Предыдущая глава
ГЛАВА ВОСЬМАЯ. МЫ ВИДЕЛИ СВЯЗЬ ВОЗЛОЖЕНИЯ ДРОВ С ДЕЛАМИ АВРААМА ПРЕДЫДУЩИМИ. А ТЕПЕРЬ: ПОЧЕМУ, ПРИНЯВ ОТ ОТЦА ДРОВА, ИЦХАК НЕ МОЖЕТ МОЛЧАТЬ?
И как же просто многие представляют себе это! Отцу тяжело было дрова нести – возложил на сына. А сыну любопытно было – кого же идем резать? Вот он и спросил…
Мы достаточно критиковали такой простой и наивный взгляд в наших вопросах в главе третьей, и далее постарались прояснить все мотивы и причины возложения дров. Ну, а что же с «любопытством» сына? Что заставило его открыть рот перед отцом, вопрошая: «где агнец для всесожжения?» Вопреки сказанному в вопросе 8 о великих препятствиях к тому…
Возможны разные предположения и представления о том, что узнал и понял Ицхак, получив от отца дрова; во всяком случае, после этого сказано: «И пошли они вдвоем яхдав – вместе», – первый раз.
Вдвоем, и вместе… Однако не напрасно сказано, что «Авраам увидел то место издалека»: «на третий день» – но все еще «издалека»! Оставшийся путь географически уже не так далек, – но крайне значим. Он не прост и не гладок, и за него – особая награда. (И правило: «По мере тягот заповеди – награда за нее» распространяется также и на путь, во всех смыслах, к ее исполнению). Путь этот может быть очень разным.
1. Прежде всего: путь праведника к вершине – по Раши
И вот, по Раши (см. наши вопросы 13 и 14) – у Ицхака мы видим только подъем – от незнания своей роли в происходящем до ее осознания – с радостью. С высокой ступени служения на еще более высокую, – когда Ицхак слышит от отца: «(Агнец) – ты, сын мой!», – и принимает это на себя.
Но так это, по Раши – не изначально, и будто даже не главная цель: но только если не найдется агнец настоящий, – взамен его будет «сын мой» (наш вопрос 11)! То есть если найдется настоящий, – не нужен Ицхак? И в этом – главный наш вопрос к такому объяснению.
2. И точно так же – через «Агнец – (ты), сын мой!» – передается воля Всевышнего от отца к сыну и по Берешит Раба; но путь к тому у Ицхака – иной
В свете трудных вопросов к Раши (см. наши вопросы 11 и 14) весьма логично принять, по Берешит Раба, что Ицхак еще до вопроса отцу знает, что он – жертва, как сказано там: «Идут оба: один – связывать, а другой – быть связанным; один – резать, а другой – быть зарезанным»; но при этом – как и по Раши – независимо от получения дров. Знает об этой роли своей – но момент слабости в час испытаний возможен у всех, – даже у такого праведника, как Ицхак (см. наш вопрос 15). Скажем об этом немного подробнее.
Пропадает или ослабляется у него в тот момент осознание своей роли жертвы как особое внутреннее духовное озарение, питаемое до того как аргументами разума (тем, что у них на протяжении всего пути есть с собой все, что нужно, кроме агнца), так и, несомненно, не в меньшей мере неповторимой атмосферой святости – возвышенной, строгой и торжественной (как мы писали в вопросе 8). Ослабляется – из-за слов Сатана, пробуждающих жалость к себе под предлогом заботы о матери… А духовное ослабление – всегда вызывает у человека потерю ориентиров: «Где я? Что я? Что я должен делать?» Приходит ощущение отдаления от Всевышнего: «Он где-то есть, – но Он на меня не смотрит… я заброшен, забыт Им и покинут…»; «Нет суда и нет судьи, «глупый случай» правит всем…» И в итоге – «Так где же агнец для приношения?»
И вот – приходит твердое слово отца: «Б-г – увидит»! Он – тебя сотворивший и не оставляющий! Он видит – сейчас и всегда, и особенно в том месте, куда мы идем, и которое получит название по этим словам навсегда! «Агнца» увидит – жертвенность твою! «Себе» – ибо «Все, что сотворил, и создал Святой благословенный в Своем мире, – ради славы Своей Он создал» (Авот, 6:11), – и ты должен лишь ради славы Его исполнить это твое жертвенное предназначение – приказ Всевышнего. Как пишет Раши: «Агнец – (ты), сын мой!»
