Наши дети должны твердо знать: несмотря ни на что, мы готовы прислушаться к их проблемам.
Возможно, кому-то это покажется забавным, но даже 26 лет спустя я четко помню ощущение того, как папа держит меня за руку.
Несмотря на то, что сама уже мама со стажем, в глубине души я все еще остаюсь той маленькой девочкой, которая тоскует по своему отцу. Нередко достаю из шкафа небольшую коробочку. Осторожно достаю и поглаживаю отцовскую ермолку, которую сохранила на память. Я поднимаю ее к лицу и вдыхаю такой знакомый и теплый запах — запах моего папы. Закрываю глаза и снова ощущаю его присутствие рядом с собой.
В ушах все еще звучит его смех, его громкий раскатистый голос, который звучал, когда я со своими детьми заходила в родительский дом:
— Очаровательные малыши! Как я рад вас видеть! – и мои дети летели в его распростертые объятия и проводили вместе с ним драгоценное время, с удовольствием играя, делясь своими детскими историями и обнимаясь.
Как бы я теперь хотела, чтобы тогда мне пришло в голову задать ему вопросы, которые сегодня не дают мне покоя. Например, такие: «Папа, как, потеряв всех дорогих твоему сердцу людей в огне Холокоста, ты продолжаешь испытывать такую пламенную веру?.. Как тебе удалось, пройдя сквозь такие страдания и боль, подарить нам только любовь?»
Я никогда не слышала, чтобы мой отец в гневе повысил голос. Теперь-то я понимаю, насколько это нетипично для людей. У него бывали действительно тяжелые дни, он многое пережил. Фактически ему пришлось начать жизнь сначала, оказавшись сиротой в совершенно новой для него стране. Потом — быть раввином общины, преподавать детям в еврейской школе, которым было совсем неинтересно учиться в ней, и еще вместе с моей мамой открыть ортодоксальную синагогу, причем в условиях тотальной духовной «пустыни». А одновременно со всем этим растить нас, не давая нам возможности почувствовать себя обделенными родительским вниманием и теплом.
Все это наверняка требовало огромного напряжения сил, невероятных умственных, эмоциональных и физических усилий. В чем же заключался секрет моего отца?
Ответ на этот вопрос пришел благодаря одному эпизоду, который отзывается во мне по сей день.
Мы были на семейном празднике. Громко играла музыка, было много людей. Один из моих мальчиков, который в то время был еще очень маленьким, сидя на полу, заплакал. И тут произошло нечто потрясающее: мой отец, будучи ростом под метр девяносто, посреди всего того шума практически сразу услышал его голос, подошел к нашему малышу, поднял его и усадил на свои широкие плечи.
— Дорогая, — сказал мне отец, при этом искренне тепло улыбаясь, — никогда не будь так высоко, чтобы не иметь возможности наклониться, услышав плач ребенка.
Тогда это была ситуация всего в несколько секунд. Но теперь я понимаю мудрость, которой пытался научить меня мой папа. Мы все устаем. У нас могут быть стрессы или просто не быть настроения кого бы то ни было слышать, в том числе своих детей, и тем более пытаться справиться с их слезами. Но независимо от их возраста и того, говорят ли они нам о своих чувствах напрямую, мы им очень нужны. И если мы слишком уйдем в себя или посчитаем, что очень утомлены, это может привести к тому, что возникнет дистанция, из-за которой нам окажется трудно «наклониться» и прислушаться к плачу ребенка.
А как это актуально сейчас, когда привычный нам мир выходит из-под контроля! Дети чаще взрослых теряют эмоциональное равновесие. Им нужны родители, которые могут передать им воодушевление, смелость с новыми силами проживать каждый день, несмотря на царящий вокруг хаос.
Вместо того чтобы в раздражении всплескивать руками, нам нужно просто наклониться, посмотреть в глаза своим детям и всю возможную энергию направить на то, чтобы каждому из них помочь подняться. Когда своими действиями или словами они демонстрируют нам, что что-то не так, они чего-то боятся или у них что-то болит, в такие моменты у нас есть особенная возможность стать с ними ближе и укрепить нашу связь.
Я верю, что отец учил меня истине безусловной любви. Что бы ты ни делал, дитя мое, какими бы тяжелыми ни были времена, знай об этом и запомни навсегда. Я твой родитель. Я здесь нахожусь прежде всего для тебя. Конечно, моя любовь к тебе не означает, что мне всегда будет нравиться твое поведение или что я одобрю любые твои действия. Зато она означает, что я всегда рядом.
У каждого ребенка свой способ определять наличие родительской любви. А мы должны находить время выслушать их, узнать об их проблемах, а еще писать им ободряющие записки, тепло обнимать и как можно больше времени проводить вместе, чтобы благодаря чему-то из всего этого наши дети чувствовали и знали: они очень важны для нас, поэтому мы всегда рядом и готовы разделить с ними их боль и радость.
Давайте не забывать о том, что дети ведут себя как дети, и это нормально. Если мы будем любить их только тогда, когда они нам нравятся и оправдывают наши ожидания, они не смогут чувствовать себя по-настоящему любимыми. И однажды придут к выводу, что никогда не окажутся в состоянии стать достаточно хорошими или достаточно умными, чтобы для них были открыты наши сердца.
Пусть эти слова будут сказаны в заслугу души моего отца, рава Мешулема а-Леви сына рава Ашера Аншиля — благословенна его память! На этой неделе мы отмечаем его йорцайт.
