Потрясающая история, рассказанная равом Довидом Клецкиным, начальником хевра кадиша хасидов в Иерусалиме, своему брату раву Исроэлю Аарону Клецкину, который поделился этой историей с журналом «Ами».
– Будучи главой хевра кадиша[1], я стараюсь посещать оба кладбища на горе а-Зейтим и горе а-Менухот ежедневно, иногда даже несколько раз в день. За много лет работы мне пришлось услышать множество историй об ашгаха пратит, Б-жественном Провидении, но эта история занимает у меня в сердце особое место.
Однажды в начале месяца Нисан я заметил валявшуюся на земле между могилами рекламную листовку реставратора надгробных камней. Частью моих обязанностей по работе является уход за памятниками, поэтому я подобрал ее и сунул себе в карман, а затем вернулся к работе.
Через несколько недель в Иерусалиме выдался дождливый день. В тот вечер я вернулся домой с похорон на горе Зейтим, весь заляпанный грязью. Я переоделся и а все, что было в карманах брюк, выложил на комод.
На следующее утро, просматривая бумажки на комоде, я заметил рекламу реставратора надгробий, которую подобрал за несколько недель до этого. Я уже было собирался ее выбросить, когда вдруг заметил фотографию до и после реставрации старого грязного памятника, который был вычищен и восстановлен. Я вгляделся, пытаясь рассмотреть мелкие буквы, выбитые на камне, и вот что я прочел:
«Здесь похоронена женщина Этка Тайба, мир ее праху (алеа а-шалом), дочь рава Довида Шахора, да будет благословенна его память. Она удостоилась быть похороненной в могиле своих предков, чего не удостоились ее праведные сестры Хая и Соня, да отомстит Б-г за их кровь».
На камне не было ни слов «наша мама», ни имени мужа, и раз ее сестры были убиты, совершив кидуш а-Шем[2], я понял, что эта женщина выжила в Холокосте и умерла бездетной.
Я продолжил читать, «Покинула наш мир 27 нисана 5731 года». С удивлением я осознал, что сегодня была 47-я годовщина ее смерти, и я понимал, что это ашгаха пратит[3], что после стольких дней, когда эта бумажка лежала в моем кармане, я прочел ее именно сегодня, в день ее смерти.
Я произнес кадиш[4] в заслугу ее души во время утренней молитвы в бейт мидраш[5] Карлинских хасидов, и после молитвы рассказал эту историю Ребе и всем присутствующим. Все были очень тронуты этой историей и зажгли свечи в память об умершей женщине, а Ребе открыл книгу мишнайот и сел учиться в заслугу ее души. Конечно, как только хасиды увидели, что Ребе учится, они тут же присоединились к нему.
Покинув бейт мидраш, я решил дать и другим возможность выполнить заповедь хесед шель эмет[6] и послал эту историю в свой семейный чат. Оттуда история уже распространилась по другим группам и достигла глаз тысяч людей, которые совершили добрые поступки в заслугу души этой женщины.
Когда я понял, что история произвела фурор, я позвонил по номеру, указанному на рекламе реставратора надгробий и спросил, было ли ему известно что-нибудь об этом камне. Он рассказал, что работал в этой области уже многие годы и периодически спрашивал у своих клиентов разрешение использовать фотографию памятника их родственников на своей рекламе. Однако никто не соглашался, считая, что это было бы неуважительно по отношению к умершему.
Как-то раз, – продолжил реставратор, – Рав Биньямин Ример, зять Рава Эльяшива, да будет благословенна его память, пришел в мой офис и заказал мои услуги, чтобы отремонтировать надгробный камень сестры его деда. Я понял, что у умершей женщины, скорее всего, не было близких родственников, которых задело бы использование фотографии надгробия на рекламе. Тогдая решил испытать удачу и попросил разрешения использовать его. Рав Ример согласился; он объяснил, что он надеется, что увидев фотографию надгробия, возможно, кто-нибудь сделает что-то в заслугу ее души.
Когда реставратор закончил свой рассказ, я сказал ему: «Хахам адиф ми-нави (мудрец предпочтительнее пророка)», – и рассказал ему свою часть истории.
После этого я позвонил раву Римеру и рассказал ему всю эту историю в надежде узнать больше об этой женщине.
Оказалось, что двоюродная бабушка рава Римера иммигрировала в Израиль в 1934 году, за несколько лет до начала Второй мировой войны, и ее жизнь была спасена благодаря ее самопожертвованию.