Таков, слово за словом, ответ отца; каждое на своем месте – непреложное, разящее, – как меткий, в самое сердце выстрел…
И твердое слово отца здесь звучит как приказ, – пусть и через толкование, по Раши: «Агнец – (ты), сын мой». Намек на приказ Всевышнего самому Аврааму: «Возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь», – полученный с Небес отцом и оглашаемый теперь в устах отца – сыну. И сын приказ тот принимает – через отца, хотя сам его с Небес не слышал.
И проходит Ицхак этот путь не так, как по Раши, – а через великую драму падения и преодоления, и нового подъема!
3. И вот, по Берешит Раба, как и по Раши, – мы видим здесь нечто очень близкое к возведению Ицхака на ступень мецуве ве-осе, – двумя-тремя словами отца: се ле-ола – (ата) бни,!
На ступень получающего заповедь и исполняющего: «Агнец – (ты), сын мой!»
Что было бы достойным завершением испытания и подлинным исполнением великого обетования: «В Ицхаке наречётся тебе потомство».
«Очень близкое» к возведению на ту высшую ступень, – но чего-то не хватает… Чего же – как по Раши, так и по Берешит Раба?
На ступень мецуве ве-осе – получающего заповедь и исполняющего ее – может взойти лишь исполняющий – приносящий жертву, но не она сама, – если нет в ней ничего от приносящего. И вот – не упомянуто ни в Берешит Раба, ни у Раши, что Ицхак присоединяется к отцу в качестве приносящего, оставаясь притом жертвой (см. глава седьмая, п.10). Ибо по этим двум объяснениям – не оставило никакого следа на всем происходящем, судя по сказанному там, возложение дров на Ицхака; – не прибавило оно Ицхаку ничего… В итоге – неважно совершенно, кто нес дрова…
И в этом – вся суть. По всему сказанному у нас в предыдущих главах, одни и те же слова – «Агнец – (ты), сын мой!» – будут звучать совершенно по-разному для Ицхака, получившего дрова, – как это и было в действительности, – и для Ицхака, их не получившего! Даже если бы он знал все и догадывался, по Берешит Раба, и «шел быть связанным, шел быть зарезанным», – но без груза дров на плечах…
4. Казалось бы, различие чисто внешнее, формальное…
Но… не получив дрова на плечи, он не получил бы от отца столь ясным путем – прямого физического действия – указания на преемственность и слияние ролей, о которых мы говорили подробно в главе предыдущей, седьмой. И мог бы спокойно и достойно идти с отцом – до конца, не задавая никаких вопросов…
И действительно шел бы так – непременно, в силу сказанного у нас в нашем вопросе 8!
И вот, не спросив и не получив ответ отца, – остался бы на ступени ло мецуве ве-осе!
Но… произошло нам известное, о чем сказано в Торе: дрова он получил. По мудрому, над-земному замыслу отца, основа которого – вера его в незыблемость великого обетования: «В Ицхаке…», как мы не раз писали (глава пятая п. 6 и еще). И все последующее – проистекало отсюда: вопрос Ицхака к отцу и ответ его; и с ответом этим – ступень мецуве ве-осе (подробнее об этом ниже). Но только – в сокрытии все это и у Раши, и в Берешит Раба…
В сокрытии – у Раши, который не комментирует возложение дров вообще. Но также и в Берешит Раба, где сказано по поводу дров несколько слов, весьма неясных (см. наши вопросы 15, 16 и 17, – также и в связи с комментарием Эц Йосеф на Берешит Раба) – вне всякой связи с тем, что говорится у нас о дровах в главе седьмой.
5. Разные картины происходящего: за ними – разные предположения о мере знания и понимания Ицхаком его роли перед вопросом к отцу!
Три разные картины происходящего: по Раши, по Берешит Раба и в третьей – которую мы строим в соответствии со сказанным у нас в главе седьмой, – ввиду всех трудностей у Раши и Берешит Раба, см. выше и в вопросах. И в той картине нашей – Ицхак понял действия отца и роль свою, благодаря возложению дров, до диалога с отцом – весьма возможно, что понял до конца…
Притом, что мы не видели, чтобы Авраам сообщал или объяснял что-либо кому-либо даже единым словом, – вплоть до приведенного в Торе диалога с сыном.
