«А Билама, сына Беора, убили мечом».
Бемидбар (31:8)
Раши комментирует: «Вышел Билам против евреев и поменял свое ремесло на их ремесло. Ведь они спасаются лишь благодаря своим устам – через молитвы и просьбы. А он пришел и взялся за их ремесло, начав проклинать их устами. Тогда и они вышли против него и поменяли свое ремесло на ремесло его народа, который идет с мечом, как сказано: «Засчет меча своего будешь жить»».
Отсюда видно, – говорит Хафец Хаим, – что наше оружие – это речь. В любом деле необходимы какие-то инструменты. А человек, которому дана в подарок сила речи, способен сотворить небо и землю, как написано (Ишайя 51:16): «И вложил Я Мои слова в твои уста… чтобы устроить небо и основать землю».
Яркий пример того, как велика сила речи, можно привести из истории рава Моше Шваба, машгиаха из Гейтсхеда.
Однажды, когда его ученики сидели с ним, они попросили рассказать, как он достиг своего высокого уровня в служении Б-гу. Он согласился поведать им свою историю.
Родился я в семье, проживавшей в Германии, и рос как изнеженный ребенок, которому, казалось бы, не по плечу строгая жизнь литовской ешивы. Когда мой брат поехал учиться в ешиву Барнович к раву Элханану Вассерману, он постарался уговорить меня «заскочить» в ешиву, чтобы посмотреть на ее порядки и характер. «А если увидишь, что тебе это подходит, – оставайся».
Я согласился приехать, – продолжал свой рассказ машгиах, – но сразу же, едва зашел внутрь, увидел ужасные условия, в которых находились учащиеся. Я увидел эти бараки и жалкую мебель и решил, что мое место – не здесь. Но брат убедил меня остаться хотя бы до обеда.
Во время обеда ученики сидели на стульях, которые изнеженным, вроде меня, никак не подходили. И я уж не говорю о самой пище, которая была мне совсем не по вкусу. Но вдруг произошло нечто необычное.
Повариха, готовившая еду, принесла на стол кувшин с горячим чаем. Один из молодых людей, не заметив его, случайно толкнул кувшин, и весь чай пролился на его соседа. Чай был таким горячим, что вызвал ожоги и нестерпимую боль. Но, в моему великому удивлению, тот парень стиснул губы и не проронил ни звука. Этого удивительного самообладания, сопряженного с болью и неописуемым страданием, было достаточно, чтобы научить меня тому, какие люди сидят на скамейках святой ешивы.
Но на этом история не закончилась. Парень, на которого пролился чай, продолжая страдать от боли, встал, подошел к женщине, приготовившей чай, и сказал ей: «Очень прошу Вас сделать еще один кувшин чая для моих друзей. Ведь они хотят пить, и никто невиноват в том, что случилось. Даже тот, кто пролил чай, конечно, не хотел этого, и он тоже сейчас испытывает жажду».
Эти слова изменили все мое отношение. Об этом думает ученик ешивы, извиваясь на глазах у друзей от неописуемой боли? Такие мысли проходят в его уме и волнуют его в этот момент? И тогда я сказал себе: «Если так выглядят ученики Барновича, значит, мое место здесь!» Я остался в ешиве, пока не достиг всего, что есть у меня сегодня.