Этка Тайба выросла в Минске. В какой-то момент ее отец что-то не поделил с советской налоговой службой, и однажды ночью агенты НКВД пришли арестовать его. Услышав происходящее, Этка закричала: «Оставьте его! Это я скрывала налоги, мой отец не имеет к этому никакого отношения». Она продолжила спорить с ними, и, в конце концов, чудесным образом агенты покинули дом с пустыми руками. Может быть, они не были заинтересованы в том, чтобы сослать в Сибирь молодую женщину?
После этого случая семья потеряла покой. Они поняли, что им не дадут спокойно жить на этой земле, и решили переехать в Израиль при первой же возможности. Однако, две сестры, упомянутые на надгробии, к тому времени были уже замужем. Они остались в Минске и позднее были убиты нацистами.
Когда семья прибыла в Израиль, они поселились в районе Батей Бройде в Иерусалиме. После смерти родителей Этка Тайба переехала в центр страны, где двадцать лет работала фармацевтом в Тель-Авивской аптеке. Со временем она переселилась в дом престарелых. Как было написано на памятнике, она жертвовала большие суммы денег разным благотворительным фондам и на изучение Торы.
Рав Ример продолжил, рассказав, что когда он учился в ешиве в Бней-Браке, он старался навещать ее раз в неделю, а когда приезжал на каникулы в Иерусалим, то просил своего брата навещать ее. В четверг 27 нисана 5731 года, брат рава Римера поехал навестить престарелую тетушку и нашел ее умирающей. Он произнес с ней видуй[7] и шма[8], и она вернула свою душу Создателю. Этка Тайба, дочь рава Довида Шахора, была похоронена в Иерусалиме рядом с могилой своего отца.
Я записывал то, что рассказывал мне рав Ример, и когда он закончил рассказ, я выслал продолжение изначальной истории в семейную группу, и оно тоже распространилось по еврейскому миру.
В прошлый понедельник, 8 Ияра, мне позвонил человек, назвавшийся Аароном. Он сказал, что прочитал историю Этки Тайбы, и по его телу пошли мурашки. Он был лично связан с этой историей и хотел поделиться этим.
– Около 50 лет назад, – начал он, – я был молодым учеником ешивы[9] в Тель-Авиве. Однажды я зашел в аптеку, чтобы купить мазь для кожи, но когда дома открыл упаковку, то понял, что мне дали не ту мазь. Я разозлился, прибежал обратно в аптеку, накричал на фармацевтов за ошибку и потребовал, чтобы мне поменяли крем на тот, который был нужен мне.
Фармацевт объяснила, что не может обменять крем, потому что упаковка вскрыта. Я разозлился еще сильнее и обвинил их в произошедшем. Оказалось, что в тот раз вместе со мной в аптеке находился еще один покупатель, которому тоже нужна была мазь, и каким-то образом наши упаковки перепутались. Однако тот покупатель вернул мазь сразу, а я вскрыл коробку и поэтому уже не мог вернуть его.
Я начал кричать и ругать женщину-фармацевта, но она сказала, что не она обслуживала меня ранее, а перепутала упаковки другая, по имени Това.
Това услышала крики, вышла из задней комнаты, и я узнал в ней ту, что дала мне не тот крем. Моя гордыня не позволила мне прекратить ругаться и признать свою ошибку – ведь это я, а не кто-то другой, открыл коробку. Я обвинил Тову в сложившейся ситуации, осыпая ее оскорблениями. Не получив от нее никакого ответа, я швырнул крем на стойку и прокричал: «Можешь мазать этот крем своим детям!» Настала полная тишина. Това не ответила, но сильно покраснела. Я заметил, что вторая женщина посмотрела на нее с жалостью и болью. Осознав, что я совершил большую ошибку, но не в силах совладать со своими эмоциями, я выбежал из магазина.
Через несколько лет состоялась моя помолвка. В один из предсвадебных дней я сидел в местной синагоге и слушал урок по «Пиркей Авот»[10]. Рав зачитывал вторую главу, шестую мишну, где рассказывается, как Г̃илель увидел плывущий по реке череп. Он посмотрел на этот череп и сказал: «За то, что ты топил, – утопили тебя; но и тебя утопившие будут, в конце концов, потоплены».
Затем рав процитировал комментарий РАМБАМ-а. «Мудрецы сказали, что такой же мерой, которой человек измеряет других, будут мерить его. Мы явно видим это во всех местах и во все времена – любой, кто совершает злодейство или ворует у других, в итоге обнаруживает, что ему самому принесет вред это же зло». Затем РАМБАМ цитирует пасук из Йова (34:11), «Ибо по делам человека платит Он ему и по пути мужа ему воздает».
