«…Кружится, кружится, движется ветер, и на круги свои возвращается ветер… К месту, куда реки текут, – туда вновь они приходят… Бывает, скажут о чем-то: «Гляди, это новое!», – а оно уже было в веках…»
(Коэлет, 1:6 – 10).
О каких «кругах» говорит здесь Шломо? Разве не изменился и не меняется мир – и в последнюю эпоху тоже? И положение еврейского народа не то, что было двести, и сто двадцать, и семьдесят пять лет назад? В чем проницательность «мудрейшего из всех людей»?
1. Больше двухсот с лишним лет уже, как с места сорвалась тысячелетиями сжатая пружина, – с дарованием равноправия вдруг «подобревшими» к нам народами… Внешний мир раскрывает объятия, – и устремляется в него волной толпа еврейских гениев… Эйнштейнов, Мендельсонов, Фрейдов – несть числа… «Станем и мы как все народы!»
И жить бы так евреям в объятиях эмансипации, нежиться в лучах ее, как предсказывали и призывали ее глашатаи и мудрецы: «Будь евреем в своем доме и немцем на улице» (Моисей Мендельсон – дед упомянутого выше композитора).
2. Но – возвещено иное у пророка: «И задуманному вами – не бывать… (Сказали вы): «Будем как народы, как племена стран (иных)»… – Жив Я – слово Г-спода Б-га, – рукою крепкой и мышцею простертой, и яростью изливающейся — воцарюсь Я над вами!» (Йехезкель, 20:32 – 33).
И разразилась буря – «дело Дрейфуса»… Вместо вышеупомянутых объятий – стена высокая вокруг еврея, – похуже старых стен гетто… Стена – пред тою упомянутой волной; стена – как волнолом, и с ней – откат волны назад…
И вот – стоит Теодор Герцль 5 января 1895 года на плацу Марсового поля в Париже, и наблюдает «гражданскую казнь» Дрейфуса. А тот – беспомощно твердит: «Я невиновен…
Когда с него срывают эполеты офицера французской армии и над головою преломляют шпагу, – и разъяренная толпа вопит: «Смерть евреям!», – эти вопли слышит Герцль…
Он делает свой вывод. И вот – почти сто двадцать лет назад впервые обсуждают в Базеле, а еще через пятьдесят – осуществляют идею: «Как у всех народов – да будет и у нас своя страна!»
И ведь предпосылки к тому времени созрели: идеи национальных государств вместо обширных многонациональных империй набирают популярность, особенно после Первой мировой войны, – и две книги-утопии Т. Герцля (см. нашу первую часть) должны были оказаться пророческими. Идея старая – с поправкой: «Будь как все народы», – но не среди них, на их немецкой улице, как у М. Мендельсона, – а на своей древней родине!
3. И вновь, увы, – «Задуманному вами – не бывать!» Два предсказания, два мировоззрения: плод разума людского, плотского, – и разума, Б-жественного, высшего… Столкнулись – как глиняный горшок с железным… Железным – в ярости излившейся погромов – в России, и на Святой Земле, – не говоря уже о Катастрофе, и о войнах государства молодого сразу с созданием его, и – в событиях нежданных того субботнего и праздничного дня… «Яростью изливающейся» – и вот оно, 7-го октября…
А предсказания «пророков разума людского, пророков «из головы своей»», – сбылись, как водится, наполовину. В делах материальных – да, как у Т. Герцля в его «Обновленной земле»: «Вывоз апельсинов увеличился в десять раз с тех пор, как у нас имеются хорошие пути сообщения»… да разве только это?
А что сказал бы Т. Герцль о героях, вдохновленных его книгами, – проливавших обильно в эти годы кровь и пот! Сколько их было – тех, кто, закрыв Талмуд, открыли книги мудрости другие, – бесчисленных наук и философий, всех видов мудрости других народов… И преуспели – в постижении природы, в культурах чуждых – всюду их глубокий след! От картин, симфоний до бомбы атомной… А каковы успехи самой страны еврейской – в хозяйственных делах, в науках, в высших технологиях…
Но при всех талантах, героизме и упорстве, – дожили мы или нет через семьдесят пять лет до подлинного исполнения мечтаний Герцля? До главного, ради чего так он старался, – до спокойной мирной жизни? Вот в этом – глиняный горшок тот – вдрызг! Мечты – по свету черепками… (При всех, увы, славных победах наших во многих предыдущих войнах…)
Ибо обернулось бегство наше от судьбы, от наших вековых страданий, как и прежде, – лишь бегством от самих себя!
