Известна история (Толдот Яаков Йосеф) о царе, перед которым стояли два певца, чтобы скрасить его досуг, как это было принято в те дни. Первый составлял песни во славу царя. Это были песни благодарности и возвеличивания, наполненные хвалой и лестью. В них рассказывалось о городах, которые царь построил, и о пустынях, которые он превратил в цветущие сады, о проложенных им дорогах и о развитой им экономике. Певец возвещал о выигранных войнах и о боевых маневрах, о блистательных победах и захваченных территориях.
Эти песни были приятны для слуха, и сердца слушателей восхищенно замирали.
Царю это нравилось. Но слушать этого певца изо дня в день надоедало. Поэтому он выступал поочередно с другим талантливым певцом – евреем, который исполнял потрясающие песни, в которых воздавались хвала и благодарность Творцу мира. В них он прославлял Того, кто создал свет и сотворил тьму, позволил сиять Солнцу и дуть ветру, Того, кто заставил течь ручьи по руслам и вырастил траву и цветы, фрукты и овощи для пропитания человека и животных.
В этих песнях восхвалялся Творец, давший царю здоровье и необходимые силы, разум и прозорливость, спокойствие и радость.
Царь был человеком верующим, он знал, что всё досталось ему по милости Б -жьей, но трудно было отрицать, что песни первого исполнителя услаждали его слух гораздо больше…
Сказал царь самому себе: оба они делают свою работу добросовестно и оба получат награду, как положено. Но первый, который постоянно меня хвалит, заслуживает от меня особого подарка. Второй же, который хвалит Творца, – ему пусть Творец и делает подарки…
Как же поступил царь? Он приказал дать каждому из певцов по буханке хлеба. Такой хлеб из тонко просеянной муки с царского стола – едва ли что-то может сравниться с ним по вкусу и запаху. Но в буханку для первого певца царь приказал спрятать двадцать золотых.
В конце рабочего дня оба исполнителя получили свой хлеб. Первый взял свою порцию, и лицо его помрачнело. Буханка такая тяжелая – наверное, тесто не пропеклось как следует. Такой хлеб будет невкусно есть. Сказал он второму: «Хочешь, поменяемся буханками?» Еврей подумал про себя: «В любом случае это некошерный хлеб. Есть его я не буду, отдам лучше курам. А если так, почему бы мне не сделать одолжение моему коллеге». Взял он тяжелый хлеб и положил на птичий двор. Куры стали клевать его, и «клад» был обнаружен.
