Раби Йехезкель бар Йеуда Левинштейн (5645-5734 /1885-1974/ гг.) – выдающийся педагог, один из духовных лидеров движения Мусар.
Прямой потомок знаменитого законоучителя и кабалиста р. Йом-Това Алеви Геллера (Тосафот Йом-Тов; см.).
Родился в Варшаве.
В пятилетнем возрасте лишился матери. Уже лежа на смертном одре, мать сказала ему: «Золст ду блейбен бэй Тора» (Ты должен навсегда прилепиться к Торе). Эти слова матери он сохранил в сердце до конца своей жизни (Avrohom Birnbaum Harav Yechezkel Levenstein, Hamodia Magazine 5.3.2004, p.12).
Семья очень бедствовала, и когда мальчику исполнилось тринадцать лет, отец устроил его рассыльным в цветочный магазин. По вечерам он занимался в ближайшем доме учения. Однажды, пока юный Йехезкель окунался в микву в канун шабата, у него украли всю недельную выручку. Это происшествие произвело на него глубокое впечатление, и он сделал из него разумный вывод: если так легко можно лишиться заработка, полученного за неделю тяжелого труда, то не стоит растрачивать свою жизнь из-за денег!». Сразу после исхода шабата он отправился в одну из польских ешив, решив посвятить всю жизнь изучению Торы – ведь никто не сможет отобрать у него награду за служение Всевышнему (R. Dovid Silber Noble lives 1, p.186; Маасей авотейну, Ваэтханан).
В семнадцать лет он поступил в ешиву г. Ломжи, а оттуда перевелся в знаменитую ешиву г. Радина, основанную праведным р. Исраэлем-Меиром Акоэном (Хафец Хаимом; см.). В Радине он стал ближайшим учеником машгиаха р. Йерухама Лейвовича (см.).
Позднее, по рекомендации р. Йерухама, он продолжил свое образование в ешиве г. Кельма, где занимался под руководством р. Гирша Бройде, зятя одного из основателей движения Мусар р. Симхи-Зисла Зива (Сабы из Кельма; см.).
После первой беседы с юношей р. Гирш Бройде сказал ему: «Сразу видно, что у тебя была очень богобоязненная мать». А жена р. Гирша, дочь Сабы из Кельма, заметила: «Одного взгляда на лицо этого юноши достаточно, чтобы понять, что он никогда не читал светских книг» (Avrohom Birnbaum Harav Yechezkel Levenstein p.12).
В письме, датированном 5668 /1908/ годом, р. Гирш Бройде писал р. Йерухаму в Радин: «Особые надежды мы возлагаем на бахура Йехезкеля из Варшавы. Он находится здесь очень недолго, но создается впечатление, что он заранее обречен на успех» (там же p.13).
После шести лет усердных занятий в Кельме р. Левинштейн стал преподавателем в начальной ешиве, основанной его старшим другом р. Элияу Лупяном (см.).
В 5681 /1921/ году тридцатишестилетний р. Левинштейн занял пост машгиаха в ешиве г. Мира, снова обосновавшейся в этом городе после шестилетних скитаний военного времени. В 5683 /1923/ году, когда в Мир вернулся прежний, довоенный, машгиах этой ешивы р. Йерухам Лейвович, р. Левинштейн переехал в г. Клецк, где стал ведущим преподавателем и машгиахом в известной ешиве р. Исера-Залмана Мельцера (см.), которая из-за большевистских репрессий бежала в Польшу из Слуцка.
Среди его ближайших учеников в Клецке был Элазар-Менахем-Ман Шах (см.), глава следующего поколения мудрецов Торы. Много лет спустя р. Шах утверждал, что «обязан р. Йехезкелю даже большим, чем собственной матери». «Личность машгиаха, его путь постижения мусара, его вера открыли мне глаза на жизнь», – добавлял р. Шах (Avrohom Birnbaum Harav Yechezkel Levenstein p.13).
Проработав в Клецке два года, сорокалетний р. Левинштейн принял неожиданное решение: он переехал в Мир, где вновь стал учеником р. Йерухама Лейвовича.
