«Вспомяни же мне к доброму, Боже мой, все, что сделал я для этого народа». ¹

Нехемия

   

Особый момент  

Вавилонский плен продлился долгих семь десятков лет, наконец-то евреи постепенно стали возвращаться на землю предков. К тому периоду, о котором пойдет речь, в Иудее проживало не много, но и не слишком мало — порядка 44 тысяч человек, так что можно было уже думать и о восстановлении государственности. 

Пока евреи находились в изгнании, очень многое изменилось в окружающем мире. Сам Вавилон потерял былые мощь и величие, став частью персидской империи. Но еще до этого времени он успел превратиться в процветающий центр еврейской жизни. Там даже был записан Вавилонский Талмуд – хранилище Устной Торы, грандиозное наследие наших мудрецов. 

К интересующему нас моменту в Иерусалиме уже тринадцатый год во всем величии стоял Второй святой Храм (возведен в 3413 г. — прим. в 347 г. до н.э.), совершались жертвоприношения. И тем не менее, в Иудее не удавалось наладить нормальную еврейскую жизнь, так что в конце концов существование общины оказалось под угрозой. Тому были разные причины, одна из которых – это ближайшие соседи евреев, которые то скрыто, то явно проявляли себя как заклятые враги. 

Именно в этот момент персидский царь Дарьявеш (Дарий), лояльный к интересам народов, проживающих в его империи, назначил Нехемью бен Хахалья пеха — наместником в Иудее. 

Назначение

К этому времени община состояла из двух потоков алии. Первый поток, во главе с Зерубавелем, наследником царей из рода Давида (с ним были также Мордехай, пророки Зхарья и Хагай, призывавшие евреев вернуться на родную землю), был весьма многочисленным — 42360 человек. Силами этой алии и был восстановлен святой Храм. Второй поток, во главе с духовным главой поколения, великим мудрецом и пророком Эзрой, был несравнимо меньше – менее двух тысяч человек (по разным мнениям, от 1500 до 1800). 

Надо понимать, что в землю предков, за исключением единиц, прибывали евреи, родившиеся и выросшие на чужбине и знавшие о былой еврейской жизни на Святой Земле только понаслышке. Из богатой, процветающей персидской империи на родину предков в основном устремлялись приверженцы идеи возрождения, которых, увы, было не так уж много, а кроме того, немало тех, кому по бедности просто нечего было терять. 

Два предшественника Нехемии на должности наместника очень многое сумели сделать. Зерубавель бен Шалтиэль,² примерно 10 лет оставаясь на этом посту, на руинах воздвиг Второй Храм, при нем возобновились жертвоприношения. После него за дело взялся один из 3 последних пророков Эзра бен Серайя а-коэн. В течение 13 лет, с неимоверными терпением и настойчивостью стараясь приучать евреев жить на основе законов Торы, он проводил необходимые реформы, убеждал, увещевал, однако обострившиеся после возведения Храма отношения с соседями и другие не менее сложные проблемы большинство усилий сводили на нет. 

Нехемия так же, как эти двое его предшественников, преданно любил свой народ, болел за него всей душой, и теперь ему предстояло доказать это на деле — сыграть решающую роль прежде всего в том, чтобы восстановить обороноспособность Иерусалима и прилегающей к нему территории, обеспечить в Иудее долгожданные мир, стабильность, помочь Эзре в руководстве молодой еврейской общиной. 

Перед этой общиной стояло столько непростых задач, что ее лидерам надо было проявить себя во всем — не только знать родную традицию, быть духовно сильными, политически и экономически грамотными, но и способными, строя новую жизнь, еще ее и защищать.

Такое было по силам разве что целой плеяде незаурядных людей, единомышленников, и во главе этой плеяды в столь острый момент должен был оказаться человек, который, ни под каким давлением не теряя из виду главные цели, смог бы объединить людей, при этом твердой рукой направляя их на родной земле к новой жизни, традиционно основанной на вечных ценностях Торы.

