Наши мальчики празднует свою бар-мицву, совершеннолетие, когда исполняется 13 лет. Но откуда мы знаем, что именно в этом возрасте они взрослеют?
Тора рассказывает нам:
«И было на третий день, когда они [жители Шхема] были больны [после обрезания], взяли два сына Яакова, Шимон и Леви, братья Дины, каждый свой меч, и напали на город безбоязненно, и перебили всех мужчин».1
Если читать этот текст на иврите, видно, что слово, переведенное как «каждый», на самом деле означает «мужчины» — то есть Шимон и Леви в этом месте Торы называются «мужчинами».
Наши мудрецы подсчитали,2 что в тот момент им было по 13 лет (они рождены в один год с разницей в 9 месяцев). Таким образом, становится очевидно, что в этом возрасте мальчики уже считаются мужчинами.3
И, хотя слово «мужчина» здесь необходимо для того, чтобы сообщить нам возраст, в котором еврейские мальчики становятся ответственны за соблюдения заповедей, все же то, что Тора сообщает об этом именно в данном отрывке, не может не вызывать вопросы.
В каком контексте мы узнаем о моральном и религиозном взрослении, о важности наступившего периода ответственности для наших детей? Из эпизода, в котором два тринадцатилетних юноши вели себя явно лукаво и яростно.
Так что же нам в таком случае ответить своим сыновьям, когда они спросят нас о первых еврейских мальчиках, отметивших бар-мицву?
Мы знаем ту историю и, надеюсь, хорошо понимаем то, что в Шхеме произошло на самом деле.
Двое молодых людей, оскорбленные тем, как поступили с их сестрой, уточню: единоутробной сестрой, жаждут мести.
Объекты — принц хивеев по имени Шхем и его люди.
С такими бесчестными людьми Шимон и Леви действуют хитростью — они предлагают Шхему заключить союз с семьей их отца Яакова, основанный на том, что, в первую очередь, все мужчины Шхема сделают обрезание.
Условие принято (хотя шхемцы во главе со своим царем лукавят, у них отнюдь не духовные, а корыстные цели) — братья готовятся к нападению.
На третий день после обрезания хивеи на пике физической боли от операции, и в этот самый момент Шимон и Леви поступают с ними вероломно, один за другим убивая мужчин Шхема. Кровавая бойня, все мужчины города убиты, женщины и дети взяты в плен.
И что же, такие Шимон и Леви — это те люди, которых мы хотим сделать примером для наших мальчиков?! И они лучший образец по-настоящему повзрослевших юношей, который наша традиция может предложить еврейским подросткам, когда они начинают свой взрослый жизненный путь? Неужто их поведение отражает взгляды, традиции той религии, которую они исповедуют, на самом деле религии, полной любви, и демонстрирует реакцию на конфликт, примеру которой действительно стоит следовать?
Преступность молчания
«Тот, кто допускает угнетение, является соучастником преступления».
Чарльз Дарвин
«Самые темные места в аду уготованы для тех, кто сохраняет нейтралитет во времена нравственного кризиса».
Данте Алигьери
«Мир — опасное место не из-за тех, кто совершает зло, а из-за тех, кто смотрит на него и ничего не делает».
Альберт Эйнштейн
«Интересно, почему физическая смелость так часто встречается в мире, а моральная смелость — так редко».
Марк Твен
«Грех молчания в тот момент, когда необходимо протестовать, делает из людей трусов».
Авраам Линкольн
«Я поклялся никогда не молчать, когда люди терпят страдания и унижения. Мы всегда должны принимать одну или другую сторону. Нейтралитет помогает угнетателю, а не жертве. Молчание поощряет мучителя, но никогда не поддерживает того, кто мучается».
Эли Визель
«Пороки правительства прямо пропорциональны терпимости народа».
Фрэнк Кент
«Народ из овец порождает правительство из волков».
Эдвард Марроу
«Гражданское неповиновение — не наша проблема. Наша проблема — гражданское послушание».
Говард Зинн
«Немногие готовы выдержать неодобрение своих собратьев, осуждение коллег, гнев окружающего их общества. Моральная смелость является более редким качеством, чем храбрость в бою или великий ум. И все же это единственное существенное, жизненно важное качество для тех, кто стремится изменить мир, который наиболее болезненно поддается изменению. Каждый раз, когда человек отстаивает какую-либо идею, пытается улучшить положение других или борется с несправедливостью, он пускает по водной глади крошечную волну надежды, и она, вливаясь в миллион других волн, несущихся из эпицентров энергии и отваги, превращается в поток, способный снести самые крепкие стены угнетения и сопротивления».