Рав продолжил урок, зачитав комментарий МАЛБИМ-а на этот пасук[11] из книги Йова. МАЛБИМ объясняет, что тот факт, что человек, совершающий добро, принесет себе добро, и наоборот, не является заслугой или наказанием. Скорее это часть естественного порядка вещей в мире. Так же, как тот, кто ест и насыщается, не насыщается в качестве награды, а потому что это закон, который Б-г сотворил в этом мире. Таким же образом тот, кто наносит другим вред, принесет вред себе – как прямое следствие своих действий. И тем более это относится к тому, кто совершает добрые дела.
Рав заключил урок словами о том, что если кто-то уже причинил вред другим, он должен попросить прощения, пока зло не вернулось к нему.
Услышав этот урок прямо перед своей свадьбой, я решил, что раз жениху прощаются все его грехи, то сейчас – лучшее время попросить прощения у всех моих друзей, родственников и учителей, которых я мог обидеть в прошлом. Однако я совершенно забыл о том случае в аптеке, и у меня даже не мелькнуло мысли попросить прощения и у женщины-фармацевта.
Тем летом я женился на своей невесте в надежде на счастливую жизнь, но, к сожалению, годы шли, а у нас не было детей – не получили мы на это благословения. Со временем мы усыновили двоих детей, и они принесли нам много счастья и радости.
Однажды я проходил мимо аптеки в Тель-Авиве, где купил ту самую мазь, и вспомнил все, как будто это было вчера. Я решил зайти и попросить прощения у Товы.
Я обратился к работникам аптеки, чтобы позвали ее, но никто не понимал, о ком я говорю, пока один пожилой аптекарь не сказал: «Вы имеете в виду Тову Шахор? Она здесь уже много лет не работает. Она теперь живет в Гадере, в доме престарелых». В тот момент у меня не было времени на поездку в Гадеру, и, по правде говоря, я снова совсем забыл об этой истории.
Через некоторое время я ехал в междугородном автобусе и увидел указатель на Гадеру, и вдруг все вспомнил. Я решил поехать туда и найти этот дом престарелых.
Там мне сообщили, что Това Шахор умерла несколько лет назад, и они не знают, где она похоронена. Все, что им было известно, это ее имя – Това бат Довид Шахор. Согласно их записям она умерла 27 нисана 5731 года.
Я послал запрос в местную хевра кадиша, но у них не было о ней никакой информации. У меня больше не было ничего, чтобы найти ее, поэтому я решил сделать все, что мог, в заслугу ее души. Каждый год в ее годовщину я учился и молился в память о ней.
Около 15 лет назад я проснулся утром и почувствовал, что с моим лицом происходит что-то странное. Я подошел к зеркалу и к своему ужасу обнаружил, что мой рот искривился, изменив черты лица. Из-за этого и голос мой зазвучал как-то странно.
Я надеялся, что это скоро пройдет, но вскоре понял, что надеяться на это трудно. Я был у всех лучших докторов страны, но никто не мог мне помочь. Мне предложили операцию, но я решил не делать ее, потому что риск был больше, чем вероятность полного излечения.
Кроме внешнего аспекта этой болезни, мои душевные страдания были невыносимы. Долгие годы я был бааль криа[12] и бааль тфила[13] а также давал ежедневные уроки, но сейчас я больше не мог этого делать из-за того, как звучал мой голос.
Я посетил нескольких глав поколения, чтобы получить от них благословение, и один из них сказал мне, что возможно мне нужно исправить какой-то вред, который я нанес своей речью. Я снова попытался найти могилу Товы, но вновь безуспешно. Тем временем годы шли, и окружающие понемногу привыкли к моему новому лицу и изменившемуся голосу.
И вот, 2 ияра я услышал историю, о том, что кто-то нашел фотографию могильного камня с именем Этка Тайба бат рав Довид Шахор в день ее годовщины. Я узнал, что она похоронена на горе Зейтим. Я был изумлен; я был уверен, что ее похоронили где-то рядом с Тель-Авивом. Я связался с хевра кадиша в Иерусалиме и выяснил точное местонахождение могилы. В тот момент я знал, что́ нужно делать. В ближайший четверг я поехал в Иерусалим, заплатил группе юношей, чтобы они присоединились ко мне, и устроил на могиле миньян[14]. Я сказал мишнайот по буквам ее имени, и по буквам слова нешама. Затем я снял обувь, расплакался и попросил прощения согласно тексту, приведенному в «Шулхан Арух»[15]. Миньян ответил три раза «махуль лах» (простилось тебе) – и мы ушли.
