Мы смотрим в зеркало: вот, я – венец творенья!
И целый мир – во мне.
Высокий ум и красота, любовь и нравственное чувство, – мир фееричных дивных дум…
Но прежде всех – простое ощущенье бытия. Пред вами – вот оно, – единственно, в прошедшем, нынешнем и будущем неповторимо – мое родное «Я»!
Жизнь – что за волшебство, что вырывает нас из мира неживого?
Из глины, камня, горстки сора, капельки воды – мистической незримою рукою исторгает –
И насаждает в наш зеленый дивный мир…
А ты, мир неживой, – как сам возник из тьмы небытия?
Тебя-то – кто из мрачной бездны вывел?
De nihilo nihil (лат.) – «Из ничего – и выйдет ничего» – сказали древние.
Так кто дерзнул нарушить явный, ясный сей устой? Расстроить тем неоспоримого закона торжество?
Рука Творца Единого? Иль то был «Случай» – врагов Его Единства божество?
Да… но ведь «случай» – он и сам во всех его основах –
Nihil – «ноль» – и полное ничто!
Слепой и пьяный эпилептик; в любом движении его глаголет хаос – суета без разуменья…
Ему ль родить гармонию, любовь и красоту?
Без замысла разумного, в котором «зло сегодня – родит грядущее тысячекратное добро»???
И истину – плод зрелых долгих дум – ему ли очищать от липкой лжи???
Он ли – в чистом поле, с буйного похмелья,
Взломал на всех путях своих барьер небытия???
И мир наш – со ступени на ступень,
Как тот барон Мюнхаузен – из бездонного и топкого nihil
Сам самого себя наверх за волосы тащил???
Слепой безумный случай нагло вторит: «Да – такое мог и я!
Ввысь устремившись по крутой спирали –
От камня – к жизни, разуму, и далее, –
Прийти к творению гармонии, добра – и разуменью мудрой цели бытия!»
Он – мог??? Здоровый трезвый ум то вмещает???
Ему – добро и красоту в сем мире – создать, увидеть, оценить и возлюбить???
Оранжевый рассвет, густо-малиновый закат морской… Снегов голубизну – и мрак свинцовых туч, прочерченных вдруг молнии зигзагом… Спросонья нежный щебет птиц, дыханье ветерка – и утреннюю гладь пруда… Суровую поэзию пустынь – и ураганов рев могучий…
Ему – гармонию родить?
Струн нежный перезвон – и посвист флейты; победный гром литавр – и мерный шаг ударных… И в вакханалии кипящей звуков – вдруг, по мистическому волшебству, – звенит, вплывает в мир эфирная мелодии волна –
Очарованием пронзает душу… Что хаосу, родившему ее, – война!
Nihil, «слепой безумный случай» – мир приведет к познанию добра? К желанию его творить – без всех наград и шумного признанья? А при виде зла – к желанию отдать себя святому пылкому негодованью?
Увы! Проснуться, истину признать… Глаз оторвав от будней, руки – от нескончаемых земных трудов… Ум, чувства поиску добра отдать – увы, удел немногих!
Ведь горше и стократно хуже топи той nihil, небытия – трясина зыбкая бездушия, неблагодарности, гордыни;
Лжи самому себе – и лени…
Топь, в которой вязнем от рожденья, от первых проблесков мышленья – и до путей наших земных конца…
Мы, наделенные от нашего Творца
Сверх меры щедрым даром разуменья…
Мы смотрим в зеркало: вот я – венец творенья!
Со мною – весь огромный мир –
Величия и мудрости Творца – лишь отблеск, скудное лишь отраженье…
Лишь отраженье??? Но ведь был – и будет у нас Храм!
Час пробил – и предстоят минуты роковые мира… При столкновении лицом к лицу, как у горы Синай – в великий час Машиаха явленья…
Пред ним мы в эти дни берем дыханье… Страшно – и кто-то хочет отступить назад, в родную, милую им тьму, и сделать ее вечной…
Другие – тщатся вздохнуть поглубже пред прыжком. Мгновеньем роковым полёта без опоры под ногами… Вниз? Нет, ввысь – в мучении благом…
Ведь нам до боли нужен Храм… И что же в нем? –
Ног вожделенная опора… Смысл, мера бытия… Безмерная любовь…
Храм есть любовь. Лицом друг к другу – хлеб и свет.
А за завесой брызжет кровь единожды в году – во искупленье.
Там во всечасной тьме, в тончайшей тишине –
Соитие земного и небесного миров!
Нет, там не тьма, – то свет прозрачный первых дней творенья…
Пар крыл – нежнейшее едва-едва прикосновенье,
И меж очей немых, уставленных друг в друга –
Неуловимое со стороны – эфирных струй биенье…
(Пинхас Перлов)