Роберт Кеннеди
В начале
Вот с чего начинается наша история:
«И вышла Дина, дочь Леи, которую она родила Яакову, посмотреть на дочерей той страны, и увидел ее Шхем, сын Хамора-хивея, вождя той страны, и взял ее, и лег с нею, и насиловал ее… Сыновья же Яакова, услышав, пришли с поля; и огорчились люди эти, и страшно разгневались.4
Представьте себе человека, вернувшегося с работы домой и тут узнавшего, что его сестра была похищена и подверглась насилию. Ее юная, недавно начавшаяся жизнь разрушена, девушка получила глубокую психологическую травму…
Никакие слова не могли бы описать все горе, страдание, унижение, которые испытывает она и ее близкие.
Но что еще хуже самого факта насилия (хотя, казалось бы, хуже некуда), так это то, что Дина была похищена среди бела дня!
Фактически все население города выступило в роли соучастников преступления. Многие хивеи способствовали происходящему, поощряя поведение принца,5 остальные просто стояли и смотрели. Кто-то из-за угла дома или выглянув из двери, кто-то из окошка, из-за прикрытых штор, из-за чужого плеча; в любом случае, все они молчали — мужчины, женщины, дети.
Шхем был особенно заметным человеком – еще бы, наследник царя! А поскольку новостям и слухам свойственно распространяться со скоростью звука, вскоре о похищении и изнасиловании девушки судачили уже по всему региону и даже за его пределами.
Однако на совершенное злодеяние все еще не было никакой реакции, не прозвучало ни одного призыва восстановить справедливость, защитить честь девушки и ее семьи – только парализующая тишина…
Мир оставался абсолютно безразличным.
Подростковые модели поведения
Первыми, кто решил соответственно преступлению отреагировать на это невероятное проявление низких моральных устоев, были как раз сыновья Яакова и Леи Шимон и Леви.
Да, Шимон и Леви — идеальный пример, а Шхем – то самое место, которое на самом деле может научить нас религиозной и нравственной ответственности.
Слово «ответственность» подразумевает способность человека держать ответ за свои или чьи-либо действия. То есть речь идет о способности правильно реагировать, адекватно ситуации. И это как нельзя лучше характеризует поведение двух сыновей праотца Яакова, юношей, которые проявили свою способность отвечать на происходящие вокруг них события с честью и достоинством, как и надлежит.
Они узнали, что было совершено ужасное преступление, и были обеспокоены до глубины души, а потому не могли не предпринять ряд решительных действий, невзирая на смертельный риск.
Таким образом, нам становится понятно, почему источник информации о возрасте бар-мицвы связан с самоотверженным поступком Шимона и Леви.
Мы должны настроить себя воспитывать своих детей смелыми в том, что касается нравственности и готовности чем-то жертвовать во имя защиты своих главных ценностей.6
Ближе к делу — смоделируем
Я предлагаю не абстрагироваться от ситуации, а наоборот, смоделировав ее, прожить, насколько это возможно. И вот моя версия того, как братья Дины встретили ту ужасную весть; какие мысли, чувства и разговоры могли при этом происходить – своеобразный литературный прием, помогающий лучше вникнуть в те события.7
«Ты слышал это?!.» — голос Шимона дрожал.
«Что происходит?» — спросил Леви.
«Они держат Дину в плену! Шхем средь бела дня изнасиловал нашу сестру — пусть сдохнет это проклятое отродье! – а теперь захотел на ней жениться. Они говорят, что не отпустят ее, пока мы не придем к «соглашению» с ними.
Леви оторопел, не веря своим ушам. Несколько мгновений он стоял, не в силах пошевелиться. Но по мере того, как смысл сказанного братом до него доходил, юноша начал дрожать от обиды и ярости. Никогда еще он не испытывал такой жгучей ярости.
«Ну и нравы у обитателей этого гнилого места! – выдохнул он. — Насилуют, а потом требуют уважения и любви!»
«Мы должны действовать, прямо сейчас, понимаешь?!» — воскликнул Шимон.
Леви, обычно более спокойный, чем брат, с трудом взял себя в руки и сказал:
«Послушай, давай обдумаем план действий, чтобы не совершить что-то опрометчивое. Как насчет того, чтобы обратиться за помощью к именитым людям, обладающим властью?»
Шимон горько усмехнулся.
«Ты понимаешь, что Шхем — это и есть их власть?»
«Но должен ведь быть и какой-то закон на этой земле!»