Нехемия бен Хахалья, без сомнения, принадлежал к влиятельному роду. Еще мальчиком он был не по годам умен и тем, как умел собой владеть, заметно выделялся не только среди сверстников, но и более опытных людей. Выдающиеся качества помогли ему смолоду занять высокое положение при дворе в столице персидской империи Шушан (Сузы). Он стал ближайшим советником царя Дарьявеша и главным его виночерпием.³ И, хотя мудрецы запретили евреям пить вино, изготовленное язычниками, Нехемии было дано разрешение это делать, ведь к тому обязывала его особая должность.⁴       

Горькие вести

Однажды – это было на двадцатом году царствования Дарьявеша, зимой, в месяце Кислев, – Нехемия встретился с близким другом по имени Ханани, недавно вернувшимся с людьми из Иудеи, и спросил его, как там живут евреи. Оставшиеся в Вавилоне всегда с особым интересом и участием стремились узнавать новости о собратьях, строивших на Земле Израиля новую жизнь.

Ханани был явно удручен. Нехемия с тревогой смотрел на друга. И то, что тот рассказал, стало для Нехемии потрясением. 

При том, что во всем величии стоял восстановленный святой Храм, как ни бился пророк Эзра, как ни пытался с помощью единомышленников, просветительских мер и реформ наладить еврейскую жизнь, община неуклонно шла к упадку. Только Эзра с его могучей духовной силой был способен не сдаться в этой ситуации, не опустить руки.

Успешное завершение строительства Храма, иначе не сказать, взбесило самаритян, и, собрав немалое войско, они напали на Иерусалим. Не дать евреям подняться – вот то, что они хотели. Чтобы недавние рабы, восстановившие святой Храм, не могли ощущать величие своего народа — только беспомощность.

Для этого, в первую очередь, они постарались разрушить крепостную стену города: одни за другими жгли городские ворота, рушили сторожевые башни, возвышающиеся на стене, с яростью долбили саму стену и, в конце концов, разграбили город. После этого дела ухудшались уже с каждым днем. Ханани так и сказал Нехемии, что братья находятся «в большой беде и унижении».⁵   

К величайшему сожалению, о сплоченности не было и речи — община оказалась на грани распада. Новое поколение молодежи норовило жить без Торы. Многие перенимали обычаи инородцев-идолопоклонников, живущих по соседству: самаритян, моавитян, амонитян, фелистимлян и прочих. Евреи нередко брали в жены их дочерей, а те приносили в семью языческие обряды, повадки, уча тому же своих детей. Духовные ценности еврейского народа стремительно забывались, а такое не могло не повлечь за собой гнев Небес, как это уже и было с их дедами и прадедами. 

От этих вестей Нехемия испытал острую боль, будто трещина прошла по сердцу, непреодолимое страдание завладело его душой. С того дня он стал поститься и часто плакал. Всегда безукоризненно выдержанный, теперь он не мог справиться с охватившим его горем и со слезами молил Бога помочь братьям в Иудее, простить их за неверность и как можно скорей собрать всех евреев в Земле Израиля. 

Уже когда говорил с Ханани, он для себя решил, что при первой же возможности попросит царя отпустить его в Иудею.

Спешный отъезд в Иерусалим

В ожидании подходящего случая прошло несколько месяцев — Тевет, Шват, Адар, начинался Нисан. 

Наконец в начале Нисана Нехемия был вызван во дворец подавать вино царю Дарьявешу. Несмотря на все усилия, совладать с горестными чувствами он не мог, и царь, знавший, какое самообладание присуще его слуге, понял, что на душе у того темным-темно. Подозрительно взглянув, он сказал Нехемии: «Почему ты выглядишь печальным, ведь ты не болен. Не иначе как зло на сердце (у тебя)».⁶

Эти слова царя невольно вызвали у Нехемии трепет. Собираясь ответить ему, он в душе страстно воззвал к Богу, а потом заговорил о том, что на самом деле у него на сердце. 

