ДЖОЗЕФ ЛЕВИТАН сам нашёл дорогу в ешиву. С самого раннего детства он фактически всё делал сам. Он был вынужден. Любящая миссис Левитан хотела бы быть одновременно и отцом, и матерью своего сына, но возложенное на её хрупкие плечи экономическое бремя не позволяло ей это сделать. Она работала по четырнадцать часов в день, чтобы заплатить за жильё, еду и одежду для них двоих, и на что другое не оставалось ни сил, ни времени. Так что двенадцатилетний Джо повзрослел раньше своих сверстников и теперь был готов к ешиве.

Джо никогда прежде не бывал в Тора Водаас, но это не пугало мальчика, обладавшего поразительной настойчивостью и твёрдыми взглядами на вещи. Тем холодным утром, поздней осенью 1938 года он явно был одет не по погоде легко. Дул пронизывающий ветер, а морозный воздух, проникая в нос и в лёгкие, колол изнутри иголками. Начиналась зима, но в здании ешивы стоял, казалось, уже декабрь. Отопления не было: старые подтекающие радиаторы были источником ледяной стали и хлопьев облупившейся краски, а вовсе не тепла. Но Джо Левитан хотел быть именно здесь.

Лёгким шагом пройдя по коридору, прокладывая путь между спешившими в обоих направлениях учениками, Левитан направился к кабинету администрации и безо всяких раздумий зашёл внутрь.

—              Я пришёл встретиться с директором, — объявил он.

—              В каком ты классе? — спросила утомлённая секретарша, заваленная бумагами и папками.

—              Э го ещё не решено, — отвечал Джо, и от такого ответа очки секретарши слетели с её носа на пишущую машинку в то время, как она резко подняла голову.

Успокоившись, она пристально поглядела на юнца и спросила:

—              Ты здесь учишься?

—              С сегодняшнего дня.

—              И пришёл совсем один?

Джо кивнул.

—              Ну хорошо. Но тебе придётся подождать, пока рабби Вайс не удостоверится, что всё в порядке.

—              Рабби Вайс — это директор?

—              Нет, рабби Вайс — ответственный за обучение. И я знаю, что, прежде чем доктор Штерн — он директор — встретится с тобой, ему нужно получить от рабби Вайса подтверждение, что твои родители всё оплатили.

—              У меня нет времени на всё это, — настаивал Джо, — мне надо на урок…

Прежде чем секретарша смогла отреагировать на подобную дерзкую нетерпеливость (хотя и не знала толком, что можно ответить), она решила предоставить это дело своему начальнику. Она была уверена, что уж он знает, как поступить.

—              Доктор Штерн, миссис Вайншток была здесь уже дважды сегодня, и она говорит, что ей нужно встретиться с вами по какому-то важному делу. Из Германии прислали ещё телеграммы с просьбой выдать визы учащимся, а рабби Юнг отчаянно пытается поговорить с вами относительно мероприятий для беженцев. И…

Прежде чем секретарша успела сделать ещё несколько сообщений, Джозеф Левитан добрался до директора Месивши Тора Водаас и начал безо всяких предисловий:

—              Я здесь новый ученик и пришёл поговорить с вами о том, в какой класс мне определиться.

Доктор Штерн молча замигал, поражённый, а затем спросил:

—              Как тебя зовут?

—              Джо Левитан. А вас?

—              Рабби доктор Давид Зуся Штерн, и я здесь работаю, но вот что ты здесь делаешь — я до сих пор не понимаю.

—              Я уже сказал вам, — вновь начал объяснять Джо, теряя терпение, — мне много нужно успеть сделать. Я хочу, чтобы вы мне сказали, в какой класс идти, а затем можете возвращаться к своим делам.

Доктору Штерну было ясно, что мальчик не был наглецом. Определённо, требовались какие-то улучшения, но как опытный педагог он понимал, что в тоне Джо не было дерзости, а в его подходе — безрассудства. Он также почувствовал, что столкнулся с «трудным клиентом», от которого нельзя отвязаться обычным «приходите завтра».

Всего за год до своей бар мицвы Джозеф Левитан понял, что, хотя и не по своей вине, он шёл в неверном направлении. Его потребности в еврейском образовании не были удовлетворены посещениями воскресной школы, в то время как мальчики гораздо младше его уже продвинулись в началах Талмуда. Если он хотел когда-нибудь достигнуть высокого уровня в своей религиозной учёбе — к чему он так страстно стремился, — то единственной надеждой было поступить в настоящую ешиву, каких бы трудов это ни стоило.