«Шхем – это и есть их закон, и то, что он совершил – такой вот у этих подонков кодекс чести!»8
«А соседние народы? Думаешь, они не вступятся за честь нашей семьи?»
Леви очень волновался.
«Как все могли такое допустить? Должно же быть и международное право!..»
«Не будь таким наивным, — нетерпеливо ответил Шимон. — Никто не будет о нас заботиться. Кроме…»
Шимон так и не договорил. К братьям приближался Йеуда. Парень не мог ничего толком сказать и постоянно запинался. Это был не тот Йеуда, которого они всегда знали. Появившийся на свет после Шимона и Леви, он всегда оставался невозмутимым, спокойным, собранным, умел быть убедительным, если надо, красноречивым — настоящий прирожденный лидер, но сейчас…
Когда он наконец смог говорить, сообщил такое, что резануло по сердцу еще больней.
«Приближенные Шхема распространяют слухи о том, что Дина — обычная блудница, которая охотно обслуживает принца».9
Лицо Шимона побелело, под кожей заходили желваки.
«Нет ни единого шанса, что мы можем рассчитывать на чью-то помощь. Хуже того, если этот слух распространится за пределы города, а мы только после этого предпримем какие-то действия, нас еще выставят агрессорами10 и обвинят в клевете на Шхема, чтобы появился повод развязать войну. Если это произойдет, окружающие народы, уж не сомневайтесь, присоединятся к Шхему, чтобы выступить против нас!»
Обычно оптимистичный, Леви предположил:
«А правительство Шхема? Должен ведь там быть хоть кто-то, сочувствующий нам, а если нет, наверняка есть такие, кто захочет набить кошелек в обмен на помощь…»
Но Йеуда уже думал об этом.
«Все политические пути, прямые или косвенные, закрыты. Уверен, многие из их должностных лиц сами были не раз причастны к похищению людей и всяким извращениям – об этом говорит хотя бы то, что Шхем не морочил себе голову, как завладеть Диной – просто при всех протянул руку и схватил, и то, как быстро и заученно его прихлебатели прибегли к сплетням… Не стоит тратить время на поиски тех, кто не клялся бы поддерживать Шхема до самой смерти.11 Уверен, мы одиноки в своей беде.
И еще у нас есть веские основания полагать, что Шхем похитил Дину, рассчитывая на то, что мы будем отбивать ее у них и погибнем в бою, чтобы он мог еще присвоить все богатства нашей семьи, положив их в свою личную сокровищницу».12
Лично для Шимона все это было уже слишком. Он взвился, как пружина, закричав:
«Хватит! У нас не осталось другого выбора – только сражаться! И только так мы увидим нашу сестру живой. В конце концов, кто знает, как на самом деле эти скоты к ней там относятся, пока мы здесь разговариваем! Может, ее жизнь на волоске?!»
Йеуда повел плечами. Им владело неимоверное чувство гадливости. Но, обуздав гнев, он все же добавил в разговор рациональное.
«Хотя кажется, что война — наш единственный путь, на самом деле это не лучшее из возможного. Мы будем убиты, прежде чем успеем сосчитать до десяти… Я собираюсь поговорить с другими нашими братьями. Должен же быть еще какой-то выход». — С этим юноша поспешил прочь.
Снова оставшись наедине с Леви, Шимон схватил его за плечи.
«Давай вместе! Будем до последнего биться за нашу сестру! Когда мы вместе, ты знаешь, мы действительно сила! А если откажешься, со мной будет мой меч, но я не позволю так с нами обращаться! Как после этого можно жить? Мы выйдем из Шхема, а весь регион будут плевать нам в лицо, оскорбляя наших родителей, мужчин и женщин, наконец нашего Бога, всех нас?!. Бедная Дина, младшенькая, несчастная девочка…»
Тронутый самопожертвованием Шимона, теперь Леви положил руку на плечо брата.
«Конечно, я с тобой, хотя это и самоубийство, а, значит, бессмысленный акт. Какая от нас польза Дине, если мы погибнем?»
Сверкая глазами, Шимон воскликнул:
«Довольно рассуждений! Я скорее умру, пытаясь спасти родную сестру, чем буду жить, зная, что ничего не сделал, чтобы помочь спасти ее из лап этих извращенных уродов!
Послушай внимательно. Если ты думаешь, что это случайная история нападения, ты в корне неправ. Шхем сделал то, что сделал, только потому, что знает: мы евреи13 и у нас много врагов, которые хотят, чтобы мы погибли. Он думает, что еврейская кровь ничего не стоит. И, судя по реакции окружающих на то, что произошло, он только утвердился в этом своем мнении.