Оттуда я поехал к Котелю, Западной стене, чувствуя себя наконец освобожденным. Я ощущал, что вся эта история была устроена Провидением для того, чтобы я мог получить избавление. Я захлебывался слезами и молился так, как еще никогда не молился. Я пожертвовал деньги на цдаку в заслугу души той женщины и пообещал, что если я исцелюсь, я буду распространять историю об этом чуде любыми возможными путями.
Через пару дней, в шабат[16] утром, я проснулся и стал собираться на молитву. Умывая лицо, я взглянул на себя в зеркало и вдруг увидел, что мое лицо стало прежним – таким, каким оно было пятнадцать лет назад. Я начал кричать, и моя жена прибежала, чтобы понять, что случилось. Она увидела мое лицо и тоже не могла поверить своим глазам. Я заговорил, и к нашему изумлению, мой голос зазвучал так же, как звучал пятнадцатью годами раньше.
Я танцевал по дороге в синагогу. Во время чтения Торы бааль криа сказал, что он охрип, и не сможет прочесть недельную главу. Казалось, не было никого, чтобы заменить его, тем более, что читать надо было долго – в этот шабат были две главы – «Ахарей Мот» и «Кдошим».
Я читал Тору десятилетиями до того, как изменился мой голос, поэтому я поднялся на биму[17] и начал читать начало главы: «После смерти двух сыновей Аарона»… Когда я произнес эти слова, мои мысли перенеслись к моим собственным усыновленным детям. Я вспомнил, что в книге «Зоар»[18] написано, что тот, кто плачет, когда читает эти слова, может быть спокоен, что его дети не умрут при его жизни. Я почувствовал, как чувства переполняют меня, и молча вознес молитву о здоровье и долголетии своих детей. Слезы текли по моим щекам на виду у всей синагоги. У меня заняло несколько минут собраться и продолжить, и тогда все молящиеся осознали, что мое лицо и голос вернулись!
После молитвы я объявил, что устраиваю мелаве малка[19] для всей общины, и что тогда я расскажу всю историю – так, как я и пообещал во время молитвы на Котеле.
«Мне было трудно достать ваш номер телефона, – сказал мне Аарон, закончив свою историю, – ведь вы не знаете меня, а я вас. Но я хотел рассказать вам, что была веская причина для того, чтобы ваша история достигла стольких ушей. Всевышний хотел, чтобы я услышал ее и удостоился избавления после стольких лет. И теперь я прошу Вас поделиться с миром моей частью истории.
Перед тем как повесить трубку реб Аарон попросил меня передать людям следующие слова:
«Мои дорогие евреи, братья и друзья! Вы обидели кого-то? Не ждите годы, пока станет слишком поздно что-либо изменить. Оставьте свою гордыню и попросите прощения, даже если вы думаете, что были правы. Потому что никто не должен пройти через то, через что прошел я».
Опубликовано в журнале «Ами» от 2 мая 2018 года.
[1] Хевра кадиша – организация, занимающаяся устройством похорон и наблюдением за кладбищами.
[2] Кидуш а-Шем – освящение Имени Всевышнего.
[3] Ашгаха пратит – личный присмотр Провидения за человеком.
[4] Кадиш – еврейская молитва, произносится в том числе в память об умерших.
[5] Бейт мидраш – дом учения, место изучения Торы и Святых книг.
[6] Хесед шель эмет (ивр.) – истинное милосердие. Обычно имеется в виду заповедь по отношению к умершим, ведь они не смогут ничем отплатить нам, соответственно такие добрые дела совершаются абсолютно бескорыстно.
[7] Видуй – исповедание, молитва о признании грехов.
[8] Шма – основная молитва в иудаизме, читается два раза в день и в особых случаях.
[9] Ешива – еврейское учебное заведение для юношей.
[10] «Пиркей авот» – поучения отцов. Трактат по этике иудаизма и психологии человека.
[11] Пасук – сих в Торе и Святых книгах
[12] Бааль криа – тот, кто читает свиток Торы в синагоге.
[13] Бааль тфила – тот, кто ведет общественную молитву.
[14] Миньян – десять мужчин. Общественная молитва проводится только в миньяне.
[15] «Шулхан арух» – свод еврейских законов.
[16] Шабат – суббота.
[17] Бима – возвышение, на котором читают свиток Торы.
[18] «Зоар» – основная книга по каббале.
[19] Мелаве малка – трапеза после исхода субботы.
