Продолжение. Седьмую часть можно прочитать здесь

НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ Джеки прибыл за двадцать минут до запланированного начала терапии, чтобы просто убедиться, что Шел не собирается сбежать и пропустить свой «великий день». Шелдон, конечно, думал об этом и как раз пытался выбрать какую-нибудь тактику, когда при­шёл Джеки.

Чтобы Джеки не подумал, что его пациенту хоть сколько-нибудь любопытно, Шелдон ясно дал понять, что он нахо­дится в агрессивном настроении и готов взорваться. Джеки, как и всегда, не впечатлился и выглядел радостно. Его выво­дящая из себя улыбка так и говорила: «Это же чудесно!»

– Я больше не буду твоим подневольным слугой, — угро­жал Шелдон по пути в спортзал, — твои дни в качестве моего самозванного тренера сочтены.

– Правду ты говоришь, — спокойно отвечал Финкельштейн, и хотя эта фраза не звучала, как одна из его обыч­ных физиотерапевтических поговорок, она всё равно была неуместна. — Я надеюсь, ты не забыл, что сегодня — день большого сюрприза!

– Прекрати это немедленно! — прорычал Шелдон.

Однако даже в самом сварливом своём состоянии Шел не мог противостоять неослабевающему и неудержимому Джеки Финкельштейну. Он уже впал в физиотерапевтиче­скую нирвану, а вход в спортзал был ещё далеко впереди по коридору. На подходе туда Джеки начал насвистывать весёлый мотив, а к Шелдону подступила тошнота.

Как только они вкатились в помещение, Шелдон заме­тил, что задняя стена была украшена лентами и воздушны­ми шарами, и вся окружающая обстановка приветствовала его. Шелу это не понравилось. Ему это совсем не понра­вилось. Он был явно не в настроении для организованного физиотерапевтического торжества.

Под связкой разноцветных шаров стояли Рода Эвери, Мелани Хоуи, Кальман Гринспэн и некий пожилой госпо­дин, которого Шелдон не опознал. Тошнота прошла.

Глядя на людей, Шел понял, что следует попридержать свой язык в разговоре с Джеки. Всё отделение было в кур­се, что они постоянно ругаются по ходу реабилитации, но он не собирался его унижать, особенно перед начальством и остальными.

– Слушай, парень, — прошептал Шел максимально мяг­ко, — я надеюсь, ты не запланировал на сегодня ничего гран­диозного, потому что мне не хотелось бы тебя огорчать. Я уже настроился покинуть больницу, так что я использую эту возможность, чтобы произнести благодарственную речь и расхвалить тебя до небес за твои решительность и заботу. Это будет хорошо смотреться в твоём личном деле.

Ротман притормозил свою коляску, чтобы Джеки мог его поднять, согласно его предложению. Но парень, в обход правила, которое он же и создал, когда Шелдон научился управляться с коляской, начал сам толкать коляску вперёд, со свистом проносясь мимо их обычных тренажёров прямо к параллельным брусьям, где находились гости.

– Доброе утро, Шелдон! — радостно приветствовали они хором.

Было бы вежливым ответить каждому из них лично, но состав их был подозрителен, и Шелдон смог только слабо спросить:

– Чем я заслужил подобную честь?

– Джеки с радостью сообщит вам, — отвечала миссис Эвери, а на лице её блуждала заговорщицкая улыбка.

Парень отошёл в сторону взять какой-то инвентарь, но через мгновение вернулся. Держа в руках пару металличе­ских скоб и липкую ленту, Джеки официально всем кивнул, а затем обратился к герою дня.

– Сегодня особенный день, — начал Джеки, вручив Шел­дону огромный воздушный шарик зелёного цвета, — потому что сегодня ты сделаешь свой первый самостоятельный шаг. Все мы собрались здесь отпраздновать это событие, отме­нив все другие запланированные дела. И, смею заметить, это достижение того стоит, поскольку даже опережает график реабилитации.

Мелани принялась аплодировать, а все остальные к ней присоединились. Шелдон был вне себя от ярости. Он дей­ствительно, честное слово, не хотел ставить Джеки в неу­добное положение, но на этот раз парень зашёл слишком да­леко. То, что все «отменили другие запланированные дела», вовсе не означает, что он должен поступиться своими прин­ципами и делать то, чего он не хочет и физически не может выполнить. Он не собирался вставать на ноги при помощи непонятных штуковин, ставить себя в глупое положение, да ещё и пораниться в процессе, ради того, чтобы удовлетворить желание Джеки, который не мог правильно понять, что ему нужно.

Когда Джеки начал пристраивать аппарат, Шел сооб­разил, что запас времени быстро иссякает. Намерение не смущать Джеки улетучивалось. Он выискивал какой-нибудь способ от этого всего избавиться, что-нибудь, что снискало бы поддержку Мелани и Роды и, возможно, и рава Кальма­на, поскольку сразу понял, что это будет мучительная бо­лезненная пытка. Этот парень не верил, что на свете суще­ствует боль; по крайней мере, не считал боль препятствием. В его словаре отсутствовало слово «не могу». По мнению Джеки, если боль не входила в обязательный распорядок дня, то это был его личный профессиональный провал.

