В Египте было совершено десять казней, отличных одна от другой. Есть ли между ними что-то общее? От одного из великих еврейских мыслителей последних поколений, Сабы из Кельма, нам передали принцип: если видишь книгу и хочешь понять, о чем она, – открой первую страницу. Там идет речь о некоторой теме, но возможно, в книге затронуты и другие темы. Как нам узнать? Пролистаем до последней страницы – если и там обсуждается та же тема, легко заключить, что она проходит красной нитью через всю книгу.
В таком ключе он объяснил слова Гмары (Сота 14 б): «В Торе начало – благотворительность, и конец – благотворительность». Если и в начале, и в конце присутствует эта тема, значит, она пронизывает всю Тору. Наш учитель Хафец Хаим просмотрел каждую недельную главу в предисловии к своей книге «Ахават Хесед» и нашел в каждой из них чудесные указания на милосердие и благотворительность.
Теперь, вооруженные этим удивительным правилом, задумаемся над первой и последней казнями. Оказывается, обе они указывают на одно и то же, что само собой формирует центральную ось, вокруг которой вращаются и все остальные.
В начале река превратилась в кровь, и рыба в ней умерла. Река для Египта означала жизнь – это была вода для питья и орошения. В добавок, она доставляла им рыбу – основную животную пищу. Ведь скот был для египтян объектом поклонения, и его не ели. Но главное, египтяне гордились Нилом, потому что он поднимался и сам орошал поля без усилий со стороны человека. Нил был богом египтян, и вот он превратился в кровь, оставив их в смятении и бессилии.
Также и в последней казни смерть пробралась в их окна – «не было дома, в котором не было бы мертвого». И был великий вопль в Египте. Но это не было неконтролируемым стихийным бедствием наподобие эпидемии, оставшяющей после себя опустошение. Умерли только первенцы. Первенец
– это гордость всей семьи, упование родителей и братьев, защитник и опекун. Там, где не было первенца, – сказали наши мудрецы, – умирал старший в доме. В обеих этих казнях заключено единое послание. Это была болезненная кара, ударившая по самым основам жизни, но из нее следует очевидный урок: удар был нанесен по гордыне, было разрушено то, на что полагались и уповали. В обоих случаях египтяне остались в смятении и горечи, беззащитные и обреченные. Их картина мира рухнула и разбилась: «Чтобы ты знал, что Б-гу принадлежит земля». Все в Его руках, а ты обнажен и бессилен перед Ним.
Так нам становятся понятны все казни.
Человек возлагает надежды на свой дом, а жабы взяли его под свой контроль. Человек уверен в своем теле, а вши и язвы разрушают его. Человек ищет убежища на улицах, а там свирепствуют стаи диких зверей. Он полагается на свой скот и стада, но их поражает мор. Он полагается на урожай – на него обрушивается град и съедает саранча. Он хочет быть уверен хотя бы в порядке дня и ночи, но светила меркнут, и на мир опускается тьма. Короче говоря, здесь есть не только тяжесть наказаний и не только признание того, что Творец властвует над всем и поступает по Своей воле. Главное, что мир египтян треснул и рухнул, разбившись на осколки. Все, на что они уповали, подвело их: «И над богами их совершил Он суд». Все познали, что существует лишь одно упование: «Б-г – спасение мое, буду уповать на Него и не устрашусь» (Ишайя 12:2).
Нам обещано: «Как во дни твоего исхода из Египта, явлю тебе чудеса» (Миха 7:15). Посмотрим вокруг – разве «египетские кары» не повторяются, подрывая все, на что люди полагались? Все системы мировоззрения рушатся – политические, социальные, экономические, и все это – чтобы привести к одному выводу: «Благословен муж, который уповает на Б-га» (Майян а-Моэд).