Приходится сказать, что по Берешит Раба – Ицхак обладал большей проницательностью, утонченностью души и силой духовного постижения, чем по Раши, – и все это на фоне коренного его душевного качества – гвура, направленного внутрь, а не вовне… Лучше ощущал общую атмосферу того трехдневного пути и настроение отца, которые верно вели его к пониманию своей роли жертвы и предельно способствовали молчанию, – как говорил о том р. Р. Ш. Гирш, слова которого мы приводили в Примечании автора к вопросу 8, и соответственно всему сказанному там…
И тем более, еще более того – в упомянутой картине нашей. Ведь разве мешает нам что-то допустить мысль о столь большом понимании у Ицхака, – если была у него такая же великая любовь к Всевышнему, как у отца, – обостряющая духовное зрение, проницательность, дарующая озарение и силу самостоятельного постижения… Такая, что не могло остаться для него тайной, – по крайней мере с момента, когда был отделен от двух спутников, от «юношей», – кто жертва, – как мы писали об этом в вопросе 14. Еще до диалога с отцом, без слов, – все, что тот хотел ему сказать тем отделением и возложением дров. (И в этой нашей картине вовсе не обязательно, что у Ицхака был период слабости из-за атаки дурного побуждения).
6. И тем не менее… Наколотые отцом на глазах его, Ицхака, дрова – вдруг на его плечах…
Груз грубый и тяжелый, как мы говорили в вопросе 4, способный причинить несущему даже рану. При всем понимании – нечто неподходящее совсем святой жертве… И запрет меила – вот он, рядом (см. наш вопрос 5)… Что должен был ощутить Ицхак?
Неизбежно – принятие роли приносящего, как мы выше говорили, – но с этим – чувство, будто ускользает от него роль святой жертвы… И тогда – «кто же я?» Смятение его – не как по Мидраш Раба, не от обиды за себя, навеянной дурным побуждением, – а от чувства отдаления от самой святой и возвышенной роли в служении… и даже если разум говорит, что это не так, ведь «поднимаем в святости, но не опускаем»! Как пишет Бааль Шем Тов (наш вопрос 5): «(Как бы говорит [Ицхак]): «Вот огонь» – который ты несешь, и потому невозможно сказать, что ты сам будешь жертвой всесожжения. А «дрова» – я несу…жертва «святая святых», для которой действует запрет меила при жизни!» Двойственность разума и чувств, способность к целой гамме разноречивых переживаний – удел человека в этом мире…
Но с другой стороны, – говорит ему разум, – наколотые! Дерево – материал, имеющий важность в этом мире, годный для строительства – также и Храма, как сказано о разрушении его,:что «пролил Всевышний Свой гнев на дерево и камни», – и для изготовления сосудов – важных, принимающих нечистоту, в отличие от сосудов из камня и земли. И вот, наколотые – несущие некую тайну, на которую намекал Маараль (Гвурот Ашем, гл. 40, см. у нас в главе пятой, п. 14). негодные уже ни для чего – кроме того, чтобы охватил их огонь, – и дали бы свет и жар палящий… Чтоб вознести святую жертву на небеса – как вознесся в пламени ангел, явившийся Маноаху и жене его, родителям Шимшона… А в этом мире – стать им пеплом, вместе с пеплом жертвы… И ощущает Ицхак, что также и ему осталось в этом мире – подобно тем дровам – сгореть и вознестись…
И вот – шествуют вдвоем и вместе – яхдав – отец и сын, Ицхак и Авраам…
И для Ицхака это – лишь первый этап – первый яхдав как ступень единения с отцом, а через него – и с высшей волею Творца! Здесь – решимость и готовность на основе высокого разума и постижения, и вопреки душевным диссонансам, – и без того пока, чтобы услышано было им хотя бы слово от отца, – опять же в самом чистом виде ло мецуве ве-осе! Все решает лишь прозреваемая, постигнутая разумом воля Творца…
И тут же далее увидим, как в итоге такой подход буквально открывает нам глаза на точное понимание и тонкие нюансы в вопросе сына и ответе отца в ходе их диалога, – и устраняет неясности и проблемы, поднятые в наших вопросах 9 – 12. И открывает путь к пониманию сути второго яхдав – еще более высокой ступени единения Ицхака с Авраамом, сына с отцом, – мецуве ве-осе, – основой связи поколений, лежащей с того дня в фундаменте еврейского народа… К пониманию, которое, собственно, и является целью всей этой нашей работы.