Нет, конечно же, не отношение к великому царю привело его к такому состоянию. Ему невыносимо то, что происходит с евреями в Иудее. Эзре с единомышленниками не удается справиться с ситуацией, и они нуждается в поддержке. А в заключение он сказал, что с разрешения великого Дарьявеша больше всего на свете хотел бы отправиться туда, чтобы помочь своему народу восстановить святой город и защитить его от врагов.

Тринадцать лет назад царь уже отпустил в Иудею пророка Эзру с его друзьями-единомышленниками и еще примерно полторы тысячи человек – в сущности, всех, кто пожелал тогда вернуться на родину предков. И теперь, тронутый искренностью Нехемии, поняв его истинный настрой, он дал согласие и на его отъезд. 

И не просто дал согласие — наделил властью: назначил Нехемию наместником в Иудее и вручил письмо, позволяющее получить древесину из царских хранилищ для ремонта городских ворот, стен и заодно для дома, в котором будет жить новый наместник. 

В сопровождении вооруженного царского эскорта и нескольких близких друзей Нехемия, не откладывая, отправился в путь.

Поддержка народа

Он так страстно желал поскорей оказаться в Иерусалиме, что не замечал тягот опасного и долгого пути. А ведь Эзра с соратниками и переселенцами добирались в Иудею 4 месяца!

После прибытия в Иерусалим на исходе третьего дня, ночью, чтобы до срока не дразнить враждебно настроенных соседей, никому ни слова не говоря, Нехемия в сопровождении всего нескольких человек тайно отправился осматривать городские стены. Надо было оценить масштаб разрушений и понять, подлежат ли они ремонту. 

Он тщательно изучал повреждения по всему периметру, отмечая участки, где были особенно большие пробоины и где враги сожгли башни. И хотя ему было очень больно смотреть на стены святого города, оказавшиеся в таком плачевном состоянии, все же ободряло то, что он еще видел возможность их восстановить.

На следующее же утро Нехемия созвал собрание и первым делом обратился к лидерам еврейских колен. Он убеждал их скорее начать отстраивать городские стены, чтобы жители Иерусалима могли быть защищены от потенциальных врагов и наконец перестали испытывать страх и унижение. 

Он рассказал об одобрении, которое получил от Дарьявеша, и о строительных материалах, предоставленных царем Персии для восстановительных работ. Народ, весьма вдохновленный этими его рассказами и большой уверенностью, единодушно отозвался: «Встанем и отстроим!»⁷

Эзра с Нехемией, их друзья и единомышленники – все ощущали единение и полную готовность поднимать дух народа, чтобы поскорей восстановить Иерусалим. 

Народ в радостном возбуждении и с большим энтузиазмом взялся за работу.

Решено было поступить так: стены по периметру поделить на участки, и каждое колено должно было взять на себя обязанность отвечать за ремонт одного из них. В конечном итоге получалось, что свой участок был у каждой семьи. Таким образом работа шла быстрей и проще было контролировать ее качество.

Но когда то, что евреи пытаются восстановить стены, заметили самаритяне, это привело их в ярость да еще и вызвало смех. Наперебой они выкрикивали грубые насмешки и издевательства, соревнуясь, кто побольней уязвит тех, кто был ими побежден. 

В то, что стены Иерусалима можно отремонтировать после их сокрушительной атаки, самаритяне не очень-то верили, но все же организовали отряд бойцов, который должен был напасть на строителей, чтобы лишить евреев и самой малой надежды на успех. 

Мысль, что этот несчастный народ может наконец получить независимость и обеспечить себе какую-то безопасность, была не тем, с чем самаритянам хотелось бы мириться.

Зная об опасности, Нехемия предпринял все возможные шаги, чтобы защитить людей и продолжать начатое дело. Он разделил всех на две группы, одна была постоянно вооружена и стояла на страже, а другая трудилась, залатывая пробоины и возводя новые участки стен не покладая рук. При этом у тех и других было по сигнальной трубе, чтобы в случае нападения можно было подать сигнал, и тогда остальные поспешили бы к ним на помощь. 

Независимо от того, жили евреи в Иерусалиме, рядом с ним или в других городах Иудеи, всем до поступления дальнейших указаний было велено не покидать пределы города.  Сам наместник стоял в карауле то ночью, то днем.

