Отрывок из рассказа “Чтоб небу было жарко” (Из книги “Забавные мелочи”).
Часть третья
Вторую часть можно прочитать здесь.
ПРИДЕРЖИВАЯ ОДНОЙ РУКОЙ тяжелый чемодан, а другой — не менее тяжелую входную дверь, Нахум пропустил мать в щедро вентилируемую прихожую. Та тотчас остановилась и подозрительно принюхалась. «Это что — томатный суп? Я ненавижу томатный суп! И откуда это у вас так тянет?»
«Э-э… я пойду, посмотрю». Нахум проскользнул в кухню и плотно прикрыл за собой дверь.
«Хай! — нервно приветствовала его Ривка. — Только не говори мне, что твоя мать голодна!»
«Ривка, неужели ты, в самом деле, готовишь томатный суп?!»
«И да, и нет. Это такой особый рецепт, домашний, если угодно, называется — небольшой томатный суп…»
«Небольшой?..»
«Ну да, не очень большой, но в котором есть много всего… Во всяком случае, это очень интересное блюдо. Его ингредиенты составляют друг с другом мистическое единство, и их отношения определяются не столько взаимным соперничеством, сколько взаимным уважением. Иными словами, они не подавляют друг друга, а ощущаются каждый по отдельности, создавая фантастическое сочетание. Я назвала его ”Рис и томаты по-итальянски”…»
«Рис и томаты по-итальянски? А где наша курица по-французски? Ты же должна была приготовить курицу по-французски?!»
«Ну… это… ты прав, рецепт, конечно, европейский, континент ты угадал правильно, но страну перепутал. В общем, я решила, что нам нужно питаться более диетически. Ну, знаешь, поменьше мяса, побольше риса. Поэтому курица по-французски… того… тю-тю, понимаешь? — И она показала сразу на входную дверь и на дыру в потолке. — Оп-ля, и нету!»
«Ривка, — медленно процедил Нахум, — где наша курица?»
«Это… я ее отдала…»
«Ты… ее… отдала?— недоверчиво переспросил Нахум. — А все остальное?»
«Нахум, не волнуйся так, пожалуйста. Остальное я тоже отдала. Это была мицва, клянусь! Ты же знаешь, как я старалась…»
В эту минуту миссис Розенберг распахнула кухонную дверь. «Хай, мам!» — прощебетала Ривка, но ее свекровь была слишком занята обнюхиванием, чтобы снизойти до ответа. В конце концов, ее нос установился по ветру и медленно поднялся вертикально вверх, где ее глаза обнаружили… голубое небо!
«Нахум! — рявкнула она. — Где ваша крыша?! Кто украл вашу крышу?! Я дала тебе три тысячи долларов, чтобы починить крышу! Где же крыша, Нахум?!!»
«Динь-дон!» — звякнул колокольчик у входа.
«А вот и гости, — с деланным весельем вскричал Нахум. — Мамочка, подожди, я сейчас все объясню, дай только дверь открыть!»
НО НИКТО НЕ ХОТЕЛ ждать его объяснений. Нахум, его мать и Ривка вместе бросились в коридор, причем Ривка, как и Нахум, уже не надеялась предотвратить тройственный конфликт такого масштаба, какого не знала Америка со времен второй мировой войны.
Первым к двери примчался все же Нахум. Открыв ее, он оказался нос к носу с каким-то господином, вся верхняя половина которого была упакована в гипс, руки упирались на костыли, а голова была обмотана бинтами.
«Мистер Джонс! — воскликнул Нахум. — Неужели это вы?!»
«Не уверен, но надеюсь, — ответил голос из-под бинтов. — Разрешите войти?»
«Входите, входите!»
«Мистер Джонс пришел извиниться за то, что не позвонил вам, — сказал Шая Либерман, появляясь из-за спины калеки. — Я обнаружил его в больнице, представьте себе. Мне разрешили забрать его ненадолго. Ваш телефон не отвечал, и я подумал, что у вас что-то не в порядке. Мистер Джонс хочет объяснить, что произошло, чтобы вы не считали его обманщиком. Верно, мистер Джонс?»