7. Но тогда, – если Ицхак верно и полно все понимал, – почему, приняв от отца дрова, он не может молчать, идти спокойно до конца и задает свой вопрос?
Да, мы вовсе не обязаны считать, что если Ицхак о чем-то спрашивает, – значит, он чего-то не знает и не понимает… Ибо даже при полном знании и понимании – может быть у него самая серьезная причина для вопроса! Какая же?
Не та ли, что Ицхак почувствовал необходимость – прежде чем исполнить волю Небес, – услышать и принять ее из уст отца?
Чтобы разъяснить это, мы должны отвлечься немного и обратиться к другому очень важному событию в жизни Авраама – более раннему.
8. Почему Авраам, наш праотец, не сделал себе брит-милу – обрезание, – пока не получил приказ?
«И сказал Б-г Аврааму: “А ты союз Мой соблюдай, ты и потомство твоё в поколениях ваших… В восемь дней обрезайте каждого мужчину в поколениях ваш”» (Берешит 17, 9—12).
Спрашивают: почему Авраам не сделал себе брит-милу – обрезание – сам, до приказа и без приказа, как он соблюдал многие другие заповеди, еще не данные, – как, например, праздника Песах (когда готовил мацу для ангелов, пришедших известить о предстоящем рождении Ицхака в главе Ваера, и пишут, что даже соблюдал ирув – заповедь мудрецов)?
Говорят – знал, что желание это Всевышнего настолько возвышенно, что хотел именно и только сделать это по приказу. Но почему только эту? Заповедь жертвы Песах – тоже возвышенна чрезвычайно, и не случайно именно две эти – вместе с брит-милой, – единственные повелительные, караемые за неисполнение наказанием карет… Или опасался, что если сделает брит-милу без приказа, – распугает этим своих учеников, которые не смогут принять, что таким может быть желание Всевышнего… И испугаются, что Авраам, и их заставит…
Однако есть другое объяснение.
Отношения Всевышнего и еврейского народа аллегорически уподобляются в Шир а-ширим отношениям мужчины и женщины, – будь она ему жена, или невеста, или даже просто знакомая. Отношения же эти (и не только у евреев, там более не в наши времена) таковы, что если она хочет понравиться ему, добиться большей близости между ними, то она может делать многое – достойные дела, которые он оценит, или демонстрировать всеми способами похвальные в глазах его черты своей личности и поведения… И лишь одного она не может: открыто проявлять инициативу в повышении уровня их отношений, – сказать, к примеру: «Давай поженимся!» Выбрать себе жену и, что называется: «сделать предложение», – традиционная, известная из литературы и из жизни роль мужчины. Одно из проявлений мужского начала – «дающего, влияющего», тогда как женское начало – «принимающего». А роль женщины в том – согласиться и предать себя ему безраздельно.
9. И здесь речь идет не просто о какой-то условности, «приличии», а об одной из основ этого мира; ведь даже само сотворение мира из ничего – это безраздельная инициатива Творца, то есть – со стороны «мужского начала»!
И также о сотворении человека сказано: «И создал Г-сподь Б-г человека из праха земного…» (Берешит, 2:7), и далее: «Ва-иках – и взял Г-сподь Б-г человека, и поместил его в саду Эденском, чтобы он возделывал и хранил его» (там, 2:15). Сначала «взял» человека Всевышний; объясняет Раши: «»взял» – словами приятными, – и уговорил, буквально «соблазнил» войти»; а потом лишь «поместил». И почему в два этапа? Нужно было, чтобы тот не просто вошел в сад и находился в нем, а «возделывал и хранил» его – то есть служил в нем Всевышнему! И на службу эту надо было его «уговорить» – так же как жених, делая невесте предложение, уговаривает ее войти в его дом, где у нее будут определенные обязанности. И то же самое слово ва-иках – «взял» – употребляется всюду, где говорится о взятии женщины в жены, как сказал Хамор, отец Шхема, сынам Яакова: «…и дочерей наших берите себе» (Берешит, 34:9), или: «И взял (царь Шломо) дочь Паро» (Млахим-а, 3:1).