Общая цель и подвижнический труд – что может лучше сплотить людей, оказавшихся в беде! 

С мастерком и мечом

Противоречивая фигура того периода — первосвященник святого Храма Эльяшив. Правда, в этот момент он проявил свои лучшие качества: вместе с другими коэнами, наравне с простым людом, мужчины его семьи энергично отстраивали свой участок, Овечьи ворота. Наконец первосвященник освятил их, и тогда его семья не устранилась от дел, а принялась помогать на другом участке.

Рядом с иерусалимцами трудились жители других городов Иудеи. На нескольких страницах своей книги Нехемия перечисляет имена тех, кто принимал участие и отличился в работе. Он называет их профессии, духовные звания, перечисляет названия мест, откуда они пришли. Только жителей Ткоа он упоминает с горечью, говоря, что «богачи их не подставили шеи свои для работы на Господа своего».⁸

Нехемия настолько был охвачен идеей возрождения еврейского народа, восстановления Иерусалима, родных традиций, что для него не было мелочей, каждая деталь была по-особому важна. 

Он постоянно молился за свой народ, за успех начатого дела и призывал возмездие на головы врагов. А евреев наставлял: «Не бойтесь их, помните Господа великого и страшного, и сражайтесь за ваших братьев, сыновей, дочерей, за жен ваших и за дома ваши».⁹

«Строящие стену и носильщики тяжестей, навьючивающие (животных), одной рукой выполняют работу, а в другой держат меч», — записывает он. И еще: «Исполняем мы работу, а половина держит копья от утренней зари до появления звезд». «Не снимали мы одежды своей, — заключает он, — снимал ее человек, лишь (когда) шел в воду». ¹⁰

С такой самоотверженностью работа продолжалась без малого два месяца — 52 дня. Да что дни — каждый час, минута были прожиты в единении и практически на пределе сил! 

Наконец стена в целом была восстановлена. Это стало окончательно ясно 25 Элула. Прошло пять месяцев, как Нехемия уехал из Шушана – крепко он взялся за дело и сразу же сумел повести за собой!

По его приказу у ворот основали постоянные посты для стражей города, и охранять покой жителей назначили самых верных людей.

Накануне Рош а-Шана

Стена была заделана, но пока еще в половину своей прежней высоты, да и с воротами надо было еще закончить, чтобы держались крепче. И все же после многих лет непрерывного страха евреи в Иерусалиме наконец смогли ощутить забытое чувство безопасности и, что не менее дорого, чувство собственного достоинства при мысли, что они снова становятся единым народом, живущим на родной земле. 

После изгнания и столь продолжительного плена трудно было поверить такому счастью. Впрочем, радоваться все еще было рано.

Как бы то ни было, Эзра и Нехемия постоянно думали о духовном возрождении народа — разве без Бога и Торы может жить еврейский народ?! Ведь до чего дожили евреи — были теперь и такие, кто совсем не знал ни своего родословия, ни Торы.

Перед осенними праздниками состоятельные главы семейств сделали богатые пожертвования в Храм. Остальные евреи тоже не остались в стороне — давали все, каждый по силам и от всей души. 

Тшува и клятва

И вот наступил месяц праздников Тишрей. 

В первый день Рош а-Шана все как один собрались на площади перед Водными воротами. На самом видном месте соорудили деревянный помост, чтобы на нем стояли Эзра и Нехемия и все получше видели их и слышали.

Народ попросил Эзру во всеуслышание читать им Тору. И, хотя далеко не каждый понимал ее язык, все равно люди в большом волнении ждали, чтобы ее услышать.

Эзра принес свиток, а когда его развернул, народ встал, все как один. Великий Эзра благословил Господа – и все, кто стоял на площади, восклицая «Амейн! Амейн!», подняли руки к Небесам, низко поклонились и распростерлись на земле. 

Когда Эзра начал читать Тору, был такой эмоциональный накал, невозможно передать. И сразу же сам пророк и Нехемия, а с ними и другие лидеры понемногу разъясняли ее, чтобы люди могли проникнуться смыслом того, что слышат.