«Верно, мистер Либерман. Видите ли, у меня был еще один заказ, но, выполняя его, я не проявил должной осторожности. Короче, я свалился с третьего этажа. Но они меня собрали обратно, как видите…»
«Почему же вы не позвонили нам раньше?»
«Я был уверен, что вы давно уже нашли кого-то другого, раз я не звоню…»
«А наши деньги?»
«Ну, я уже сказал вашему адвокату, деньги я собирался вам вернуть, как только поднимусь с койки. Но если вы хотите, я могу попросить своего шурина закончить работу — он тоже кровельщик, хотя, конечно, не такой надежный, как я…»
«Понятно… Хорошо, мы поговорим об этом позже…»
«Динь-дон!» — снова звякнул колокольчик. Все взоры обратились на входную дверь.
«Можно к вам?»
«Если не боитесь окоченеть», — мрачно провозгласила миссис Розенберг.
ДВЕРЬ РАСПАХНУЛАСЬ, и в коридор вошли Сара Перлман, Гитти Клейн и Эллен Шейнберг. Все трое держали в руках дымящиеся подносы с едой.
«Гитти сказала, что ты планируешь субботний ужин для свекрови… — начала Сара, и все трое, как по команде, послали миссис Розенберг по ослепительной улыбке — …ну, мы и решили тебе немножко помочь!»
«Добро пожаловать в Монси, миссис Розенберг, — радушно сказала Гитти. — Чувствуйте себя, как дома — так же, как Нахум и Ривка!»
«Благодарю вас», — сказала миссис Розенберг, польщенная тем, что оказалась в центре внимания, и несколько приободренная ароматом съестного, исходившим из свертков.
«Динь-дон!» — снова звякнул неугомонный колокольчик. Но теперь уже в коридор ввалилась целая толпа. Шествие возглавляла Фейга Бронштейн, за ней протискивалась Хая Краус. Для Шиффи Назаров, Михали Липшиц и Дины Бергер в коридоре места уже не нашлось, и они поджидали своей очереди на лестнице. Фейта держала в руках большой букет цветов, Хая едва удерживала огромный шоколадный торт, облитый глазурью, Шиффи придерживала подбородком три бутылки вина, Михаль протягивала два блюда с салатом, а Дина демонстрировала всем присутствующим громадную халу домашней выпечки.
«Разрешите войти?»
Флоренс Розенберг широко распахнула им обьятья.
«Гитти сказала, что к вам на субботу приехала мама, и нам захотелось тоже поучаствовать в празднике», — смущенно объяснила Дина.
КОГДА ЖЕНЩИНЫ уже занялись приготовлением праздничного стола, а мужчины готовы были снова вернуться к проблеме вины или невиновности мистера Джонса, колокольчик позвонил в очередной раз. На пороге возникли Джуди Штерн и Двора Кац. «Мы увидели, что у вашего дома припаркована куча машин, и решили подняться, посмотреть, что у вас происходит, — объяснили они. — Конечно, скоро начнется суббота, но на то, чтобы поискать Ривкины часы, у нас всегда найдется время!»
МИССИС РОЗЕНБЕРГ посмотрела на Шаю Либерман на, который посмотрел на мистера Джонса, который уже не мог ни на кого посмотреть, потому что ему мешали бинты. Что касается Нахума, то он просто закатил глаза.
«Нам очень хотелось, чтобы миссис Розенберг чувствовала себя, как дома,» — сказала Фейга, разливая вино в бокалы.
Нахум Розенберг посмотрел на мать. «Ну, мама, как ты себя чувствуешь?»
МИССИС РОЗЕНБЕРГ окинула взглядом толпу женщин, заполнившую дом ее сына, и в первый раз за весь вечер — да что там за вечер, за все время с тех пор, как Нахум стал религиозным! — улыбка тронула ее губы:
«У нас в Дурхэме такого не бывает…»
Ривка порывисто обняла свекровь, к удовольствию всех присуствующих, и в этот момент дверной колокольчик звякнул в последний раз. Незнакомая женщина официального вида стояла у порога, сжимая в руках папку с бумагами.
«Простите, здесь живет миссис Ротенберг? Я социальная работница, прикрепленная к мистеру Максу Венгерову…»