Студенты ешивы были поражены, увидев, как их недавний машгиах занял место на скамье учеников. В этот период р. Левинштейн не получал никакого жалования, и его семья жила в крайней бедности – в доме даже не было дров, чтобы протопить печь суровой белорусской зимой. И тем не менее, он был готов на любые физические лишения, лишь бы находиться рядом с наставником и воспринимать слова Торы из его уст. «Я удостоился осознать, – писал в одном из писем р. Левинштейн, – что подлинным предназначением человеческой жизни является обеспечение жизни вечной души, которая однажды возвратится туда, откуда она пришла» (Ор Йехезкель т.1, 371;Avrohom Birnbaum Harav Yechezkel Levenstein p.13).
В 5695 /1935/ году р. Левинштейн совершил алию на Землю Израиля и занял пост машгиаха в ешиве Ломжа, обосновавшейся в сельскохозяйственном поселении Петах-Тиква в центре страны.
И в этой ешиве он сумел создать атмосферу, способствующую духовному росту, – подобную той, которая отличала ешивы в Кельме и Мире. Среди его ближайших учеников в Петах-Тикве особенно выделялся р. Шмуэль Розовский, впоследствии возглавивший прославленную ешиву «Поневеж» в Бней-Браке (Avrohom Birnbaum Harav Yechezkel Levenstein p.13).
В 5697 /1937/ году, после смерти своего наставника р. Йерухама Лейвовича, р. Левинштейн возвратился в Польшу и сменил его на посту машгиаха ешивы г. Мира.
К середине 5690-х /1930-х / годов в этой ешиве, ставшей мировым центром изучения Торы, занималось более пятисот студентов, многие из которые прибыли из других стран, в том числе, и из США (Р. Дов Кац, Тнуат амусар 3 с.54).
По свидетельству близко знавших его людей, р. Левинштейн трогательно заботился о своих учениках, не жалея ради них ни сил, ни времени. Жена одного из семейных студентов вспоминала, что, когда ее супруг «заболел тяжелой ангиной», р. Левинштейн «без долгих рассуждений надел пальто и пошел к ним в дом наводить порядок». Он «велел разогреть кашу», а «потом взял ложку и стал кормить» больного ученика (Рухама Шайн, Все для Босса с.143,146).
С началом второй мировой войны, когда г. Мир оказался в советской зоне оккупации, р. Левинштейн вместе с большинством преподавателей и студентов ешивы перебрался в город Вильно (Вильнюс), который был передан советским правительством под суверенитет независимой Литовской республики.
Но свобода была недолгой – уже летом 5700 /1940/ года Литва «добровольно» вошла в состав сталинского Советского Союза. И тогда инициативная группа студентов сумела получить выездные визы из СССР, транзитные визы через Японию и фиктивные въездные визы на принадлежащий Голландии остров Кюрасао, расположенный в Карибском море, у берегов Латинской Америки.
Р. Левинштейн возглавил исход ешивы – в начале зимы 5701 /1940/ года он выехал со своими учениками поездом из Ковно (Каунаса) во Владивосток, а оттуда – на корабле в Японию.
В событиях, которые привели к исходу ешивы Мир из пылающей Восточной Европы, было слишком много противоречий и несоответствий. Так, сталинский НКВД, только что выславший около двухсот тысяч польских евреев в Сибирь, «вдруг» на мгновение раздвинул «железный занавес» и предоставил выездные визы сотням знатоков Торы. В то же время, Япония, являвшаяся ближайшим стратегическим союзником гитлеровской Германии, не только позволила ешиве проследовать через свою территорию, но и почти на год предоставила ей убежище, «проявив к беженцам огромное участие и добросердечие». Когда возникла необходимость спасти группу евреев, посвятивших себя служению Торе, основы политических курсов двух великих держав оказались отошедшими на задний план. Осмысливая эти исторические события, р. Левинштейн отмечал: «Б-жественное Проведение пожелало спасти от гибели часть мужей, изучающих Тору. Поэтому Г-сподь, действуя одному Ему ведомыми путями, начал подбирать и плести нити истории, из которых Он в итоге соткал эпопею нашего избавления» (Е. Ляйтнер, Спасение Торы из огня Катастрофы с. 21,30-35,41-43,64).
За три месяца до того, как японские войска атаковали американскую военную базу Перл-Харбор, ешиву депортировали в Китай, и она обосновалась в открытом городе Шанхае.