Доктор Штерн пригласил Левитана в свой кабинет, чтобы с ним коротко побеседовать. И долгой беседы, возможно, не хватило бы, чтобы разрешить все вопросы, которые у него возникли по поводу этого мальчика, но при плотном графике Штерна всё должно было быть кратким.

—              Я буду здесь через пять минут и тогда займусь всеми этими делами, — сказал он своей секретарше через плечо, и та вернулась за пишущую машинку.

В тесном кабинете доктор Штерн усадил Джо на складной стул с деревянными рейками.

—              Почему ты пришёл сюда один? — спросил он мягко.

—              Отца у меня нет, а мать на работе, — пожал Джо плечами.

—              Ты живёшь здесь, в Бруклине?

—              Мне нужно попасть в класс, — сказал Джо, как будто была какао спешка, а для него она определённо была. —

Можете вы мне задать все эти вопросы как-нибудь в другой раз?

Доктор Штерн оценивающе взглянул на юнца:

—              Я обязан задать тебе несколько вопросов, чтобы определить, какой класс тебе подходит, если ты вообще соответствуешь требованиям нашей сшивы.

Единственной реакцией Джо стало выражение лица, как бы говорившее: «Ну так давай уже».

—              Сколько тебе лет?

—              Двенадцать.

—              Ого, да ты взрослый, — заметил доктор Штерн безо всякой иронии. — А где ты учился до сих пор?

—              В государственной школе.

—              В государственной школе?!

—              Мать не могла оплатить мою учёбу в ешиве, так что я был вынужден ходить в обычную школу.

—              Понимаю, — сказал Штерн. Почему, недоумевал он, этот парень из обычной государственной школы так рвётся попасть в ешиву? — Извини, Джо, но не учившись раньше в ешиве, ты не сможешь учиться у нас в Тора Водаас.

—              Кто это сказал? — закричал Джо, вскакивая со своего места.

—              Пожалуйста, сядь, — решительно потребовал Штерн. — Речь идёт не о том, «кто сказал», а о том, что нужны определённые знания и умения, чтобы ты смог учиться на соответствующем твоему возрасту уровне. Ты начал учить Талмуд?

Джо покачал головой.

—              Ты знаешь Мишну?

Джо покачал головой ещё раз.

—              Как далеко ты продвинулся, изучая Хумаш и Невиим?

Джо просто смотрел, недоумевая.

Понимая, что время, выделенное на этот разговор, уже истекло, и собрав более чем достаточную информацию о том, что Джозеф Левитан не может быть принят, доктор Штерн нанёс, по его мнению, смертельный удар:

—              А что ты вообще знаешь из еврейских предметов?

—              Я умею читать сидур, — с гордостью заявил Джо.

—              Теперь понятно, — подвёл доктор Штерн итог, вставая со стула. — Читать сидур учатся семилетние дети в первом и во втором классах. Боюсь, в этот класс тебя невозможно отправить.

—              Почему нет? — возмутился Джо, не желая признавать, что разговор окончен.

—              Потому что как я посажу тебя, двенадцатилетнего, в класс с семилетками?

—              Это моя проблема, — заявил Джо, — и это меня не беспокоит.

Доктор Штерн уже собрался объяснить, почему обучение его во втором классе станет проблемой директора, как тут ему пришла в голову идея получше.

—              Я вижу, что ты полон решимости, а в образовании это ключ к успеху. Но существует техническое препятствие, которое невозможно обойти даже при всём желании — во втором классе просто больше нет места для новых учеников. А если уж ты мне не веришь, то я покажу тебе.

Доктор Штерн знал, что такого, как этот юный Левитан, можно убедить, только если он увидит всё своими глазами.

Он провел Джозефа в холл, где располагался второй класс. Там он распахнул дверь и показал забитую до отказа комнату, где все стулья были заняты.

—              Извини, Джозеф, но, как ты сам видишь, в этом классе нет места, — он протянул мальчику руку и тепло улыбнулся на прощанье.

Джо не пожал руки и не ответил на улыбку. Директор забрал обратно и то, и другое и направился в свой кабинет. Джо последовал за ним.

—              Доктор Штерн? — обратился мальчик, когда они приблизились к месту назначения.

—              Да? — отвечал директор, не замедляя шага.

—              Но могли бы вы, пожалуйста, написать это на листе бумаги и подписаться?

—              Написать это? — спросил озадаченный Штерн.

Он повернулся, чтобы посмотреть на мальчика и пытался сдержать своё раздражение.

—              Я хочу, чтобы вы написали, — сказал Джо, — что сирота пришёл в Месивта Тора Водаас и попросил обучить его Торе, а вы ответили ему, что мест нет.

