Вот, что пишет рабанит Рут Цивьон, дочь рава Хаима Каневского и рабанит Каневски, о доме ее родителей:
Оглядываясь назад, я с уверенностью могу сказать, что среди наиболее значимых характеристик нашего дома в далеком детстве, положа руку на сердце, следует выделить царившую в нем нищету, которой мы, к слову, вовсе не ощущали. Лишь обретя свои семьи и покинув родные пенаты, мы со вздохом констатировали это.
Чтобы обеспечивать потребности дома в полной мере, несмотря на скудные средства, мама не чуралась никаких трудностей, отправлялась на самые дальние продуктовые базы, где можно было достать еду подешевле. (Позднее, с приходом благополучных времен, мама восклицала: «Неужели я когда-то думала, что однажды буду покупать все в изобилии?»)
Большая часть одежды оказывалась у нас как «приданое» от многочисленных родственников. Видя, что мы нуждаемся в обновках, мама, бывало, просила у продавщицы прошлогодние дешевые вещи. А папа ходил в настолько изношенном костюме, что мама регулярно штопала его каждую неделю…
Бедность проявлялась и в убранстве дома: стул, на котором папа сидел, учась за трибуной, был обычной сломанной кухонной табуреткой. Часть мебели передавалась на правах «наследства» соседей, сменивших обстановку у себя, «уступив» старье нам. Мне вспоминается один из тех предметов мебели – круглый стол, время от времени подвергавшийся починке соседом, вследствие чего пригодный к дальнейшему использованию… Отдельные экземпляры наших кроватей начинали скрипеть от малейшего шороха. Наблюдался дефицит постельного белья, и мама стирала его исключительно в самую солнечную погоду, чтобы мы могли снова спать на нем в тот же день. Посуды также не имелось в избытке. Мой деверь раби Зелиг Браверман вспоминал о том, как в первый Шабат после своей свадьбы, приехав к нам, с удивлением обнаружил праздничные тарелки и столовые приборы, представлявшие собой разнородную смесь.
И вот мы добрались до упоминания о великом чуде – несмотря на трудное экономическое положение, мы не чувствовали себя отличными от других и вовсе не испытывали упаднических настроений. Более того, родители воспитывали нас в духе чистоты и опрятности, не допуская наличия дырок или нехватки пуговиц на одежде. Мама поддерживала атмосферу беспрерывной радости жизни, что благотворно влияло на всех нас. На наших школьных подруг это тоже распространялось: когда мы просили разрешения пойти делать уроки в их огромных домах, они сами мчались именно к нам! По их словам, мамино лучезарное лицо завораживало…
Благодаря своей невероятной проницательности мама, приноровившись, вырулила нашу семейную «лодку» поразительным образом: с одной стороны, она изо всех сил старалась экономить, с другой стороны, ей удалось избежать состояния нужды и нищеты, вплоть до того, что я помню о детстве лишь как о временах достатка… На праздник Песах, к примеру, мы с сестрами получали в подарок юбки, переданные кузиной папы, рабанит Сарой Ротберг, прежде принадлежавшие ее дочерям, и восторгу нашему не было предела… Однажды по возвращении из школы я печально сетовала маме на то, насколько несчастна моя одноклассница – у ее семьи нет денег, поэтому она не едет на экскурсию. Я так сильно сострадала ей, а мы при этом нуждались не меньше…
