Путь от человеческого прощения до прощения Всевышнего.
В свой последний день на посту губернатора Нью-Йорка Эндрю Куомо1 помиловал шесть человек. Одним из них оказался Дэвид Гилберт, пожилой еврей, отбывающий сороковой год своего 75-летнего тюремного срока, вынесенного ему по трем пунктам обвинения в убийстве.
В 1981 году Дэвид Гилберт вместе с членами Black Liberation Army2 и другими представителями радикального левого движения Weather Underground3 участвовал в вооруженном ограблении бронетранспортера компании Brinks, а затем и в побеге от полиции.
Судя по всему, его целью было не личное обогащение, а, скорее, возможность финансово поддержать своих политических кумиров. Однако в ходе операции погибли двое полицейских и охранник бронетранспортера.
Когда я читала новости о случившемся, меня невольно охватила дрожь. В 1960-е годы мы с Гилбертом по сути прошли весьма похожий путь. Он и я выросли в среднестатистических еврейских семьях, только он в пригороде Бостона, а я в пригороде Филадельфии. Меня так же, как и Дэвида, поначалу вдохновили идеи Мартина Лютера Кинга.
Его и мои первые попытки участвовать в социальных протестах тоже были идентичны — мы выходили с движением за гражданские права в начале 1960-х. В 16 лет я впервые участвовала в пикете на демонстрации перед зданием Индепенденс-холла в Филадельфии. До сих пор отчетливо помню прилив адреналина от вдохновляющего ощущения, что я борюсь за правое дело.
Как и Дэвид, я хорошо училась и смогла поступить в отличный вуз: он — в Колумбийский университет, я — в Брандейский. В свое время я, как и он, присоединились к радикальной левой организации S.D.S.,4 протестующей против разного рода социальной несправедливости (Гилберт, будучи на четыре года старше меня, в 1965 году даже фактически основал в своем университете новый филиал этой организации.).
И все же последние четыре десятилетия я провела, наслаждаясь жизнью в Старом городе Иерусалима, в то время как Дэвид Гилберт все эти годы находился за решеткой. Почему же в какой-то момент наши пути столь резко разошлись?..
Меня можно было назвать настоящей энтузиасткой S.D.S. Я была решительно настроена против войны во Вьетнаме и против всех, кто ее поддерживал. В октябре 1967 года я присоединилась к 100-тысячному маршу, протестуя против политики Пентагона.
Это произошло после концерта нашего кумира Фила Оукса5 и выступлений у мемориала Линкольна: 50 тысяч из нас направились к Пентагону. Взявшись за руки, мы уверенно шли вперед, слушая и передавая предупреждения о том, что всем женщинам рекомендуется снять и убрать подальше серьги, потому что выступающие против нас солдаты могли нас травмировать, случайно потянув за украшения, когда начнется столкновение.
Пентагон был окружен защитным строем вооруженных солдат 82-й воздушно-десантной дивизии.
Я не была хиппи, одной из «детей цветов, любви и мира», которые, протестуя, вставляли в стволы солдатских винтовок цветы. Отнюдь. Если выразиться точнее, я кипела ненавистью к 36-му президенту Соединенных Штатов Линдону Б. Джонсону и военно-промышленному комплексу, который обогатился за счет той бесконечной войны.
Мы скандировали: «Эй, президент! Сколько детей ты убил сегодня?» — и пытались штурмовать здание. Нам старались помешать, пуская в ход слезоточивый газ, но мы все равно наступали, заполняя места пострадавших единомышленников, и шаг за шагом продолжали продвигаться вперед.
В конце концов, группе студентов из моего университета удалось прорваться через строй солдат и даже добраться до дверей Пентагона, но… Двери открылись, и из них на нас ринулись вооруженные солдаты, направо и налево размахивая прикладами своих автоматов.
В автобусах, на которых мы возвращались в Брандейс, было много раненых, забинтованных молодых людей, однако это не мешало нам чувствовать особый трепет от того, что мы встали на защиту правильных идей.
Любовь и ненависть
Шли месяцы – протесты продолжались, но я уже чувствовала, что меня что-то беспокоит. Сопредседателями наших еженедельных встреч S.D.S. были двое: Леонард, лысеющий аспирант-политолог, начисто лишенный чувства юмора, и Филлис, которая была старшим специалистом по социологии, со стрижкой под горшок и с широким, обычно приоткрытым ртом. Почему-то Леонард и Филлис совершенно не могли разговаривать друг с другом вежливо, а потому наши встречи обычно превращались в громкие перепалки между ними.
Филлис была еврейкой из среднего класса и горела идеями русского коммунизма (правда, в мягкой версии) с хорошей долей примеси гражданских свобод. Леонард, напротив, был членом партии Прогрессивных лейбористов, которая считала своим идеалом китайский коммунизм (маоизм). Приверженность разным коммунистическим идеологиям мешала нашим сопредседателям договориться, и каким-то образом чувство ненависти, которое мы лелеяли, чтобы противостоять врагам, постепенно направилось совсем в другое русло, в сущности, поглотив лидеров S.D.S.