Так продолжалось с рассвета и до полудня.  Стояла жара, но за все это время никто не отвлекся, не присел – и все плакали, понимая, что не выполняют многое из того, что заповедал им Бог навеки. 

 Но Эзра, Нехемия, левиты увещевали людей: «Нынче святой день перед Господом Богом вашим – не печальтесь же и не плачьте.., ибо радость Господня – ваша опора!» ¹¹

Этот призыв светло отозвался в душах людей, придал им оптимизма, сил – и вот уже весь Иерусалим наполнился ликованием! Евреи посылали друг другу угощения, чтобы у всех на праздник было необходимое. Кругом царило великое веселье — во имя Небес. 

На второй день у Эзры собрались главы семейств всего народа, коэны и левиты — «чтобы понять слова Торы». Услышав о заповеди 7 дней жить в шалашах в праздник Суккот, они отозвались на это с большим воодушевлением. 

Во всех городах возвестили о подготовке к Суккоту. Опять закипела работа: все, от мала до велика, строили шалаши. «И веселье было очень большое, — пишет Нехемия. – И читал он (Эзра) книгу Торы Божьей каждый день (весь Суккот), с первого до последнего дня».¹²

Но, завершив радостный Суккот, народ снова обратился к тшуве, и 24 Тишрея Эзра с Нехемией созвали собрание. 

Накануне «постились они (евреи) и одеты были во вретище, и прах был на них», — пишет Нехемия.¹³ В этот день народ наконец совершил самое глубокое раскаяние и поклялся — все как один! — исполнять заповеди Торы.

Евреи пообещали не родниться с окружающими народами, соблюдать святость Шабата, не засевать поля в седьмой год (год шмиты), поддерживать Храм и его служителей (особенно левитов, материальное положение которых было нелегким), не угнетать бедных и соблюдать другие заповеди. В сущности, в этот исторический момент был заново заключен союз между народом Израиля и его Богом. 

Этот договор, означавший официальное превращение библейских законов в гражданское законодательство Иудеи, был подписан священниками и знатью. 

Пример Нехемии. Реформа

Как хотелось бы уже сказать: и потекла жизнь… Только Нехемия снова пишет: «И был ропот великий в народе и у жен их на братьев их, (богатых) иудеев».¹⁴

Что на этот раз?

Одной из главных проблем, с которыми новому наместнику пришлось по приезде столкнуться, было ошеломляющее неравенство между богатыми и бедными.

Воцарившаяся среди большей части народа нищета вынуждала многих брать крупные суммы в долг у богатых соседей. А позже, когда оказывалось, что они все еще не в состоянии погасить эти долги, им приходилось отдавать под залог почти все свое имущество. Некоторые уже продавали в рабство дочерей.

 Несмотря на то, что поля и виноградники теперь были возвращены законным владельцам, многим так и не удавалось преодолеть состояние отчаяния. В сущности, на чем они могли бы быстро разбогатеть? А долги продолжали расти. Не видя другого выхода, многие отдавали под заклад земли и продавали в рабство уже самих себя.

Узнав об этом, по своей природе выдержанный Нехемия был очень сильно разгневан: давно ли все сами были в рабстве?! Евреи освободились от чужих цепей, чтобы их заковали снова, теперь уже братья?!.

Он понимал, что в такой ситуации дух людей невозможно поднять на должную высоту, чтобы возрождать государство. Необходимо было что-то с этим решать и как можно скорей.

Иерусалимская знать, ее верхушка, которая уже успела породниться с самаритянами, сумела создать коалицию, противоборствующую замыслам Нехемии и его сторонников. И во главе ее стоял не кто-нибудь — сам первосвященник.

Самаритяне уже всерьез опасались, что Иерусалим усилится — это могло угрожать положению их города Самарии как значительного административного центра в юго-западной части Персидской империи. А Нехемия, снискав широкую поддержку народа, и на этот раз действовал решительно. 

