Раскрасневшись от эмоций, рав Авраам Йеошуа Хешел, бывший тогда раввином польского города Кольбушова, закончил повествование и замолчал. Сидящий перед ним авторитетные раввины, рав Мордехай из Нешица и рав Арье Лейб (известный как Шполер Зейде), казалось, не замечали, что история подошла к концу.

«Уважаемые господа, — громко сказал рав Авраам Йеошуа, — каков ваш вердикт? Я приму любое решение».

Взволнованные раввины были согласны в том, что изложенные детали оказались слишком скудны, чтобы вынести приговор. Прошел еще целый час пристрастных допросов, прежде чем они почувствовали себя готовыми провозгласить вердикт.

«Обстоятельства твоих действий позволяют отнести тебя к категории убийц по неосторожности, — решили они. — Чисто технически ты не сделал ничего плохого, но человеку подобного духовного уровня стоило повести себя иначе, более рассудительно, и следовать другой цепочке действий. Продолжительное изгнание из города стало бы подходящим лекарством для твоей души и помогло бы прийти в себя».

А поскольку они вынесли приговор своему другу, раввины решили разделить наказание вместе с ним. Целых три года все трое странствовали по стране, полагаясь на Бога в том, что он поможет им выжить.

Несколькими неделями ранее небольшая делегация евреев из соседнего города приехала к раву Аврааму с довольно шокирующими новостями о поведении своего шойхета (квалифицированный резник в еврейской общине). Да, это правда, Моше переживал трудные времена, но если раньше он вел себя нормально, то теперь стало известно, что он часто посещает разнообразные попойки и целые ночи проводит в пьяном угаре. Свидетели сообщили, что видели, как сильно его шатало из стороны в сторону, пока он вовсю горланил народные песни.

Рав Авраам Йеошуа едва мог поверить своим ушам. Поведение Моше никак нельзя было назвать безобидным! Наоборот, оно возмущало до глубины души! От шойхета — человека, ответственного за обеспечение горожан кошерным мясом, — ожидается, что он будет соответствовать нормам приличия. В спешке раввин собрал небольшую котомку и на следующий же день отправился на расследование.

Пейзаж за окном оставался неизменным, крытая повозка мягко покачивалась. В какой-то момент рав Авраам заметил сгорбившегося от возраста человека, который шел по обочине. «Зачем ты так себя мучаешь? — крикнул он из окна повозки. — Прошу, поднимайся ко мне и садись, тут достаточно много места для двоих».

Человек согласился и сел к раввину, и хотя тот попытался завязать с ним дружескую беседу, незнакомец дал понять, что предпочитает, чтобы его оставили в покое.

Рав Авраам Йеошуа не заметил, как почувствовал сильную усталость. Даже ни разу не зевнув, он вдруг обнаружил, что его одолевает внезапное и сильное желание глубоко заснуть.

«Как главный раввин Кольбушовы мог поверить клевете о шойхете, которого почитают сами ангелы?»

Полный негодования голос заставил раввина проснуться. 

Будучи убежденным, что эти слова произнес его пожилой попутчик, рав Авраам открыл глаза и повернулся в его сторону, но обнаружил, что в повозке он один, а старика и след простыл.

Возница проверил, все ли в порядке с лошадьми, а затем поднялся на облучок и продолжил путь.

И снова через некоторое время рав Авраам Йеошуа заметил одинокую фигуру, с трудом идущую по дороге, с тяжелым мешком, перекинутым через плечо. Он приказал извозчику замедлить ход повозки и пригласил на этот раз уже молодого путника внутрь.

Поприветствовав рава любезными словами, юноша сел и молча уставился в окно. Рав Авраам Йеошуа, благодарный ему за компанию, задал было несколько вопросов, но снова напоролся на молчание.

Уже второй раз за день раввин почувствовал, что его одолевает внезапное сильное изнеможение, и когда его веки сомкнулись, услышал знакомый грохочущий голос.

«Правда ли, что раввин Кольбушовы хочет наказать человека, к которому даже ангелы выше не осмеливаются приблизиться?»

Рав Авраам проснулся и понял, что повозка прибыла к месту назначения. Место рядом с ним было пустым.

Где-то в глубине души его пугала мысль о том, что эти повторяющиеся сны, возможно, не были снами.

Пока суть да дело, вечер превратился в ночь, и рав Авраам скорее направился к дому Моше — хижине на окраине города, недалеко от кладбища. К тому времени, как он подошел к двери и осторожно постучал, уже все вокруг было окутано тьмой. Женщина, очевидно это была жена шойхета, открыла дверь и посмотрела на посетителя с широко раскрытыми глазами.

«Где твой муж?» — спросил ее раввин.

Не проронив ни слова, женщина указала дрожащим пальцем на маленькую хижину в углу двора. «Там».

Тихо бормоча благодарности, рав Авраам Йеошуа оставил женщину у двери и направился к хижине, медленно и тихо шагая по двору. Он заглянул в маленькую щель в двери и попытался осмотреть домик изнутри: в центре комнаты, с величайшим почтением раскачиваясь перед большой книгой, стояли шойхет Моше, пожилой попутчик раввина и юноша, несший тяжелый мешок. Их лица излучали удивительное золотое сияние, которое заполняло маленькую комнату.

Удивленный до глубины души рав Авраам вернулся к жене Моше, которая все еще стояла в дверях.

«Пожалуйста, ты не могла бы позвать своего мужа?» — спросил он.

Женщина покорно кивнула и исчезла в хижине. Затем через какое-то время из тьмы наконец показался Моше и, покачиваясь, пошел в сторону раввина, едва удерживая равновесие, пытаясь не выронить из руки початую бутылку спиртного.

«Я требую, чтобы ты немедленно прекратил такое поведение! — строго сказал рав Авраам Йеошуа. — Объясни мне, что здесь происходит!»

Лицо Моше моментально приобрело выражение крайней серьезности. Он бросил бутылку и потащил рава Авраама в сторону, чтобы оказаться вне пределов слышимости своей жены.

«В течение долгого времени я хранил свою истинную личность в секрете. Раз за разом я старался похоронить ее под разными масками и обличиями, я пытался вести себя так, чтобы никто ничего не заподозрил. Но теперь, когда ты раскрыл мой секрет, я понимаю, что моя роль здесь, в этом мире, подошла к концу. И теперь я прошу тебя только об одном — пожалуйста, постарайся позаботиться о том, чтобы мои жена и дети получали ежемесячное пособие».

Тело Моше было погребено на следующий день. Возглавляя похоронную процессию, рав Авраам Йеошуа не скрывал терзавшей его боли и громко рыдал — мука вины навсегда запечатлелась в его душе. Жизнь невинного и невероятно праведного человека была прервана, и в том был повинен лишь он один.

Рав Авраам взял слово и произнес хвалебную речь о покойном, раскрыв перед присутствующими личность Моше как одного из 36 скрытых праведников, на делах которых держится наш мир, и описал крайние меры, которые тот предпринимал, чтобы сохранить все в тайне. 

Теперь, увидев своего, казалось бы, сбившегося с пути и погрузившегося в беспробудное пьянство шойхета в новом свете, горожане бросились выполнять последнюю волю Моше и помогать его вдове и осиротевшим детям. 

Именно эти события рав Авраам Йеошуа изложил на суде перед другими уважаемыми раввинами, после чего он начал путь своего искупления: трехлетнее скитание по польским деревням.