Была уже ночь. Вдруг кто-то постучал в дверь и сказал:
«Мне нужно поговорить с равом Хаимом».
Жена рава Хаима, ребецн Каневская, впустила мужчину и подвела его к дверям комнаты.
«Можете войти», — сказала она, указав на дверь.
Открыв ее, мужчина застыл на пороге, как каменный. Ему было трудно осознать то, что он видит.
Вся комната была заставлена кроватками, в них спали юные Каневские. А в одном небольшом промежутке между кроватками сидел рав Хаим и учил Тору.
Мужчина стоял ошарашенный. Он не мог такого себе представить, насколько бедно живут Каневские.
То, что он увидел в этот раз, не было каким-то исключительным случаем, то же самое происходило каждую ночь. Было видно, что семья привыкла довольствоваться малым, и сам вид комнаты наглядно как бы провозглашал сказанное в Теилим: «Лучше для меня Тора уст Твоих, чем тысячи золотых и серебряников!».1
Среди множества людей, приходивших сюда ночью, чтобы узнать у рава Хаима его мнение по разным галахическим вопросам, оказался один человек, который достал фотоаппарат и сделал снимок этой необычной сцены, а потом опубликовал его в газете.
Другой человек, назовем его г-н Д., обратил внимание на эту фотографию, и она его очень взволновала.
«Кто знает? — подумал он. — Может быть, я послан Всевышним, чтобы помочь семье Каневских? Возможно, мне выпадет честь принести им облегчение?..»
Газета опубликовала фотографию для того, чтобы научить людей, как важно довольствоваться малым, и это вовсе не предназначалась для сбора благотворительных средств. Но тот человек очень хотел принять участие в такой замечательной заповеди.
Святой — благословен Он! — удостоил его большого материального состояния, и для него было бы истинной привилегией и удовольствием купить раву Хаиму Каневскому и его семье большой красивый дом. Исполненный радости и вдохновения, он отправился к Каневским.
«Я хотел бы купить вашей семье просторный дом», — сказал богач раву Хаиму.
К его удивлению, рав Хаим отказался, твердо заявив: «Это не нужно!»
Видя для себя возможность для большой заповеди, богач не хотел сдаваться и попробовал поговорить с равом Хаимом во второй раз. А когда рав снова ему отказал, решил попытать счастья, поговорив с ребецн, полагая, что женщины лучше понимают в вопросах комфорта.
К своему удивлению, он обнаружил, что ребецн тоже далеко не в восторге от его плана улучшить их жилищные условия.
«В этом нет необходимости», — уверенно сказала она.
И все же этот богатый человек отказывался сдаваться и пошел к матери рава Хаима, жене великого Штейплера. Если мать рава Хаима одобрит его план, возможно, наконец, это сделает и ее прославленный сын — хотя бы из уважения к родителям. Но и здесь богачу не удалось добиться успеха.
«Напротив, — сказала ему ребецен, — для людей гораздо лучше, когда они приходят и видят непростые условия, в которых живет рав Хаим и его семья, чем комфорт и достаток. Многие бедные евреи приезжают из разных уголков в их дом и узнают, что бедность не должна сдерживать усердие человека и его интерес к Торе. Они приходят и узнают, что Тора живёт и процветает особенно там, где человек ограничивает свое участие в будничных делах этого мира.
То, что они видят своими глазами, разрешает многие сомнения и облегчает тяжесть их испытаний. Непроизвольно это отвечает им, например, на вопрос: “Нам не хватает средств к существованию, поэтому, возможно, мне стоит учиться в колеле, где стипендия больше, хотя при этом мой прогресс в изучении Торы замедлится?” И люди начинают думать уже в другом ключе: “Если бы жена устроилась на вторую работу, мне бы пришлось больше быть дома, и я посвятил бы это время учебе”.
Так изменяется сознание тех, кто видит рава Хаима в его доме».
Убедившись, что даже мать рава Хаима согласна с сыном, богач был вынужден отказаться от своего щедрого проекта.
Спустя годы кто-то нашел ту же самую фотографию и с удивлением спросил ребецн Каневскую:
«Неужели правда было так? Рав Хаим действительно учился, сидя между кроватками своих маленьких спящих детей?»
Ребецн ответила:
«Да, все именно так и было. Но фотография передала не всё».
Ребецн рассказала, что в тот же период рав Хаим учился до рассвета со своим хеврутой Исраэлем Меиром Эрлангером, поэтому он хотел, чтобы его партнер по учебе спал у них, а рав Хаим тогда будил бы его каждый день перед рассветом и они могли бы сразу же начинать учиться.
Несмотря на тесноту, для хевруты рава поставили кровать, которой он мог пользоваться постоянно.
«А что насчет того, чтобы переехать в дом побольше?» — не успокаивался задавший вопрос.
«Да, такая идея возникала не один раз, — ответила ребецн. – И не один, а несколько человек в течение нашей жизни приходили, чтобы предложить нам переехать в более просторное жилище. Но мы не приняли их предложения. Нам так было лучше».
«Барух Ашем, мы ни в чем не испытывали недостатка», — просто заключила ребецн.
Сноски
- Теилим, 119:72.