И в самом начале истории мира еще сказал Всевышний Хаве: «И к мужу твоему влечение твое, – он же будет властвовать над тобою» (Берешит, 3:16), – и объясняет Раши: «»Влечение твое» – к близости; но ты не дерзнешь требовать ее вслух… все будет исходить от него, а не от тебя».
(И так это, кстати, с «инициатива близости» даже у многих животных).
И отсюда же вытекает заповедь почитания отца и матери – поскольку каждое новое поколение является порождением предыдущего, родительского.
И вот, повеление Всевышнего о брит-миле – «союзе обрезания» – не просто заповедь исполнить определенное действие; суть здесь – заключение союза, то есть перевод отношений между Авраамом и его потомством, и всем домом его, на все времена, на новую ступень – гораздо более высокую!
И что же это означает – «ступень новая, гораздо более высокая»? Означает это – дальнейшее развертывание Б-жественного плана, – еще один, очередной шаг к достижению конечной великой цели… и ведь непостижимы для сотворенного высшие замыслы во всей их полноте, с каждым шагом связанные, – но лишь настолько, насколько откроет их ему по великой милости Своей Творец, – и то лишь праведникам величайшим. В ответ на великую любовь их к Нему, которую Он видит, – Он, «Исследующий почки и сердце» (Ирмияу, 11:20); «Я – Г-сподь, проникаю сердце, испытую почки» (там, 17:10). Но и тогда – не станет сотворенное рядом с Творцом ни в замыслах Его, ни в разумении на человеческой своей ступени, пусть и на высшей, – как сказано: «Ибо мысли Мои – не ваши мысли, и не ваши пути – пути Мои, – слово Г-спода» (Йешаяу, 55:8). Что даст ему понять, познать Творец, – то он познает, и поймет; а остальное уж в удел ему – для испытаний…
И Авраам – понимал он грандиозный смысл завета брит-милы до конца или нет, – он «не дерзнул», словами Раши. И терпеливо ждал момента…
Вот так и Ицхак здесь – буквально!
10. Но Ицхак ведь не ждал, а подступил к отцу с вопросом – сам!
Сам-то сам, но…
Не забудем, что все происходящее, – здесь, в ходе испытания Акедат Ицхак, – движется по тонкому и точному, изначальному, над-земной мудростью рожденному замыслу отца, – о котором сказал Маараль: «Авраам – у него тоже есть (некоторая) ступень Б-жественности, – ступень над-материальная» (приведено у нас в главе пятой п. 14). (Не забудем: самый замысел Всевышнего, разумеется, непонятен Аврааму до конца – ведь в том была суть испытания).
Таким он был – тот уникальный замысел отца: даже если Ицхак все поймет после возложения дров на него, и главное – о новой, гораздо более широкой своей роли в происходящем, – он «не дерзнет» принять это так просто, – что называется, «без спросу» – даже внутренне! Без подтверждения со стороны отца. А через отца – будет это утверждением роли его Свыше.
Итак – по замыслу отца: дрова, наколотые им на глазах Ицхака – вдруг на его плечах… Груз грубый и тяжелый… И запрет меила (на использование посвященного в жертву, см. наш вопрос 2 во Введении) – как мы уже говорили, вот он, рядом… Но насколько бы ни было Ицхаку все понятно, – и даже наоборот, парадоксальным образом – именно в силу понимания своего, – он не сможет молчать!
Высота того отцовского замысла: с сохранением роли жертвы – сделать его, Ицхака, еще и приносящим – «переплетение, слияние ролей»! Вознести его, Ицхака, высоко-высоко над ролью просто жертвы, подобной животному. Дерзнуть принять такое молча – невозможно… нужно о нем услышать Свыше, – и если не от Самого Всевышнего, – то из уст отца! Как Аврааму невозможно было самому – занести нож над телом своим для брит-милы…
И неизбежно Ицхак спросит – и тем поднимется до уровня отца, в святой той заповеди Акедат Ицхак, – на ступень мецуве ве-осе…
11. Итак, Ицхак теперь – еще и исполняющий… А значит – должен получить законы заповеди – илхот Акедат Ицхак!