Собрав всех богатых и именитых перед большой толпой бедняков, он обрушил на них град упреков. Среди прочего напомнил, как собирали деньги, чтобы выкупать евреев из рабства, и что теперь их действия, лишенные милосердия, напротив, заставили многих братьев добровольно продавать себя в качестве рабов. А ведь дело сильных — поддерживать слабых! Богатые молчали, им нечего было сказать в ответ.

Чтобы подать пример, Нехемия заявил, что сам воздержится от всех денег, причитающихся ему от людей ниже среднего достатка, и вернет любое имущество, которое получил от них в уплату долга. Затем он призвал богачей сделать такой же выбор — во имя Небес.

К счастью, к его словам прислушались: богатые согласились вернуть беднякам все конфискованное имущество, отказались и от дальнейших претензий. Эта радикальная реформа позволила многим экономически развиваться буквально с нуля.

В довершение Нехемия отказался принять плату за весь срок своего пребывания в должности наместника. Это так резко контрастировало с принципами некоторых его предшественников, которые использовали свою власть, чтобы благодаря высоким налогам поддерживать роскошный образ жизни. А Нехемия, между прочим, ежедневно принимал у себя более 150 человек, евреев и приезжих, и все годы кормил гостей за свой счет.

Визит к царю

Время часто летит не только в счастье, но даже тогда, когда одолевают заботы – дай только, Господи, чтобы оно летело не зря! Шел тринадцатый год, как Нехемия уехал из Шушана — надолго же он задержался сверх того срока, о котором просил царя! И вдруг откуда ни возьмись прискакал гонец: Нехемии следовало прибыть во дворец к царю Дарьявешу.

На пути в Шушан он снова торопил время, и душа болела, не давая покоя: как без него будет в Иудее, ведь не все сорняки выкорчеваны и столько всего еще надо успеть сделать! Бог помогал — жизнь постепенно входила в мирное русло, люди стали жить осмысленней, дружней, но все это можно было довольно легко перевернуть… 

В сопровождении воинов Нехемия въехал в Шушан. Возможно, именно там он родился и вырос, но ничего не трогало его душу, не вызывало в сердце теплого отклика – мыслями, всей душой он был в Иудее: как там без него, что? О, Иерусалим!.. 

Уже спустя несколько дней, с большой мольбой воззвав сначала к Царю царей, Всевышнему, Нехемия осмелился снова обратиться к Дарьявешу, попросил разрешить ему вернуться в Иерусалим, чтобы продолжать и укреплять начатое дело.

Вот и на этот раз царь ему не отказал. Интересно, зачем вызывал? Повидал и отпустил.

Совсем не ждали

Воспользовавшись отсутствием Нехемии, всерьез надеясь, что срок его назначения в Иудее подошел к концу, иерусалимская знать во главе с первосвященником Эльяшивом попыталась свести на нет важнейшие социальные реформы и нарушить договор, заключенный и подписанный двенадцать лет назад, в 25-го Тишрея.

Однако пребывание Нехемии при царском дворе неожиданно оказалось совсем недолгим, и по возвращении он возобновил свою реформаторскую деятельность столь же решительно, если не решительней.

Острый конфликт с первосвященником закончился тем, что сын Эльяшива, женатый на самаритянке и не пожелавший расторгать с ней брачные узы, был изгнан из Иерусалима. 

Одной из самых инициативных фигур, противоборствующих политике Нехемии, был амонитянин по имени Товья. И вот, вернувшись из Шушана, Нехемия обнаружил, что его личный враг, яро выступавший против восстановления иерусалимских стен и пытавшийся его не на шутку запугать и сбить с толку, уже успел заполучить в свое владение одно из помещений Храма!  

В этом помещении находилось много важных вещей, а кроме того, средства, выделенные левитам за их службу в Храме. Поняв, что плату им теперь не получить, левиты вернулись по домам, чтобы как-то кормить свои семьи.

Едва сдерживая ярость, Нехемия выбросил все имущество Товьи и очистил помещение, а еще приказал снова собрать для левитов деньги и уговорил их вернуться в Иерусалим. 