Семьдесят пять лет… Страна, которую создали великой кровью в бегстве от врагов, укрывшись за государственными границами – прочерченными плугом, защищенными штыком. Как говорили тогда: где борозда последняя, – там и граница; а в другой руке – винтовка…
4. И вот, сегодня вся страна – меж молотом и наковальней… «Молотом» – ХАМАСа, ХИЗБАЛЛы, Ирана; и «наковальней» – «мировой общественности прогрессивной». Друзья ближайшие, с сочувствием горячим, – проводят нам границы, как обороняться: «вот отсюда и досюда». Стена высокая меж нами и всем миром – как встарь… Все тот же волнолом, откат, – как сотни лет назад.
Еврейская судьба преследует нещадно… Страну, как раньше – каждого еврея.
«Старо-новая страна» – так называется вторая книга Герцля. И по пятам за нею, той страной – «старо-новый антисемитизм» – от самого ее начала и доныне. Круги истории, предвиденные мудрым Шломо…
5. Круги истории – «меж молотом и наковальней»; сегодня, после многих уже недель войны, – мы как тогда, 3300 лет назад. Тогда было море с одной стороны, а войско фараона – с другой; море – перед тем, как рассек его пред нами Всевышний (см. Шмот, гл. 14).
И разделились тогда сыны Израиля, так говорит мидраш, на четыре группы – «партии». Первые сказали: «Бросимся в море»; вторые – «Вернемся в Египет»; третьи – «Будем воевать», а четвертые – «Вознесем голос в молитве».
И сказал тогда Моше народу: «Не бойтесь! Стойте и увидите спасение Г-сподне, которое Он сделает вам ныне, – ибо Египтян, которых видите вы ныне, больше не увидите вовеки! Г-сподь будет воевать за вас, а вы молчите».
«Не бойтесь, стойте и увидите спасение…» – это сказал Моше первым; «Египтян… не увидите вовеки» – вторым; «Г-сподь будет воевать за вас» – третьим, а «А вы молчите» – четвертым. (Мехильта де-Рашби, Бе-шалах).
А самому Моше Всевышний сказал так: «Что ты вопиешь ко Мне? Говори сынам Израиля, – (и пусть они) двинутся» (Шмот, 14:14 – 15).
Можно понять, почему Всевышний не хотел от сынов Израиля того, что предлагали первые три группы. Но почему Он не хотел в последний, судьбоносный момент даже молитвы, – ни народа, ни Моше? Хотя в дальнейшем именно молитва Моше спасала народ в последний момент по меньшей мере дважды, – после самых страшных грехов, золотого тельца и разведчиков. А хотел Он только, чтобы они «двинулись»… Вперед – прямо в море!
И ведь это, как кажется, не отличается от того, чего хотела часть сынов Израиля, – тех, что сказали: «Бросимся в море»!
6. Очень даже отличается! Они сказали: Напиль ацмену ле-ям – «Бросимся в море», – акт отчаяния; а Всевышний сказал Моше: «Говори сынам Израиля – ве-исау – и (пусть они) двинутся», – в еще не расступившееся море, и это – акт веры!
Можно понять из того, что сказал тогда Всевышним Моше, что Ему не нравились все четыре предложения – всех четырех партий. Можно истолковать их так, что все они были актом отчаяния.
Ведь даже сказавшие: «Будем воевать!», – быть может, просто предлагают выбрать смерть иную, более почетную, чем просто утопиться в море, – но продиктовано то было той же безысходностью…
И даже слова четвертой группы, – «Вознесем голос в молитве»… можно и молиться так – как бы «по долгу службы», с той же безысходностью… При внешней всей несхожести – не столь уж разные пути…
7. Вот – ведь даже Ноах… «И вошел Ноах и его сыны… в ковчег от вод потопа» (Берешит, 7:7), и пишет Раши: «Также и Ноах был недостаточно тверд в вере. Ему и верилось, и не верилось, что будет потоп, – и он не входил в ковчег, пока воды не заставили его». И это просто устрашает: ведь сто двадцать лет он строил ковчег собственными руками – для этого момента… И когда момент настал, – содрогнулся, и какие-то минуты тешит его мысль: а может, это дождь простой, пройдет – и будет мне еще какое-то время для обычной жизни…
Конечно, сыны Израиля прошли перед тем уже многое, страдали в рабстве, видели много чудес в Египте и казни его, – но ни разу еще не смотрели смерти в глаза. И был то момент запредельного страха и растерянности, – пока Всевышний не сказал Моше, что им делать. И тогда двинулись в море, – и это было нелегко, и должен был найтись кто-то первый, – Нахшон бен Аминадав, глава колена Йеуды. Казалось бы – он сделал то самое, чего хотели многие – из той первой группы? Нет! Требовалось ровно обратное: не в отчаянии броситься в море, а войти в него с полным упованием на Всевышнего, – не для смерти, а чтобы жить!
