«И сказал Б-г Моше: положи опять посох Аарона… в знак непокорным» (17:25).
Припоминаю историю, произошедшую, когда я еще ребенком ехал в поезде в Тель-Авив. Добравшись до станции, я столкнулся с удивительным зрелищем. Напротив одного из железнодорожных путей стояла группа детей с учителем. Было видно, что учатся они не в религиозной школе, и воспитывают их уж точно не в духе Торы и заповедей. Неожиданно там появился симпатичный религиозный дедушка и, увидев группу детей, подошел к ним и спросил одного из них, хочет ли он конфетку… Ребенок, естественно, ответил утвердительно, и дедушка достал из кармана конфету, но прежде попросил того благословить: «По слову Которого возникло все». Ребенок согласился, благословил Б-га вслух и получил конфету.
Зрелище, представшее нашим глазам, было невероятным. Едва его друзья увидели этого «осчастливленного» ребенка, все как один бросились к дедушке и стали просить конфеты. Удивительнее всего было то, что конфеты они просили не для того, чтобы просто их съесть. Они говорили: «Мы тоже хотим произнести благословение!»
По ним было отчетливо видно, что благословлять они хотят больше, чем лакомиться. Это было вдвойне поразительно, учитывая, что учились они в учреждении, далеком от Торы. Все дети выстроились в ряд, и когда подходила очередь каждого из них, старец произносил благословение вместе с ним, а потом тот получал конфету. Это зрелище поразило даже их учителя. Когда я увидел его удивление, то подошел к нему и сказал, что хочу рассказать историю, поведанную равом Элияу Лупианом. Учитель согласился.
Это была история, произошедшая во времена инквизиции. В один прекрасный день власти забрали еврейского ребенка из дома родителей и отдали его в церковь, чтобы сделать церковным служителем. Будучи очень одаренным, ребенок сумел быстро подняться в церковной иерархии, так что спустя несколько лет его назначили судьей в одной епархии. Каждого из его братьев-евреев, кто осмеливался нарушать приказ властей и соблюдать заповеди Торы, приводили к нему на суд. За несколько лет им были вынесены суровые приговоры, и множество евреев было убито за то, что продолжало соблюдать иудаизм.
Однажды к судье привели еврея, пойманного «на месте преступления» в талите и тфилине. Судья хотел поставить печать на приговоре, но никак не мог… рука его не слушалась. Он пробовал вновь, и опять безрезультатно, и так снова и снова. Тогда судья решил сделать короткий перерыв и сел поразмышлять наедине сам с собой, отчего же никак не удается ему поставить печать. Вдруг, сам не понимая почему, он подумал, а не может ли человек, приведенный к нему, быть… его отцом. Он позвал подсудимого к себе в кабинет и спросил, не было ли у него когда-то маленького сына, схваченного и уведенного в церковь. Когда отец ответил утвердительно, судья спросил, не помнит ли тот каких-то телесных признаков ребенка. Отец сказал, что были две царапины на правом плече. Едва услышав эти слова, судья почти потерял сознание. Они бросились в объятия друг к другу. Выяснилось, что судья – пропавший сын судимого еврея. В конце концов этот сын сбежал из церковной системы и вернулся к своему народу.
Этот рассказ доказывает, – говорил рав Лупиан, – что естественная связь отцов и детей так сильна, что даже многие годы, пока судья оставался на своей должности, и многие совершенные им злодейства не смогли ее разорвать.
Учитель уже стал понимать, на что я намекаю ему этим рассказом… но я все-таки пояснил еще более четко.
«Даже если вы думаете, что ваши ученики уже не связаны со Всевышним, это ошибка. Теперь вы видите сами, с каким рвением они благословляют на конфеты», – сказал я.
В отношениях родителя и ребенка никогда не бывает полного забвения. Можно забыть на день или два, на год, несколько лет или даже больше, в конечном счете память все равно всплывает вновь, и пропащий сын хочет вернуться к отцу.
Хафец Хаим отмечал, что как раз об этом гласит Писание: «Не отвергнется от Него отверженный». От Отца невозможно отделиться. От Него не убегают (рав Ицхак Зильберштейн).
