День Независимости от себя
Известно, что наш праотец Ицхак олицетворял меру суда. Рав Куперман дает потрясающий комментарий на эту тему: Яаков очень хотел жить, как его отец, одной мерой суда, не прибегая к милости и не нуждаясь в ней. Что может быть правильнее? И что могло пойти не так?
Поэтому и написано «и поселился Яаков в земле проживания отца своего, в земле Кнаан». Жить в земле отца — это иносказание, обозначающее попытку идти по отцовским стопам.
Результат оказался неожиданным. Раздор среди братьев, продажа Йосефа в рабство, отсутствие возможности видеть сына (и мысль о том, что его нет в живых) в течение двадцати двух лет — суд воистину обрушился на Яакова в полную силой. И только когда он запросил милости, все изменилось. Вернулись Шимон с Биньямином, нашелся Йосеф и жизнь заиграла новыми красками — красками милосердия, без которого не проживет не один из нас.
Неужели мы не самодостаточны?
Одним из базисных человеческих качеств является желание встать с колен, причем неважно, как и перед кем человек до этого стоялна коленях. И стоял ли вообще. Это тривиальные вопросы, не под стать Хозяину судьбы. Свобода становится религией, а что, как и во имя чего не играет значения — уж слишком велико искушение выйти за рамки дозволенного.
Интересно, как часто праздник Ханука недальновидно понимается именно как праздник свободы — хотя именно ее там было меньше всего. Что отстаивали Маккавеи? Подобное восстание не имело бы успеха, не будь у его вождей четкой идеологии. А идеология прослеживается довольно просто: первым погибшим во время войны с греками был еврей, поклонившийся идолу в Модиине. И погиб он от руки евреев.
Первым действием, совершенным Маккавеями после очищения Храма от скверны, было зажигание единственного ритуально чистого кувшинчика масла в Меноре. Не Декларация Независимости еврейских конгрессов и объединений, не съезд делегатов Галилеи,Калабрии и Аркадии и принятие Закона о свободе вероисповедания, а кувшинчик с маслом. Несмотря на то, что согласно еврейскомузакону оно могло быть и нечистым.
Приоритетом Маккавеев была не свобода, а самопожертвование. Человеку недалекому оно может быть и покажется самым что ни на есть рабством, но если готовность подвергнуть себя риску ради идеи не является настоящей свободой, то что такое свобода вообще?
Возможно, все дело в том, что рабство кроется не снаружи, а внутри нас. А свобода не внутри, а снаружи. Следовать желаниям нутра — не рабство ли это? Человек вполне может быть рабом себя — просто нужно доопределить, что же такое «я». Если «я» предполагает что-то хоть немного более духовное, чем еда, сон, естественные отправления и размножение, то жизнь по канонам этих четырех драконов вполне по-рабски несносная и даже какая-то немножко стыдная. Напротив, идти за целью, находящейся вне узких границ собственных сиюминутных желаний, гораздо больше соответствует определению свободы.
Странная вещь — перед тем, как бороться за свободу, необходимо наполнить жизнь смыслом, иначе борьба будет за рабство, а сама по себе свобода обесценится. Человек, получивший свободу, но не готовый к ней, может испытать ужас и одиночество, не выдержать ударной дозы этого стимулятора. Это вполне может быть объяснением постоянно растущего числа самоубийств и психических расстройств на протяжении последних пятидесяти лет — постоянно растущая личная свобода как отягощающий фактор.
Ханукальное чудо — это чудо решимости сделать так, как нужно, быть тем, кем нужно. А не тем, кем получается. Греческое иго началось с ослабления еврейского народа в Торе и закончилось на усилении в ней же. Зажигая Ханукальные свечи так же, как и наши предки на протяжении последних двух тысяч двухсот лет, мы заявляем: «мы не рабы себя!». Ведь у нас есть ради чего жить.
Шаббат шалом! Ханука самеах!
Элиэзер Райхман