—              А зачем, позволь полюбопытствовать, тебе это нужно?

—              Когда я умру и присоединюсь к моему отцу, на небесах, возможно, захотят знать, почему я не талмид хахам, почему я вообще ничего не выучил из Торы. Я просто выну бумагу с вашей подписью и покажу им, что это была не моя вина. Я хотел учиться, но мне не дали.

Доктор Штерн остановился. Двенадцатилетний мальчик поставил перед ним задачу, которую, как он сам чувствовал, следовало решить, иначе он не соответствует своему званию и должности. Всё, что он смог сделать, это произнести:

—              Рабби Вайс, будьте любезны, найдите мне, пожалуйста, небольшой стул. Я буду в помещении второго класса искать место, куда бы его втиснуть.

ДЖОЗЕФ ЛЕВИТАН добился своего, но Давид Зуся Штерн вовсе не закончил разбираться с этим целеустремлённым молодым человеком. В конце того учебного года они должны были провести ответный матч.

Джо объявил директору, что он желает остаться во втором классе ещё на один год, но доктор Штерн не хотел и слышать об этом:

—              В этом году ты был на пять лет старше своих одноклассников. Если ты останешься на второй год, то будешь старше на целых шесть! На этот раз ты просишь уж слишком многого. Кроме того, твой учитель сообщил, что ты замечательно закончил этот год. Следовательно, нет никакой нужды ещё раз повторять второй класс.

—              Я хочу ещё один год учиться у того же самого преподавателя. Он меня многому научил…

—              Я рад, — перебил доктор Штерн, подняв руку, как дорожный полицейский.

—              …и поэтому я хочу остаться ещё раз во втором классе.

—              Но я уже объяснил тебе, что ты уже слишком большой для этого класса.

—              Это моя проблема, — упирался Джо, действуя в том же направлении, что и раньше.

Доктор Штерн, конечно, пытался изо всех сил, но он едва ли был достойным противником настойчивому маленькому сироте.

В то время никому не было известно и абсолютно невозможно было предугадать, что Джо станет не просто лучшим учеником второго класса. В середине учебного года учитель заболел, и взрослый маленький Джозеф был официально допущен к проведению уроков. Е1икто из второклассников не удивился тому, что их однокашник принял эту должность.

Опыт преподавания Левитана сделал очевидным для всех (включая и его самого) тот факт, что он готов двигаться дальше. К концу того учебного года Джо перескочил через шесть классов, дойдя прямиком до уровня, соответствовавшего его возрасту. А к середине следующего года он уже стал лучшим учеником в своём классе.

Ни разу на протяжении всей учёбы решимость Джо Левитана не ослабевала. Ту же самую настойчивость, которая открыла для него двери Месивта Тора Водаас, он сохранил на всю жизнь, и именно она сделала из него дисциплинированного учёного с энциклопедическими познаниями. Он поздно начал, но рано расцвёл. Руководство ешивы знало, что они имеют дело не с необработанным алмазом, а с настоящим бриллиантом, и немедленно после завершения учёбы ему дали место преподавателя.

Но рабби Йосеф Левитан не был назначен учителем в какой-нибудь класс, как обычно происходило с нормальным ребе в бей мидраше. Он должен был давать самый сложный шиур — самым слабым ученикам; тем, кто медленно учится; ученикам без мотивации; тем, у кого серьёзно страдает дисциплина; а также тем, о ком никто бы не подумал, что они чего достигнут в изучении Торы. Левитан мог добиться успеха там, где другие перед этим потерпели поражение, причём делал это своим собственным неповторимым образом. Он всем сердцем любил своих учеников, и это, возможно, и было секретом его успеха. Он не сдавался, пока их сопротивление не было сломлено и они не начинали следовать его неотразимому примеру.

Чтобы справиться с учениками, которыми раньше никто не занимался и которых никто не учил, реб Йосл с успехом пользовался новаторскими методами. Свидетели — как в ешиве, так и вне её — подтверждают, что его шиур достигал такого непревзойдённого уровня децибел, что выводил сонных учеников из дремоты, и все принимали в уроке участие. Громкость была такова, что можно было слышать его шиур на Бэдфорд Авеню, за два квартала — даже если слушатели немного глуховаты.

---

ЮНЫЙ ДЖО ЛЕВИТАН кратко описал последствия того, что собирался сделать доктор Штерн. Это небольшое предупреждение перевернуло жизнь Йосефа Левитана, а вместе с тем — жизни бесчисленного количества других молодых людей.