В Шанхае ешива расположилась в прежде пустовавшей синагоге Бейт Аарон, которая была построена за десять лет до войны состоятельным филантропом Сайласом Хардуном – человеком настолько далеким от мира Торы, что он был женат на нееврейке. В этом здании, как будто специально подготовленном для размещения большой ешивы, находилась также кухня и столовая, а рядом, в пристройке, – миква. В синагоге оказалось ровно двести пятьдесят мест – столько, сколько студентов занималось тогда в ешиве. По свидетельству одного из них, р. Левинштейн сумел организовать дело так, что все четыре года пребывания в Шанхае учащиеся ешивы «с неослабевающим упорством занимались чуть не круглые сутки» (там же с.71-72,88).
В последние годы войны американцы начали массированные бомбардировки Шанхая, оккупированного японской армией: до трехсот самолетов в сутки наносили удар по городу. «Непрекращающееся звучание псалмов и молитв тонуло в грохоте бомбовых разрывов и надсадном реве самолетов над головой», – вспоминал один из студентов. И все же р. Левинштейн категорически отказывался переводить ешиву в более безопасный район Китая, мотивируя свое упорство одним решающим аргументом: «Это прервет занятия!». В результате, за все годы войны в здании ешивы не пострадал ни один человек. Китайцы, решившие, что этот дом охраняют сверхъестественные силы, толпами сбегались в него во время налетов, стараясь держаться поближе к студентам. А между тем, в «спокойном» городе Тансиле, куда р. Левинштейну рекомендовали перевести ешиву, вскоре вспыхнула жестокая междоусобная война, унесшая тысячи жизней (там же с.93; Р. Хаим Шмулевич, Беседы об этике с.9-10).
После окончания войны р. Левинштейн переехал с частью учеников в США, и ешива возобновила свою работу в Нью-Йорке.
В 5709 /1949/ году он при первой возможности вновь прибыл в Землю Израиля и включился в занятия иерусалимского отделения ешивы «Мир».
В 5714 /1954/ году, в возрасте семидесяти лет, р. Левинштейн был приглашен на пост машгиаха в ешиву Поневеж, основанную в г. Бней-Браке р. Йосефом-Шломо Каханманом (Рав из Поневежа; см.).
Он сменил на этом посту выдающегося педагога и мыслителя р. Элияу Деслера (Михтав миЭлияу; см.).
В течение двух десятилетий р. Левинштейн был общепризнанным духовным лидером евреев Святой Земли.
И в годы глубокой старости он оставался образцом внутренней дисциплины и духовной организованности, характерной для «школы Кельма». Свет в его доме выключался всегда ровно в одиннадцать часов двадцать минут ночи, а вставал он каждое утро в четыре часа сорок минут. Днем он не спал даже в свои последние годы, говоря: «Разве может человек заснуть во время Служения?». Каждый день, из года в год, он ел одни и те же блюда: утром – ломтик хлеба с яйцом, на обед – ломтик хлеба и кусочек от куриной ножки (кроме понедельника и четверга, когда он не ел мяса) и на ужин – ломтик хлеба и чай. По свидетельству его дочери, все это он ел мизерными, микроскопическими порциями, «способными насытить только ангела, а не человека», – и никогда не перекусывал между этими тремя приемами пищи (Avrohom Birnbaum Harav Yechezkel Levenstein p.14).
Как правило, он приходил в синагогу за двадцать пять минут до начала молитвы. Его молитва – сама по себе – оказывала огромное воспитательное влияние. По признанию одного из учеников, «даже просто видеть и слышать, как р. Йехезкель произносил утренние благословения, было достаточно для того, чтобы полностью раскаяться и вернуться сердцем к Всевышнему». Р. Шах, который завершал свою молитву Шмонэ-эсре обычно раньше, чем р. Йехезкель, немедленно поворачивался к нему и, не отрывая взгляда, смотрел, как он молится, – до той минуты, когда машгиах делал три заключительных шажка назад (там же).
Р. Йехезкель Левинштейн умер восемнадцатого адара 5734 /1974/ года в Бней-Браке – ему шел девяностый год.
Его многочисленные письма, а также записи его бесед и уроков, были включены в семитомное собрание сочинений, получившее название Ор Йехезкель (Свет Йехезкеля).
