу истории, которая когда-либо существовала. Истории одного крошечного народа, который никогда не был большим и часто оказывался бездомным, но, тем не менее, пережил величайшие империи, которые когда-либо знал мир, — египетскую, ассирийскую, вавилонскую, греческую и римскую, средневековые империи христианства и ислама, вплоть до Третьего рейха и Советского Союза. Каждая из них считала себя бессмертной. И каждой не стало. А еврейский народ все еще жив.
Поэтому в Рош а-Шана мы вспоминаем сами и просим Всевышнего вспомнить тех, кто был до нас: Авраама и Ицхака, Сару, Хану и Рахель, израильтян времен Моше Рабейну и евреев всех поколений, каждый из которых стал частью живого наследия, запечатленного в молитвах, которые мы произносим, или в мотивах, которые напеваем.
В одном из самых трогательных моментов среднего раздела молитвы Мусаф мы вспоминаем потрясающие слова, сказанные Богом через пророка Ирмияу: «Я помню благодеяние молодости твоей, любовь твоих невестиных дней, как ты шла за Мной по пустыне, по земле незасеянной».3
Наши предки, может, и согрешили в течение своего пути, но в своих сердцах они не переставали следовать за Всевышним, хоть путь их был тяжел, а цель далека.
В своем существовании мы с вами не начинаем с нуля. Мы получили несметное богатство — не материальное, а духовное — и являемся наследниками величия своих предков.
За этим понимаем следует и девятая мысль: мы рождаемся наследниками еще и другого рода величия — величия самой Торы и ее высоких требований, идеалов, требующих ежедневных усилий, ее мощного арсенала заповедей, интеллектуальных и экзистенциальных задач.
Иудаизм требует от нас великих вещей и тем самым делает великими нас. Мы движемся так же высоко, как идеалы, ради которых живем, а ведь идеалы Торы действительно очень высоки. Как сказал Моше Рабейну, мы — дети Господа.4 Мы призваны, — говорил пророк Йешаяу, — быть Его свидетелями, Его вестниками на земле.5
Снова и снова евреи делали то, что казалось невозможным. Они сражались против могущественных сил во имя того, что истинно и верно. И боролись против рабства.
Евреи показали, что можно быть народом без земли, иметь влияние без власти, носить на себе клеймо мировых изгоев, но при этом не терять самоуважения. С непоколебимой уверенностью наши предки верили, что однажды вернутся на свою землю, и, хотя эта надежда казалась абсурдной, она сбылась. Их реальное пространство могло быть ограничено ореховой скорлупкой, но евреи чувствовали себя царями бесконечности.
Иудаизм устанавливает высокую планку, и, хотя порой мы можем падать опять и опять, Рош а-Шана и Йом Кипур каждый раз позволяют нам начать заново – будучи прощенными, очищенными, неустрашимыми, готовыми к следующему вызову, к новому году.
И, наконец, десятое. В конце концов раздается звук шофара, пронзающий нашу броню, бессловесный крик в тот день, когда важно каждое слово. Этот звук, издаваемый дыханием, как будто подсказывающий нам, что это и есть вся жизнь. Просто дыхание, но при этом дыхание — не что иное, как Дух Всевышнего внутри каждого из нас: «И образовал Бог Всесильный человека из праха земного, и вдохнул в ноздри его дыхание жизни, и стал человек душою живою».6
Мы все — лишь земной прах, но внутри нас дыхание Всемогущего. Является ли шофар нашим криком к Богу или криком Бога к нам, в его звуках: ткиа, шварим, труа – зов, рыдание, вопль, весь пафос взаимоотношений человека со Всевышним, когда Он просит нас принять Его дар, саму жизнь, и превратить ее во что-то еще более святое, чтобы тем самым оказать почтение Богу и Его образу на земле, человечеству.
Мы одерживаем победу над смертью не тем, что живем вечно, а жизнью в соответствии с вечными ценностями. Совершая поступки и создавая благословения, которые останутся жить после нас; присоединяясь через каждый временной отрезок своего существования к Богу, живущему вне времени, «Царю — Богу живому и сущему».7
Если разбирать ивритский глагол леитпалель — «молиться», то точным его переводом будет «судить самого себя».
В Рош а-Шана мы стоим перед Небесным Судом. Чувствуя себя очень уязвимыми в этот момент. И хотя мы прекрасно знаем о себе все самое худшее, что совершили за прошедший год, Бог видит в нас лучшее; а когда мы открываемся Ему, Он дает нам силы стать такими, какие мы есть на самом деле.
Те, кто полностью проникся духом Рош а-Шана, вступают в новый год заряженными, энергичными, сфокусированными, обновленными, знающими, что быть евреем — значит жить, постоянно осознавая присутствие Всевышнего, освящая свою жизнь ради него и укрепляя жизнь других, потому что там, где мы приносим благословения в другие жизни, живет Бог.
Сноски
- Пол Джонсон, «История евреев», пролог.
- Теилим, 145:18.
- Ирмияу, 2:2.
- Дварим, 14:1.
- Йешаяу, 43:10.
- Берешит, 2:7.
- Унтане Токеф.