Он также постановил удвоить десятину, следя за тем, чтобы она была надлежащим образом собрана со всего народа и доставлена в Храм.

Затем он назначил новых чиновников, ответственных за помещения Храма и заслуживающих лично его доверия. 

Борьба за святой Шабат

C тех пор, как изгнанники вернулись в Иерусалим, постепенно они и думать забыли о соблюдении Шабата, и Эзре с единомышленниками, несмотря на бесконечные усилия, никак не удавалось переломить эту ситуацию. А пока Нехемия был в отъезде, сделалось еще хуже. Обычным делом в Иерусалиме стало давить по субботам виноград, чтобы делать вино, а у торговцев – ничуть не смущаясь, выставлять на продажу свои товары.       

Увидев, что, следуя примеру богатых и знатных, народ снова склоняется к тому же, за что Бог покарал их предков и весь этот город, перед наступлением следующего Шабата Нехемия приказал запереть все ворота Иерусалима и не открывать их, пока не закончился Шабат.  

Решив не полагаться на одни лишь просветительские методы Эзры, Нехемия издал указы, направленные на возрождение национальной и религиозной культуры, а кроме того, поручил следить, чтобы ворота Иерусалима регулярно закрывали перед закатом в пятницу и они оставались запертыми на протяжении всего Шабата. Это гарантировало, что многочисленные торговцы больше не смогут доставлять свои товары на продажу. Многие из них таким образом были вынуждены проводить субботу за пределами города.

Если Нехемия все же встречал торговцев, соблазняющих своими товарами в святой день, или каких-то других нарушителей, то лично предупреждал их, чтобы больше так не делали. На всех воротах стояли посты, и сами левиты следили, чтобы никто во время Шабата не заходил на территорию Иерусалима.

Не ограничившись этими мерами, Нехемия созвал совет мудрецов и добился, чтобы они установили законы мукце, запрещающие в Шабат касаться определенных предметов. Все вместе взятые эти ограничения помогли обуздать нарушителей Шабата в довольно короткий срок.

Особенно больной вопрос — браки

И все же Нехемия сумел добиться и того, чтобы евреи исполнили свои клятвы развестись с женами-идолопоклонницами.

Он немилосердно наказывал пытающихся сохранить такой брак или взять новую жену из тех же язычниц.  А надо сказать, многие, хоть убей, продолжали брать себе жен из соседних народов, в результате их дети даже не умели по-еврейски говорить. Причем такие же браки заключали и коэны, в том числе из семьи первосвященника Храма, что уже совсем не укладывалось в голове.

Хотя с молодых лет Нехемия был необычайно выдержанным, с такими, кто создавал семью, пренебрегая еврейскими ценностями, он был непримирим и яростен — горячо спорил, бывало, проклинал их, некоторых бил и даже рвал на них волосы.

Так постепенно, применяя метод то обжигающего кнута, то пряника, ему наконец удалось очистить страну и свой народ от всего чужеземного, от чуждых обычаев и божков. 

Да, выступая в качестве правителя, Нехемия зачастую проявлял строгость и порой решался на острые меры, но Бог помогал — и годы его руководства привели Иудею к эпохе процветания, безопасности и духовному возрождению. Его вклад имел решающее значение для развития еврейского народа на Земле Израиля, а деятельность в союзе с пророком Эзрой заложила основы социальной, религиозной, экономической и государственной жизни возрожденной Иудеи.¹⁵

Вот теперь наконец в страну пришли мир и спокойствие: «Города и села были заново отстроены, земля обрабатывалась и приносила плоды. Во многих городах появились молитвенные дома. В этих домах народ обучали Торе, объясняли, как правильно соблюдать законы праздников.

Здесь собирались, чтобы отмечать субботу и особые даты, проводили встречи и обсуждали общие проблемы. Здесь же проходили заседания суда и праздновались свадьбы, в том числе это было местом, где путник получал приют, а неимущий — посильную помощь.