8. Есть у комментаторов разные, также и более оправдывающие объяснения тому, что предлагали те четыре группы. Суммируя: первая группа – решили, что лучше смерть, чем возвращение к рабству и сорок девятой ступени нечистоты в Египте. Вторая – явили смирение и надежду на новое освобождение в будущем. Третьи – надежду на помощь Всевышнего при полном военном превосходстве врага. Ну, а четвертые… Молитва – разве может она быть когда-нибудь лишней, и разве мы не обязаны прибегать к ней в самой тяжелой ситуации?
И при всем том – Всевышний желал от сынов Израиля чего-то иного! Вхождения в море, еще не расступившееся… Это нечто, чего не было во всех остальных четырех вариантах… при всем желании истолковать их в лучшую сторону. Было нечто особое, чего именно желал Всевышний…
9. А именно – должно было прийти от Него спасение, но на сей раз – без явного «вклада» сынов Израиля в него, даже в виде молитвы, – а только в одном лишь действии, выражающем веру! В бывших после того многих войнах были не раз победы от Всевышнего, как, например, в войне в пустыне с Амалеком, – но там сыны Израиля выходили на врага с мечами, а Моше молился, и Йеошуа с Хуром поддерживали его руки. И это было направленное на победу прямое физическое действие в рамках законов природы, если говорить о воинах. И даже молитва Моше тогда, – действие духовное, – тоже было явно в направлении спасения…
И можно в таких ситуациях поставить себе в заслугу некую долю в успехе: «Мы вышли с оружием, и мы так горячо молились, – и Всевышний увидел, и услышал нас – и даровал победу!» И упомянутый «вклад в чудо» – это обычно именно то, что от нас требуется: некоторое «прикрытие чуда» – нашим усилием в том же направлении, что чудо должно сделать.
И только в этот раз… Вхождение в море до того, как оно расступилось, – действие, по законам природы направленное в чистом виде лишь на гибель, а не на спасение: ведь один только Всевышний имел план и знал, каким образом вхождение это обернется спасением одних и гибелью других! И цель Его была, – чтобы спасение было чудом совершенно неприкрытым, до конца – лишь от Него и ничего от сынов Израиля, – помимо акта чистой веры, упования и послушания! Событие настолько важное, что мы поминаем его в молитве каждый день…
И только однажды было нечто подобное – при завоевании Йерихо и обрушении стен его, когда сыны Израиля лишь обошли вокруг города семь раз, не подняв меча, – и в знак отсутствия того «вклада» их, о котором говорилось выше, запрещено было брать что-либо из добычи.
10. И вот итог: если положение наше теперь уже столь критическое, как тогда на берегу моря; или если на сей раз «обойдется» и положение такое сложится при следующем обострении нашей ситуации в будущем…
В окончательном избавлении – событии важнейшем, которого народ наш ждет тысячелетия, – как больной ждет операции, к которой «приговорил» его мудрый врач… Нелегкой – и пока не приходит срок, больной гонит мысль о ней день ото дня, или держит в дальнем уголке сознания, – живя покуда как обычно. И вдруг, услышав: «Сегодня, на выход – сейчас!», – как Ноах (см. выше), – содрогается…
И это – то, что и нам предстоит, в конечном счете, – будь то в этом нашем нынешнем, – или другом, в грядущем, нелегком испытании…
Войти в него, как тогда вошли в еще не расступившееся море, – храня упование и связь со Всевышним, проверенную тысячелетиями… И память о чудесах всех эпох – давних и не столь давних войн, – и все наследие прежних поколений.
Так какого же решительного действия, подобного вхождению в море тогда, может потребовать от нас Всевышний?
Точно знать мы, конечно, не можем; но что-то сказать, основываясь на том, что видим у Раши в самом первом его комментарии на Тору… Об этом – в следующий раз.
И пусть Всевышний даст нам силы – понять и принять Его волю в том, что нам предстоит, и совершить, и исполнить ее, – и спасти тем себя и весь мир, и прославить Его великое имя!
Продолжение следует