Законы этого совершенно особенного, человеческого жертвоприношения – они особенные: илхот Акедат Ицхак…
С чем это можно сравнить? Первый сын на седер Песах: он сидит за столом отца и во всем на него полагается; почему же он не молчит? Почему он спрашивает отца о законах и обычаях, он же не ведет седер? – Он, как и все сидящие за столом, исполняет заповедь, как отец, – но, как мудрый сын, более других чувствует, что должен знать ее законы.
И более того: именно услышать от отца перед исполнением – на ступени мецуве ве-осе, и как прообраз получения Торы у горы Синай…
И вот, так же, как первый, мудрый сын на седере спрашивает: «Что за свидетельства, уставы и законы и т. д.», – то есть просит отца: «Научи меня заповеди седера», – так и здесь Ицхак: «Где агнец для всесожжения?» – То есть: «я знаю, что физически я агнец; но в чем я должен проявить себя сверх этого, – чтобы также и духовно воплотился во мне агнец? Один закон он уже знает: он должен нести дрова – соответственно приводившимся уже у нас словам р. Э Деслера: «Каждое раскрытие (духовное) требует физического действия, чтобы утвердиться в сердце истинной реальностью»;и что касается дальнейших его, Ицхака, действий физических, – он может полагаться на отца.
Но есть еще нечто чрезвычайно важное. Требуется также кавана – намерение и душевный настрой, наличием которого Ицхак отличается от жертвы-животного.
И что же это за каванот Акедат Ицхак?
Вопрос о них «спрятан» в немногих словах того вопроса, который Ицхак задает отцу. И раскрывается он в полной мере – в немногословном тоже, до предела, ответе отца…
Действительно, если он знает о своей роли агнца и спрашивает при этом: «где агнец?», – то нам, чтобы не «списывать» это на растерянность из-за атаки дурного побуждения, как в Берешит Раба, – остается искать истинный глубокий смысл вопроса не в пшате – прямом смысле слов его. И точно так же, – и это мы увидим далее, – истинный глубокий смысл ответа отца – тоже не в пшате слов его…
И вот – развернутый ответ отца мы видим в событиях – куда более поздних… Трагических, которым мы, в сравнении с Акедат Ицхак – почти современники…
12. Наставлял своих учеников накануне гибели вместе с ними во время Катастрофы великий мудрец Торы р. Эльханан Вассерман
Вот что сказал глава ешивы Оэль Тора в Барановичах, из величайших учеников Хафец Хаима, вернувшийся из Соединенных Штатов (где собирал деньги для своей ешивы) к своим ученикам, чтобы разделить с ними их судьбу, – по дороге к Девятому форту Ковно на расстрел, – да будет отмщена кровь их всех. Слова, которые дошли до нас благодаря одному из чудом спасшихся его учеников.
На Небесах, по-видимому, нас считают большими праведниками, – раз, как видно, мы избраны телами нашими искупить общину Израиля. Если так, – нам надо раскаяться, искренне и до конца, здесь и сейчас. Времени мало. Мы должны понимать, что наша жертва будет более совершенной, если мы освятим себя… Да не будет у нас никакой нечистой мысли, которая сделала бы нас непригодными в жертву! Сейчас у нас есть возможность исполнить величайшую из заповедей… Огонь, который поглотит наши тела, – это тот самый огонь, из которого возродится еврейский народ!
(Пишет р. Эзриэль Таубер в своей книге «Тьма перед рассветом», что Ицхак – сознательная жертва, а баран, принесенный в Акедат Ицхак взамен Ицхака, – несознательная жертва времен Катастрофы).
«Мы должны понимать», – сказал рав Эльханан, что «мы» – жертва, избранная с Небес, где «нас считают большими праведниками». «Понимать», ибо мы жертва – наделенная разумом! Не идущая пассивно, а подключающая свой разум и направляющая чувства соответственно своему выбору… И он предлагает сделать огромное, не всем доступное духовное усилие – эту жертву отличающее: «Да не будет у нас никакой нечистой мысли и т. д.»!
От усилия, участия физического, если сравнивать их положение с ситуацией Ицхака, они освобождены: ведут их палачи, и если бы вдруг появилась возможность сопротивляться и спастись, они должны были бы это сделать. Да, они согласны с приговором Небес, с ролью святой жертвы, на которую их избрал Всевышний; но им не нужно проявлять и доказывать свою готовность к жертве каким-либо физическим действием, о котором говорит р. Э. Деслер: «Каждое раскрытие (духовное) требует физического действия и т. д.» (там, стр. 198).