С течением времени такие дома приобрели особый статус и стали называться бейт-кнессетами — синагогами. А когда был разрушен Второй Храм, уже во многих местах синагоги стали сердцем еврейской общины». ¹⁶

Письменное наследие  

Как мы видим, Нехемия был одарен во многих отношениях. Свои воспоминания, которые известны как книга Нехемии, он записал настолько живо, вдохновенно, таким прекрасным языком, что трудно поверить в то, что нас с ним разделяет мощный пласт времени, подумайте только: двадцать пять веков! 

Кстати сказать, в ту эпоху имя Нехемия было довольно распространено, и в двух местах его книги оно относится совсем к другим людям.¹⁷

Свидетельство широкого признания еврейскими мудрецами особо выдающейся исторической роли Нехемии — это включение его книги в Танах, в книгу Ктувим (Писания). 

К сожалению, в данном очерке суть этой книги и цепь описанных там событий можно было передать всего лишь пунктиром, но пусть это послужит тому, чтобы читатель, не полагаясь на пересказ, прочитал ее сам, целиком. Она небольшая и читается, как уже было сказано, на одном дыхании. 

Кроме собственных воспоминаний, Нехемия завершил написание книги Диврей а-Ямим (Хроники, Паралипоменон), начатой Эзрой. 

Известные авторитеты говорят о том, что авторство книги самого пророка Эзры¹⁸ тоже по большей части принадлежит Нехемии. И эта книга также стала частью Танаха. И она не велика по объему — современный читатель без труда прочтет ее в течение часа, а сколько важного от этого чтения получат его ум и душа, нечего и говорить!

Можно предположить, что пытливого читателя может заинтересовать, почему в Танах, в книгу Ктувим, перечисленные три книги вошли в следующей последовательности: книга Эзры, книга Нехемии, Диврей а-Ямим (в 2-х частях). Нет сомнения, что такая очередность объясняется ни в коем случае не степенью их исторической значимости или духовной ценности, а лишь хронологией описанных там событий.

Известно, что душа Нехемии покинула этот мир 10 Тевета — на Святой Земле это зимнее время, пора дождей. Однако год его смерти, а также общий срок деятельности в качестве наместника в Иудее остались неизвестны.¹⁹

Как бы то ни было, его с пророком Эзрой великие добрые дела не имеют срока давности – золотыми буквами они навеки вписаны в историю нашего народа.

Сноски

1. Нехемия, 5:19.         
2. Там же, 1:11; Раши на Нехемия, 2:1.
3. Еврейское имя Цемах. Он был внуком или внучатым племянником царя Йеояхина. Иосиф Флавий рассказал о нем такую легенду («Иудейские Древности», XI, 3, §§ 5—9). Будучи солдатом гвардии Дария Гистаспа, Зерубавель обратил на себя его внимание блестящим умом и редкой находчивостью. Спустя время, после того, как оказал некоторые услуги самому царю Персии Киру, он получил его разрешение в качестве наместника (528-518 г.г. до н.э.) отправиться в Иерусалим и восстановить разрушенный Храм.^. Вместе с Йеошуа, сыном первосвященника Йеоцадака, он возглавил первую алию (Эзра, 2:64) из вавилонского плена  и успешно руководил строительством Второго Храма. 

Отправляясь в Иерусалим, Зерубавель получил от Кира всю храмовую утварь и другие драгоценности Храма, которые вывез вавилонский царь Невахуднецар, разрушивший Первый святой Храм. 

• Кидушин, 4:1.
• Нехемия, 1:3.
• Там же, 2:2.
• Там же, 2:18.
• Там же, 3:5.
• Там же, 4:8.
• Там же, 4:15-17.
• Там же, 8:9–10.
• Там же, 8:17–18
• Там же, 9:1.
• Там же, 5:1.
• «Нехемия», М. Адельман.
• «Эзра и Нехемия», ж-л «Мир Торы», Москва
• Нехемия, 3:16. 7:7.
• Сангедрин, 93б. 
• Мегилат Таанит; Оцар ишей а-Танах, Нехемия.

При написании этого очерка так же были использованы статьи «Нехемия» из Энциклопедия иудаизма онлайн и «Нехемья бен Хахалья» р. Александра Каца.