И тот сказал: кто поставил тебя начальником и судьею над нами? Не думаешь ли убить меня, как убил Египтянина? И испугался Моше, и сказал: верно, стало известным это дело
(Шмот, 2:14)
Когда Моше повзрослел, он отправился навестить своих братьев, для того чтобы разделить их страдания. То, что он увидел, невероятно расстроило его. Всюду, куда бы он ни посмотрел, он видел только притеснение, унижение и подчинение евреев, и жестокость по отношению к ним хозяев жизни, египтян.
…он присматривался к тяжким работам их; и увидел он, что Египтянин бьет Иври из братьев его. И оглянулся он туда и сюда, и, видя, что нет никого, он убил Египтянина и скрыл его в песке … (Шмот, 2:11-12)
На следующий день Моше опять «вышел к братьям своим», и увидел, как два еврея дерутся между собой не на жизнь, а на смерть. Один из них нависал над вторым и готовился убить его.
Моше воскликнул: «Зачем тебе бить ближнего твоего?».
И они прекратили драку.
Однако им не понравилось вмешательство Моше. Один из них ответил ему:
–– Кто поставил тебя мужем, повелителем и судьей над нами? Не замышляешь ли ты убить меня, как убил мицри?
Чего испугался наследник фараона и почему убежал из Египта?
Мидраш говорит нам, что в упоминании гибели египтянина содержалась угроза. Как нам уже известно, за день до столкновения с евреем, готовым уничтожить своего ближнего, Моше убил египетского охранника, когда увидел, как тот безжалостно избивает плетью невинного еврея. И вот сегодня два еврея свидетельствуют против него и заявляют об убийстве, совершенном Моше, и угрожают, что донесут на него, как на предателя египетского фараона. Так они и сделали.
Когда фараон услышал о том, что Моше, его наследник, пошел на открытую конфронтацию с законами египетской страны и защитил еврея-раба от египтянина господина, – он послал охрану арестовать Моше и подвергнуть его суду.
Вот почему Моше пришлось бежать из страны Мицраим под страхом смерти.
Когда Моше услышал угрозу из уст евреев, он сказал: «верно, стало известным это дело»
(Шмот, 2:14)
Эти слова нуждаются в особом понимании. Раши объясняет, что в течение многих лет Моше задавался вопросом: «Почему из всех семидесяти народов притесняют именно евреев?» Как только он обнаружил, что среди евреев находятся доносчики, он с горечью связал этот факт с общей трагической судьбой еврейского народа. Он осознал, почему у его народа была такая судьба.
Проклятие народа за … доносительство: не слишком ли?
Три вопроса рождает объяснение Раши.
Нам тяжело читать это объяснение по нескольким причинам:
1. Моше увидел двух людей, угрожающих ему.
Всего два человека не могут представлять весь народ.
2. Разве остальные народы не злословят, не говорят лашон-ѓа-ра?
3. Допустим даже, что все евреи в действительности были сплетниками, – что же такого ужасного в этом грехе, что весь народ заслужил проклятие, страшные страдания и притеснения.
Ответ на все эти недоуменные вопросы легче всего понять с помощью примера, вот этот машаль:
Я могу делать все, что мне вздумается, в своей каюте!
Представьте, что человек садится на трансатлантический лайнер, а в чемодане у него электрическая пила. Поздно ночью старший помощник капитана (старпом) обнаруживает резкий, громкий и визжащий звук, доносящийся из каюты некоего пассажира.
Старпом стучит в дверь – нет ответа.
Шум продолжается. Он стучит снова.
Ответа нет.
Почуяв тревогу и опасность, старпом с силой распахивает дверь и видит пассажира, с электрической пилой в руке, пытающегося выпилить дыру в каюте, в несущей стене корпуса корабля.
Старпом в ужасе кричит: «Остановись! Что ты делаешь?!»
Пассажир спокойно парирует:
–– Сэр, вы видите у меня в руке посадочный талон?!
Вот здесь написано, что мне полагается отдельная каюта! Так почему Вы мне мешаете? Здесь, у себя, в моей персональной каюте, я могу делать все, что мне вздумается. Хочу высверлить дыру в стене? – мое право!. Я заплатил, и у меня есть привилегия делать все, что я захочу. Оставьте меня в покое.
Хафец Хаим сравнивает эту ситуацию с поведением евреев. Он объясняет: наш народ – единое целое, мы связаны вместе общей судьбой. То, что случается с одним из нас, оказывает влияние на другого. Состояние одного человека воздействует на всех. Не может быть такого положения, чтобы один человек у себя дома делал то, что ему вздумается, и чтобы это не затронуло весь народ Израиля!?
Там, где «хвост», рядом найдется и «голова».
Когда Моше увидел уровень, на который погрузился в темноту бездуховности «хвост» народа, он понял: все народное тело и его «голова»–– находятся глубоко под землей.
В соответствии с диагнозом, поставленным Моше, поступок двух евреев проливает свет на поведение и нравственность всего народа.
Любовь и злоречие: что побеждает?
Хафец Хаим объясняет: противоядием злоречию (лашон-ѓа-ра) может быть только одно: «любовь к своему ближнему, признательность своему соседу».
Если бы я и вправду думал о другом еврее, как о части моей семьи, как об одном целом со мной, мне бы не пришло в голову плохо отзываться о нем.
Это было бы равносильно тому, как злословить на самого себя.
Видимо, это и есть один из необходимых ответов на наши недоуменные вопросы к комментарию Раши.
Еврейский народ един. Если имел место быть, хотя бы единственный факт порочной клеветы, значит, он отражает состояние всего народа.
Если бы люди находились на более высоком нравственном уровне, никогда бы не случилось доносительства. Факт, что это произошло, есть доказательство отсутствия в народном сознании главного компонента морали – ощущения единства, братства и связи евреев друг с другом.
Именно поэтому народ заслужил такое тяжелое наказание.
С избранного народа спрос больше
Если бы речь шла о французах, немцах или древних греках, – такое поведение не было бы проблемой. Эти люди стали народом по стечению многих исторических обстоятельств: они рождены на одной земле, говорят на одном языке – но на этом заканчивается их духовная связь.
Евреи же коренным образом отличаются от других народов. Будучи детьми Авраама, Ицхака и Яакова, мы разделяем общее «семейное» наследие и судьбу.
Мы связаны вместе навечно.
Мы едины.
Единый и неделимый народ!
Вот почему, когда Моше стал свидетелем ужасного доноса, он принял его за показатель нездоровья всего народа и всей нации. Если дно корабля погрузилось настолько глубоко в нечистоты, значит и до верха недалеко. И тогда он понял, почему евреи заслужили наказание пленением и страданиями.
Если бы любой другой народ так обращался с людьми внутри единого «народного организма», не было бы в этом их «семейной» вины. Если же еврей, принадлежащий к «избранному народу», плохо отзывается о еврее, человеке из родной ему семьи, такой факт влечет за собой серьезные последствия.
С нас спрашивают гораздо больше.
Эта идея учит нас уважать единство евреев, их общую судьбу и подчеркивает огромное влияние каждого человека на весь народ.