– Мистер Ротман, — продолжал Джеки, не представляв­ший, что именно Шелдон думает об этом великом дне, — не секрет, что у меня большие планы относительно тебя, и я не сдамся, пока ты окончательно не восстановишься. Но сегодня всё, что я хочу, это один только шаг.

Все почтительно закивали головами. «Да уж, друг назы­вается», — хотел крикнуть Шелдон рабби Гринспэну. Всё так же игнорируя его протесты, Джеки прицепил скобы к ногам своего пациента. Если б он только мог, Шелдон обязательно дал бы ему хорошего пинка. Руки его, однако, были способ­ны к действиям, и он был почти готов вцепиться Джеки в волосы и вырвать их. Если бы не свидетели, Шелдон мог бы его и задушить, настолько он был разъярён.

Шелдон должен был что-то предпринять. Он кипел от злости, но попытался сдержаться и сказал довольно мягко, хотя и решительно:

– Я хочу поблагодарить вас всех за то, что вы здесь се­годня собрались. Ваши поддержка и одобрение оказали мне неоценимую помощь. Но прежде чем мой ретивый терапевт заставит меня упасть лицом на пол, я должен сообщить вам, что, боюсь, я не согласен делать шаг сейчас. Я просто к это­му не готов. Спасибо, тем не менее.

– Не надо стесняться, — заявил непробиваемый парень, который намёков не понимал. — Миссис Эвери абсолютно уверена, что ты на это способен, а рабби Гринспэн даже обе­щал поднять бокал вина за твоё здоровье. Я всегда говорю, что без боли нет результата. Посмотри на ту полоску ленты, на полу — это цель на сегодня. Я знаю, да и все знают, что ты можешь её достичь.

Шелдон подумал, что задушить — это не такая уж пло­хая идея.

В отличие от безудержного терапевта, рабби Гринспэи довольно ясно видел ситуацию и начал жестами показывать Джеки, чтобы тот оставил Шелдона в покое. Но ничто не могло остановить Джеки.Как об этом выразился Нил Армстронг? — продолжал Джеки. — Это один маленький шаг для человека и один ги­гантский скачок…

– Когда ты, наконец, уймёшься? — закричал Шелдон, для убедительности проткнув зелёный воздушный шарик.

– Я уже реабилитировался гораздо больше, чем хотел. И зачем мне всё это было нужно? Я надеюсь, тебе это ясно. Из-за твоего постоянного торга и нытья я зашёл даже так дале­ко, но теперь с меня хватит. В моём теле существует, и будет существовать непреодолимая граница между севером и югом. Я родился в одном теле, а умру в другом. Проведя здесь столько же времени, сколько и я, можно привыкнуть к мысли о том, чтобы остаток жизни провести инвалидом. Но моя болезнь — это не просто пара ног, которые вот уже больше четырёх месяцев не выходят на связь. У меня нет моей семьи. Даже если у меня нет необратимого поврежде­ния спинного мозга, моя душа повреждена навсегда.

Тут он сделал паузу, оглядев всех.

– После аварии я и не заслуживаю ничего лучше. На данном этапе я не собираюсь добавлять к душевным стра­даниям ещё дополнительную физическую боль. Всему есть предел, и я прошу вас поверить, что своего предела я уже достиг.

– Но это же не больно, — настаивал Джеки, — всего один шаг.

Тут Шелдон потерял контроль. Четыре месяца мучений и сдерживаемых страданий привели к тому, что всё всплыло на поверхность. Он разнёс Финкелыптейна всеми известны­ми словами, кричал, вопил с пеной у рта. В гневе он не за­был ни о ком во всём отделении физиотерапии, но на Джеки обрушился главный удар.

Задыхающимся шёпотом миссис Эвери умоляла рабби Гринспэна сделать что-нибудь, но прежде чем тот успел подумать, как можно приостановить этот яростный поток, находившийся вместе со всеми незнакомец выступил впе­рёд и посмотрел прямо на Шелдона. Огромное напряжение наполнило помещение и было так сильно, что Шелдон на­конец замолк. Старик представился:

– Я — отец Джеки. Я пришёл сегодня сюда, чтобы увидеть кульминационный момент реабилитации, но теперь мне стало ясно, что на самом деле я пришёл рассказать одну историю…

Так вот, кто был мифическим автором всех тех бесполезных физиотерапевтических поговорок! Понимая, как позорно он себя вёл, особенно в присутствии отца Джеки и его начальства, Шел не смотрел в глаза мистеру Финкельштейну. Как минимум, он должен был выслушать, что тот собирался ему рассказать. Рабби Гринспэн притащил стул, Джеки скамейку, и, когда все расселись, отец Джеки начал рассказ.