Рабби Исер-Залман Мельцер, благословенна память о праведнике, страдал болезнью легких. Врачи предписали ему пить парное молоко. Каждое утро ученики раввина шли к пастуху, который пас коз у въезда в Иерусалим, и приносили кувшин с молоком. Дойка происходила в их присутствии.
В 1948-м году началась война. Иерусалим оказался в кольце блокады. О том, чтобы достать козье молоко, не было и речи. Однажды ученики раввина увидели стадо коров, которое паслось во дворе больницы «Шаарей-цедек». Их молоко поставлялось на больничную кухню. Ученики попросили разрешения у главы больницы доктора Валлаха брать каждый день кувшин молока для раввина Мельцера.
Под взрывы снарядов, опасаясь снайперов, молодые люди каждый день пробирались во двор «Шаарей-цедек». Как-то раз жены раввина не было дома. Паренек, который принес кувшин с молоком, поставил его на стол и ушел обратно в ешиву. Через некоторое время жена раввина Мельцера вернулась. У нее потемнело в глазах – кувшин не был закрыт крышкой, а ведь Талмуд запретил пить жидкости, которые простояли в открытых сосудах.
Причина – из открытого кувшина могла отпить змея (трактат «Трумот», 8-9). В наше время этот запрет не действует, но Виленский Гаон рекомендовал по-прежнему его придерживаться. Рабби Исер-Залман Мельцер тоже придерживался этого запрета, и поэтому его супруга опасалась, что он откажется пить молоко. Жена раввина приняла решение не сообщать ему о произошедшем: с одной стороны, речь идет о необязательном ограничении, а с другой равввин Мельцер болен, и ему необходимо парное молоко. Она перелила молоко в кастрюлю и поставила на огонь. Раздался стук в дверь. На пороге стоял нищий, который просил подаяние. «У мень есть только крупная банкнота», – смутилась женщина. «Ничего, – ответил нищий, – я дам вам сдачу». Он начал отсчитывать монеты.
Тем временем молоко выкипело, залило огонь, и дом заполнился дымом. Встревоженный раввин, который учился в другой комнате, позвал жену: «Белла-Гинда, что-то горит!» «Я знаю, это молоко убежало, – успокоила его супруга». «Почему оно убежало?» – спросил раввин. Женщина принялась рассказывать ему о нищем и его медяках, которыми он отсчитывал сдачу. «Белла-Гинда, – улыбнулся раввин Мельцер, – молоко убегает не из-за хороших дел, а из-за грехов».