13. Но за тысячелетия до них – Авраам и Ицхак… Они первыми идут, принимая приговор с Небес всем сердцем и душой, – яхдав…
Обычно – хозяин выбирает в своем стаде или покупает животное – одно из многих подходящих, как мы говорили в вопросе 9. И выбор этот, и статус жертвы он подтверждает и закрепляет на том животном, назначая ее уже на месте восклицанием: «Это – жертва!» (По Илелю, как мы видим в том месте в Гемаре Псахим, см. наш вопрос 5). А здесь… не человек ведь выбирал, а Сам Всевышний, и так появился тот Его приказ, – выбирал Он из всего стада человеческого, – зная, что нет в нем другого на эту роль, кроме Ицхака! И разве выбор этот Всевышним Ицхака – уже не самый что ни есть окончательный???
14. В определенном смысле – «да»… но выбор этот, как и сам приказ, в силу все той же «человеческой» специфики избранной жертвы, – еще не все, но лишь начало! А далее…
А далее свобода выбора – за человеком! Сначала – за Авраамом: исполнить приказ или вместо этого заявить Всевышнему: «Вчера Ты сказал мне: «В Ицхаке наречётся», а теперь…» (см. глава пятая, п. 1); и вот – Авраам идет исполнить. Но это еще не все: далее для него – «как исполнить?» – как исполнил бы другой, как Ноах, например? Или как он, Авраам, с инициативой (см. начиная с главы второй, п. 14 и далее в главе пятой, и еще).
А после него свобода эта – за Ицхаком. Дважды сказано: «И пошли они вдвоем – яхдав». Первый раз – это первый этап его выбора сразу после возложения дров – принятие высокой роли своей, включая аспект приносящего – по своему разумению, см. п. 6 и 10; а второй этап – решение не оставаться в этом, а получить подтверждение той роли – и знание о каванот ее в аспекте приносящего – от отца, а через него – с Небес, см. п. 11.
И вот он, ответ отца о жертве – «Б-г узрит» – в будущем времени (наш вопрос 10). И ведь есть Ему – Всевышнему – что увидеть в будущем, в решающий момент! Как сказал р. Эльханан Вассерман: «Мы должны понимать, что наша жертва будет более совершенной, если мы освятим себя… Да не будет у нас никакой нечистой мысли, которая сделала бы нас непригодными в жертву!»
Таковы они – каванот Акедат Ицхак, о которых мы говорили в п. 11. И это – часть, со стороны Ицхака, илхот Акедат Ицхак. «Б-г узрит» – в будущем времени: «Агнца» увидит – жертвенность твою (как в п. 2 этой главы).
15. «Б-г узрит» – сам по себе уже знак, что жертва – человек! Ибо то, что должен узреть на том месте и в день этот Б-г, – неуловимо в полной мере для глаза людского! Но в человеке агнца углядеть, – вот для чего надо быть Б-гом! (См. наш вопрос 9)
Для глаза людского… Даже самих участников, Авраама и Ицхака! Ибо лишь о Всевышнем сказано: «Исследующий почки и сердце» (Ирмияу, 11:20); и также: «Я – Г-сподь, проникаю сердце, испытую почки» (там, 17:10)!
Поскольку один только Б-г, видящий не только тело, но и душу со всеми темными (даже для самого человека) безднами ее, может усмотреть достойного участвовать в беспримерном, единственном во всей истории акте величайшей святости.
В обычном агнце беспорочность, как и порок, весь на виду, ибо изъян его – телесный, людскому глазу видимый, доступный, в сфере его ответственности. А духовно – агнец несомненно чист и беспорочен, – неразумная тварь. И также человек, приносящий обычного агнца, – не всегда являет собою собрание всех совершенств, – ведь жертвы приносит весь народ, а народ – в большинстве своем люди средние, и невозможно требовать от них слишком многого. И многие жертвы обязательные, – вплоть до того, что тому, кто не принес, например, без важной причины жертву Песах, полагается суровое наказание карет – «отсечение души» (от ее источника).
16. А здесь – все не так, как небо и земля!
