«И сделал так»
Шмот (14:4)
Двести десять лет были евреи в Египте, бесправные рабы, принужденные тяжело трудиться на каторжных работах. Вдруг – переворот. Их рабовладельцы получали удар за ударом, и вынуждены были их отпустить, торопя их уйти. Гордо вышли сыновья Израиля, около пяти миллионов мужчин, женщин и детей, с большим имуществом. Какая была радость. Они вышли, сопровождаемые столбом огня и облаками Славы. Два дня они шли, а на третий день приказал им Моше Рабейну, их глава: остановитесь, возвращаемся обратно! Какая растерянность. С чего это вдруг, зачем и почему? Наконец то мы вышли, освободились, избавились, а теперь – возвратимся обратно?! Но написанное свидетельствует: «И сделали так». И говорит Мехильта: сказали сыновья Израиля: «Хотим мы, или не хотим, обязаны исполнять приказ сына Амрама (Моше)». А дальнейшее известно. Фараон начал их преследовать, они бежали от него – и удостоились чуда рассечения моря и замечательных святых открытий. Фараон утонул вместе со своим войском, а сыновья Израиля удостоились пророческой песни. И всё в заслугу понимания: «Хотим мы или не хотим, обязаны исполнять приказ сына Амрама!»
В авиации есть термин – вертиго. Медленно-медленно поворачивается самолет на бок, всё больше и больше, но летчик не чувствует этого. Затем самолет переворачивается, а летчик думает, что небо над ним, а земля под ним. Это ощущение, но приборы показывают противоположное. Он пытается взлететь, подняться, а приборы показывают: если ты хочешь подняться, возьми вниз, в направлении земли. Против понимания, против логики. Но приборы настаивают: определяют измерители и индикаторы! И были случаи, когда летчики поступали в соответствии с их ощущениями, «как видели их глаза», летели к земле, и самолет превращался в огненный шар.
И об этом притча. История об альпинисте, который решил взобраться на гору. Воткнул клинья, связал веревки, был почти у цели, но силы его иссякли. В двух метрах от вершины, перед желанной целью, он наткнулся на гладкую гору. Из последних сил он стал втыкать клин за клином, вскарабкиваться шаг за шагом. Всё тело его болело, пальцы дрожали. Но вот показалась вершина, и его взору открылась гладкая площадка, которую видели лишь орлы в полете. Но как ему взобраться на нее? Он протянул руку, чтобы ухватиться за выступ скалы – и тут обнаружил, что он непрочен…
И вот, он почти осуществил свою мечту, но в то же время он так далек от нее! У него уже нет сил, ему не за что держаться, кроме этого ненадежного и предательского камня. А внизу раскрытая пасть пропасти… И от сильной удрученности вырвался у него вопль:
«Владыка мира, помоги мне!» Горы ответили эхом: «мне, мне, мне!» Он крикнул еще громче: «Пожалуйста, помоги мне!» «Мне, мне, мне!» – ответило эхо. Вдруг он услышал любящий голос, мягко спросивший: «Ты действительно веришь в Меня?» «Да! – ответил он взволнованно. – Да, помоги мне!» А голос расспрашивал: «В самом деле, ты от души уверяешь меня?» «Да, – закричал он, – да, да!» «Если в самом деле так, – сказал голос, – и ты уверяешь меня вправду – отпусти этот ненадежный камень!» Но ведь вся его опора был на этот камень. Ненадежная, но единственная опора. Если он отпустит его, упадет в пропасть. Отпустит или нет? – всё зависит от его уровня. Он только сказал, что верит, или на самом деле верит?
Мораль? Она очевидна. У каждого своя вершина и свой ненадежный камень. Мы гонимся за ускользающим заработком, за зыбким счастьем и сомнительной безопасностью, стремимся к здоровому образу жизни и к хрупкому спокойствию. А когда Творец благословенный просит, и Моше Рабейну приказывает, не то чтобы совершенно оставить непрочный камень, а не держаться за него так крепко. О том, чтобы посвятить час Торе, например, мы раздумываем… Тора вечна, и уроки ее верны для каждого поколения. Моше есть в каждом поколении, и Шхина говорит через него. Его мнение – это верное мнение Торы, и тот, кто подчиняется старейшинам – преуспевает. Повторим урок и будем жить в его свете: «Нет у нас ничего, кроме слов бен Амрама!»