Никто не поддержит нас в трудную минуту, и, если мы сейчас же не станем действовать, нас обольют нечистотами, испинают и будут потешаться над нашими Богом! Если мы не накажем их за это преступление, не дадим отпор проявлению низких инстинктов и ненависти к нам – да-да, скрытой ненависти! – даже наши потомки будут подвергаться преследованиям тех, кто считает, что им может сойти с рук надругательство над евреями и их кровь».
Леви понимал, что Шимон прав.
«Я с тобой, — кивнул он. — Даже если придется пожертвовать жизнью. Пришло время, когда надо перестать думать только о себе и действовать ради других и наших истинных ценностей, какой бы ни была цена. Мы уже не мальчики, а мужчины. Кто знает, какое влияние наш отпор злу окажет на весь мир? Давай только обдумаем все как следует…»
Что это значит для нас?
Современную молодежь часто называют пассивной и безразличной. Такие черты, как страсть и рвение по большей части относят к отклонениям, а такие слова, как осознанность, ответственность и обязательства, все чаще кажутся слишком пафосными, а потому пустыми. Символ мира и гармонии, если он вообще признается нашими детьми, относится к другой эпохе. Самопожертвование сменилось самопоклонением. Даже атеистов становится все меньше по сравнению с теми, кому все безразлично и в общем-то по большому счету на все наплевать.
Есть новые гаджеты, социальные сети, компьютерные игры…
Прошу прощения, если я недооценил положение дел.
Я абсолютно убежден, что пришло время действовать, не откладывая.
Если мы хотим, чтобы наши дети радовались своему наследию, а не оплакивали его, мы должны зажечь в них искру. Если мы хотим, чтобы их сердца бились с искренней верой во Всевышнего и с любовью к жизни и человечеству, мы должны разжигать огонь Шимона, пока не увидим его отблеск в глазах наших детей.
Если мы хотим, чтобы наши дети были заботливыми и участливыми, видели дальше собственных интересов и думали о других, мы должны воспитывать их, обращаясь к примеру тех мальчиков, достигших возраста бар-мицвы, которые не были готовы мириться с низостью, подлостью, несправедливостью.
Молодежь — двигатель мира. Ответственность и самопожертвование — вот что питает этот двигатель.
Немногие могут противостоять могущественным империям, но независимо от этого оставаться равнодушными, тем самым потворствуя злу, ни в коем случае нельзя.
Сноски
- Берешит, 34:25.
- Берешит Раба, 80:10.
- См. Раши на Назир, 29б.
- Берешит, 34:1–2, 7.
- См. комментарий Ор а-Хаим.
- Подробное объяснение взгляда Яакова на ситацию и смысла его наставления Шимону и Леви см. в Ликутей Сихот, т. 5, с. 150 и далее. На основании многочисленных исследований текста и мнений, приводимых Мидрашом, совершенно ясно, что Яаков – и даже Сам Бог! — согласились с тем, что их поступок оправдан. Наш праотец не был согласен только с тем, каким образом были совершены их действия.
- Хотя я придаю своему тексту некоторую художественность, все же вымысла в ней крупицы, а все подробности прочно основаны на тексте Торы и комментариях к ней.
- Маймонид (Мишне Тора, Законы царей, 9:14) считает, что в соответствии с универсальным Кодексом семи законов сыновей Ноаха Шхем и его народ были виновны в нарушении седьмого закона о необходимости создать суды общей юрисдикции и действующей системы правосудия, а потому заслуживали смертного приговора.
- См. Маасей Ашем. Это можно заключить из слов самих Шимона и Леви, когда они ответили на упрек своего отца, сказав: «Неужели как с блудницей поступать ему с сестрой нашей?» (Берешит, 34:31) Другими словами, «неужели мы должны были позволить Шхему демонстрировать всему миру, что Дина блудница, и оставить это безнаказанным?»
- См. Сефер а-Яшар, где говорится о том, что война, с которой вышли на жителей Шхема Шимон и Леви, была начата с целью самообороны.
- См. Ор а-Хаим.
- См. Мидраш Леках Тов, Сфорно и др. Это подразумевается в словах Шхема хивеям, когда он пытался убедить их обрезать себя в соответствии с условием Шимона и Леви: «Их стада, их достояние и весь их скот — наши будут» (Берешит, 34:23).
- См. комментарии рабби Шимшона Рафаэля Гирша и Абарбанеля (последний и сам стал жертвой антисемитизма, будучи изгнанным из Испании в 1492 году).
