Вопрос раввину:
Почему научное мировоззрение, опирающееся на материалистическое учение, приводит к положительным результатам и убедительно объясняет мир, не обращаясь к религии? Если учёные-атеисты ошибаются, то откуда у них такие успехи?
Ответ:
Успехи учёных основываются на том, что они правильно понимают и используют законы природы. Относительно самих законов разногласий между религией и наукой не существует. Спор между религией и отдельными учёными идёт о первоисточнике законов. Подсознательно все учёные согласны, что есть Высшая Сила, которая установила эти законы, ведь само слово «закон» свидетельствует об этом. Нет закона без законодателя. Откуда у учёных может быть уверенность, что процессы, которые они наблюдают, постоянны, если нет единого Властителя, который устанавливает законы и следит за их соблюдением. Более того, тенденция такова: большие учёные стремятся сформулировать теорию, которая бы обобщила многочисленные законы. Если не верить в единого Творца, то нет никакого основания предполагать, что между различными законами природы существует что-то общее.
Давайте также не забывать, что именно глубокое изучение законов, по которым «работает» мир, наблюдение изумительной полноценности и гармонии, царящих в нём, привело крупнейших учёных к твёрдой безоговорочной вере в Творца.
Как известно, Ньютон, «ключевая фигура научной революции 17-го века» (Британская Энциклопедия), был глубоко религиозным человеком.
Ньютон написал о вопросах религии больше, чем о проблемах естественных наук. При изучении трудов Ньютона после его смерти было подсчитано, что он написал более 1,400,400 слов на религиозные темы, – больше, чем об алхимии и математике, и даже больше, чем о физике и астрономии.
Вот что писал один из величайших учёных всех времён – Эйнштейн:
Мне достаточно чувствовать тайну вечности жизни, узнавать и догадываться об удивительном устройстве всего сущего, решительно сражаться, чтобы ухватить зерно, пусть самое малое, мудрости, открывающейся в природе.
В другом месте он пишет:
Мудрость, открывающаяся в природе, настолько возвышенна, что всё значение, которое люди приписывают собственным мыслям, является по сравнению с ней абсолютно ничтожным. Это ощущение – то, что руководит жизнью учёного и его усилиями… в той мере, в какой он способен подняться над своими эгоистическими стремлениями. Без сомнения, это ощущение очень близко к тому, что переживали основатели религий во все времена.
Эйнштейн признавал также центральное место религии в различных плоскостях жизни:
Жизнь казалась бы мне абсолютно пустой без стремления достичь цели, которая недостижима в областях искусства и научного исследования.
Привожу выдержку из статьи, опубликованной в журнале «Эт Лахшов» (3 апреля 2002):
В США прибыли студенты, чтобы посетить профессора Альберта Эйнштейна, отца теории относительности и лауреата Нобелевской премии по физике, и составить себе впечатление о его мудрости и гениальности. Встреча была организована в престижном Принстонском университете.
«А что находится над стратосферой?» – спросил студент.
«Ионосфера», – ответил профессор.
«А что над ионосферой?»
Ответил Эйнштейн: «Именно там. Там начинается дорога в синагогу…» (из американского журнала «Тикун а-нэфеш», посвящённого вопросам мысли и духа).
Из книги «Эмунот» Г. Эрига, лектора по психологии в одном из израильских университетов; выдержка из интервью с ним рава Исраэля Эса в книге:
«Я родился в Бельгии и был воспитан на культуре просвещённой Франции. Когда я повзрослел, мы переехали в Америку, там я впитал англо-саксонскую культуру и упивался свободой, равенством и уважением к личности, которые пробуждают патриотическую гордость в сердце каждого американца. Вообще-то, я знал, что родился евреем, но в свободной Америке это не имеет никакого значения. Еврей, итальянец, ирландец и поляк – все мы равноправные американцы. Меня призвали в армию и отправили в Корею.
В один из «воскресных» отпусков мы – группа американских солдат – зашли в кабак «оттянуться». Ребята напились и начали буянить, били тарелки и бутылки и швыряли их прямо в зеркало. Они убеждали меня тоже выпить. Я выпил немного, но не напился, не начал буянить и не особенно сквернословил. Они разозлились и закричали: «Дёрти джу!» (грязный еврей!).
Первый раз в жизни я услышал такое ругательство, это было первое потрясение. Благодаря естественным психическим защитным механизмам я немедленно решил, что скверна – в них, а не в моей еврейской душе. Когда я закончил службу, моё сердце было уже полно еврейской гордостью, и я вступил в организацию «А-Шомер а-Цаир» в Америке, чтобы укрепить свою еврейскую гордость и самосознание. В Америке была тогда мода на крайнюю левизну, которая заразила и меня, поэтому я выбрал «А-Шомер а-Цаир». Там предоставлялись возможность общения и идеологическое воспитание. Это восполняло то, чего мне недоставало, когда я изучал культуру Франции и Англии в университете.
Одним из мероприятий ячейки было посещение профессора Эйнштейна. Он был уже глубоким стариком. Мы пришли рассказать ему, что наша группа уезжает в Израиль. Нам хотелось составить себе впечатление о его личности «напрямую», насладиться его обществом и пожелать ему добра, потому что его незаурядная личность и гениальность в науке укрепляли нашу еврейскую гордость. Он показал нам свою лабораторию, сказал добрые слова о государстве Израиль и побеседовал с нами.
Один из студентов начал свой вопрос словами:
«Г-н профессор, перед вами давно открыты все тайны Вселенной…»
Здесь Эйнштейн, который был чрезвычайно вежлив и любезен в течение всей беседы, прервал его и сказал:
«Только Б-г на небесах знает все тайны вселенной».
Мы были потрясены. Ведь в «Шомере Цаире» мы были воспитаны на неверии, атеизме и марксизме, и вдруг самый великий и маститый учёный в мире говорит подобные вещи, несмотря на наше неприятие. Он добавил:
«Вся удивительная законосообразность природы свидетельствует о существовании Б-га, Творца всех миров. А вы что думали, законы Творения – это игра в кубики?»
В своей книге «Моя вера» Альберт Эйнштейн пишет:
«Самое сильное впечатление, которое мы можем испытать, – это ощущение тайны; это – источник истинной веры и науки. Человек, которому чуждо это ощущение, который не способен восторгаться, взирать с воодушевлением и трепетом, подобен мёртвому. Его глаза закрыты для знания: то, что нельзя потрогать руками, действительно существует и проявляет себя в самой высшей мудрости и самой сияющей красоте, которые мы с нашими убогими возможностями способны постичь только в самых примитивных формах. Это знание, это чувство – в центре настоящей религиозности».
И он заключает:
«Моя вера вытекает из чувства кротости и восхищения перед Высшей Силой, Бесконечностью, Открывающей Себя в малых деталях, которые мы только и можем постичь своим мягким и слабым мозгом».