Мы спрашивали в вопросе 11: почему, по Раши и по Берешит Раба, Всевышний в первую очередь будет искать и выбирать Себе настоящего агнца, и только во вторую, «если не узрит», – Он выберет Ицхака?
Постараемся найти ответ на это в словах самой Торы, – вглядываясь буквально в каждое, – со всем вниманием, которого они достойны, – и, вспоминая, что говорилось у нас в вопросе 8, – не допуская мысли, что какие-то из них излишни…
Итак, зачем вообще было Ицхаку упоминать в своем вопросе предметы, которые они несут? Поменьше слов – спросил бы просто: «Отец мой, где агнец для всесожжения?» Верно, что упоминанием огня и дров Ицхак хочет обосновать свой вопрос: они идут приносить жертвоприношение. Но, взглянув внимательно, можно увидеть в его словах гораздо, гораздо большее – очень важный и тонкий намек, ключ к дальнейшему. И, судя по ответу отца – «Б-г узрит», – тот намек этот понял, – он ждал его! (Как мы уже говорили: для того и возложил на Ицхака дрова).
Итак: Ицхак упоминает в своем вопросе два из трех упомянутых в Торе предметов, которые они несут, – огонь и дрова. (Опуская нож, которого он инстинктивно боится, зная свою роль в предстоящем, – и об этом страхе говорит потом отцу, прося связать его покрепче). Как бы говорит «Ты – огонь несешь, а я – дрова». И суть намека почти как у Бааль Шем Това в вопросе 5, – но есть тонкое отличие, создающее ту самую особость, необычность агнца. Ицхак твердо знает и помнит, что он – жертва, и отбивает все атаки дурного побуждения, о которых говорит Берешит Раба; но цель вопроса его – в другом. В нем суть не предметы сами по себе, – а их несение отцом и сыном, как действие активное – и коллективное! Духовный аспект того, что делает здесь каждый, – высший смысл его роли в этом эпизоде! И в этом они, отец и сын, сравнялись – после того, как отец возложил на Ицхака дрова; и вопрос Ицхака – прямое следствие: этим действием отец заставляет Ицхака открыть рот: «Ты возложил на меня дрова? Я теперь – тоже приносящий?» И очень скромно это сказано – намеком: «Прошу подтвердить!»
И вот – Раши, как и Берешит Раба, объясняют ответ отца: «Б-г узрит», – «Он будет искать: сначала настоящего агнца», – надо полагать, из стремления следовать пшату; и только если настоящий не найдется, тогда лишь – «ты – сын мой». Однако предпочтение пшата в данном случае обходится дорого: остается совершенно непонятным, зачем Всевышнему этот настоящий агнец, если Ему изначально и самым прямым образом нужен в качестве жертвы Ицхак? Которого и искать вовсе не надо – он здесь…
И ответ отца при этом с первых слов кажется уклончивым: он вдруг ссылается на Всевышнего, возлагая на Него заботу об агнце… но разве не на человеке, идущим жертву приносить, не на Аврааме, должна быть эта забота? (Наш вопрос 9).
И вывод возможен лишь только один: раз так сказано в Торе – Ицхак, – нет у нас отговорок и уверток против этого! Ицхак сам по себе, физически – конечно, здесь, он назван жертвой изначально; но есть в нем еще нечто – требующее поиска! Еще один аспект, второй – требующий Б-жественного глаза! Нечто, что есть лишь в человеке, не в скотине неразумной, – и это то, что «Б-г узрит», что Он будет искать…
«Ты, сын мой!», – так сразу и понимает слова отца Ицхак. «Так я услышал из уст Всевышнего», как будто говорит Авраам сыну. «Таково было Его Высшее веление! Не меня спрашивай; не я вижу жертву – и не сейчас! Я ведь – лишь человек, всего лишь прах и пепел, – но только Он! «Агнца» Он увидит – жертвенность твою!» (см. выше, п. 2).
И Ицхак принимает это – как будто и сам слышал тот приказ из уст Всевышнего! Как он, Ицхак, и хотел, когда спрашивал, – и желание это открыло ему рот, – вопреки всем доводам в пользу молчания, которые мы приводили в вопросе 8! И после этого – «И пошли они вместе» – яхдав» – вторично – оба на ступени мецуве ве-осе – «получивший заповедь и исполняющий»!