Я пыталась понять, в чем дело. В моем сердце было место как для любви к бедным, подвергающимся постоянным бомбардировкам вьетнамским крестьянам, так и для ненависти к Пентагону, вооруженным силам, правительству США, производителям бомб, военно-промышленному комплексу, и всем прочим деятелям, разделявшим противоположные нашим взгляды.
Словом, как ни крути, людей, которых я ненавидела, было гораздо больше, чем тех, кого я любила.
Выступая с позиции участников S.D.S., мы позиционировали себя как любящих и сострадательных людей, настроенных против жестоких и бесчувственных разжигателей войны, зарабатывающих на ней деньги. Но, если мы на самом деле были такими любящими, почему же наши сердца были полны ненависти?..
Возможно, я никогда бы не осознала этого диссонанса, если бы Леонард и Филлис не атаковали друг друга с такой злостью. В какой-то момент я просто задалась вопросом: «Как получается, что мы искренне любим вьетнамских крестьян, которых никогда не встречали, но терпеть не можем людей, с которыми живем бок о бок?»
Это несоответствие между высокими идеалами и бытовым поведением мучило меня до тех пор, пока я не ушла из S.D.S. С этого момента для меня начались поиски настоящей духовности, которые привели сначала в Индию, а в итоге к родным корням — к иудаизму.
Быть хорошим — активная позиция
Тора говорит нам не о грандиозных идеалах, а о конкретных действиях, которые по силам каждому человеку. Основная заповедь, на которой строится наше взаимодействие с миром — «Возлюби ближнего твоего, как самого себя»6 — по словам Маймонида, она исполняется тремя способами:
Забота о физических потребностях других (таких как еда, одежда, медицинское обслуживание и т.д.);
Уважительное отношение;
Добрые отзывы о других людях.
Я могу делать вид, что исповедую веру во всеобщую любовь, но, если при этом я игнорирую призывы к благотворительности в пользу больных или бездомных, отношусь к членам своей семьи с недостаточным уважением и злобно отзываюсь о надоедливом соседе, моя любовь будет ничем иным как притворством.
Именно эти мельчайшие действия мы должны иметь в виду каждый день своей жизни и более всего в начале месяца Тишрей, когда Всевышний выносит нам приговор на следующий год.
В традиционных молитвах Йом Кипура мы многократно исповедуемся (перед Богом, а не перед каким-то специально уполномоченным человеком) в таких грехах, как:
● Жестокосердие (отказ помогать нуждающимся);
● Обман в бизнесе;
● Использование своей власти, положения или влияния, чтобы причинить вред другим;
● Начисление процентов за долги;
● Зависть по отношению к чужому имуществу и желание им обладать, приводящее к пожеланию зла другому;
● Высокомерие;
● Суждение о других с худшей стороны;
● Распускание информации, не соответствующей действительности;
● Насмешки;
● Ложь;
● Ненависть;
● Финансовые злоупотребления в отношении деловых партнеров или сотрудников.
В течение Десяти дней раскаяния между Рош а-Шана и Йом Кипуром нам необходимо подвергнуть свою жизнь тщательному анализу.
Когда мы обнаруживаем, что в чем-то вели себя неправильно, мы должны признать ошибку, выразить сожаление и составить конкретный план, как изменить свое поведение в будущем.
Если мы причинили боль другому человеку, то также должны попросить у него прощения, упоминая, за что именно приносим извинения. Вместо «Если я сделал что-то, что причинило тебе боль, пожалуйста, прости меня» стоит сказать: «Прошу прощения за то, что я на тебя накричал / оскорбил / смутил. Пожалуйста, прости меня».
Наши повседневные действия — это мельчайшие детали, которые формируют общую картину того, кто мы на самом деле есть. А иудаизм помогает нам понять, что мы имеем все возможности изменить то, кем являемся.
Если мы совершаем искреннюю тшуву, раскаяние, Всевышний нас простит. Мало того, процесс тшувы, включающий в себя изменение действий в дальнейшем, может стереть те части картины, которые ее портят.
Не отступайте от высоких идеалов, которые поддерживает иудаизм. При этом не забывайте тщательно и честно анализировать свои повседневные действия, находя время на этом сосредотачиваться. И никогда не позволяйте любви стать оправданием ненависти.
Сноски
- Эндрю Куомо — известный американский политик.
2. B.L.A. («Черная освободительная армия») — организация, действовавшая в США с 1970 по 1981 год. Она стремилась к тому, чтобы путем насилия освободить темнокожих, дав им право на самоопределение. B.L.A. провела серию бомбардировок, на их совести убийство полицейских и наркопреступников, а также ограблений.
3. Так же известна как «Weathermen» («Синоптики»). Эту организацию ЦРУ квалифицировала как террористическую. Она действовала в США в 1969-1977-е годы. Была сформирована из радикального крыла движения S.D.S. (см. ниже), выступающего против войны во Вьетнаме.
4. S.D.S. («Студенты за демократическое общество») — национальная студенческая активистская организация в Соединенных Штатах в 1960-е годы. Ее участники стали основными представителями «левых» политических взглядов.
5. Фил Оукс — американский музыкант, автор и исполнитель «песен протеста», в которых звучали критика капитализма, либеральные ценности, тема войны во Вьетнаме.
6. Ваикра, 19:18.
