Получение Торы требует особого мужества. Как минимум в том, чтобы попрощаться с нашими предвзятыми понятиями и подчинить свое эго тому, что выходит за пределы нашего понимания.
Почему Тора была дана нашему народу не в цивилизованной местности или на фоне красивой природы, приятной для жизни человека, а в бесплодной пустыне?
Одна из ошибок многих из нас, живущих в современную эпоху, заключается в том, что они считают, будто иудаизм не предъявляет к своим последователям глубоких требований. Это как бы просто «религия хорошего самочувствия», цель которой — заставить человека чувствовать себя комфортно в отношениях с самим собой. Да, многие предпочитают исповедовать такой иудаизм, который не заставляет их выходить за пределы зоны комфорта.
«Моя цель — изучать и соблюдать законы иудаизма, которые не мешают моему удобству», — как-то сказал мне один еврей. — У меня есть свой образ жизни, философия, расписание, привычки и социальные модели поведения. И, пока иудаизм может вписаться в эти рамки, я буду находить для него время и получать наслаждение от того, что я его исповедую».
Но если иудаизм нужен только для того, чтобы нам было хорошо, зачем все так усложнять? Может, просто разузнать относительно конкретных вещей, что лучше всего подходит для нашей жизни, и этим заниматься? Терапия, йога, физические упражнения, жизнь на природе, медитация, правильное питание, спорт, искусство, музыка и т. д.
Если иудаизм действительно существует только для того, чтобы развивать заложенное в меня Свыше и удовлетворять мои укоренившиеся аппетиты, зачем вся эта возня с соблюдением?
Да и может ли такой тип иудаизма, ориентированный на хорошее, комфортное самочувствие, вдохновить нас на то, чтобы по большому счету строить будущее?
Может ли он укорениться в сердцах молодежи? Может ли обратиться к идеалам человеческой души, стремящейся соприкоснуться с Божественным?
Сказка о двух образах
Предположим, иудаизм представляет собой этакий «чертеж» идеальной жизни, дарованный нам Всевышним.
И главный вопрос должен заключаться не в том, «Как мне найти тот иудаизм, который не слишком будет мне мешать», а в том «Что на самом деле говорит иудаизм о моем призвании?»
Что он думает о жизни, смерти и всем, что с этим связано? Что Тора говорит о самом важном вопросе и дилеммах, встающих перед нашим разумом и сердцем?»
Тогда суть поиска будет касаться не того, как я могу сформировать иудаизм по своему образу и подобию, а скорее, как я могу сформировать себя по образу Торы?
Если Тора истинна, мне нужно иметь определенное мужество, чтобы внимательно и глубоко взглянуть на свои предвзятые представления о жизни, мысли и модели поведения, чтобы осмелиться открыть для себя ту истину, которая бросит мне вызов.
Вот почему Тора была дана в бесплодной, далекой от цивилизации пустыне, где вокруг не было какой-то культуры, с которой можно (или даже нужно) было бы бороться и, возможно, хотя бы пытаться сравниваться.
Только в абсолютной тишине и изолированности пустыни мы можем открыться поиску истины как таковой. Только в таких условиях можно погружаться во что-то всем своим существом.
Если бы Тора была дана нам в городе или среди величия природных красот, по определению, она соответствовала бы культуре, преобладающей в этих конкретных местах. В великих речных долинах, где зародилась цивилизация (Междуречье), наш взор завораживает меняющаяся природа. В городах взгляды приковывают к себе произведения рук человека, искусства и архитектуры. В такой среде сыны Израиля смогли бы воспринять только ту религию, которая соответствовала бы их душе, образу жизни и чувствам, как и все языческие религии того времени. В таком случае евреи никогда не смогли бы настроиться на ту частоту слов Бога, которая превосходит природу.
Синайская пустыня заставила наш народ пересмотреть жизнь и историю с самого ее основания. Увидеть мир не с человеческой точки зрения, а с точки зрения Бога, который не может быть ограничен человеческими возможностями и проявлениями.
Революция такого масштаба не может произойти в густонаселенной местности или там, где буйствует природа — только в запустении наше эго подчиняется поиску Высшей Истины. В пустыне человек может проститься со всеми своими парадигмами и позволить душе впитать то глобальное и радикальное, что превосходит его.
Загадочный эпизод, произошедший на Синае
Тора рассказывает, что, когда Моше Рабейну представил заповеди сынам Израиля, они ответили: «Сделаем и слушать будем».1
Этот ответ во все времена вызывал споры наших мудрецов, а кроме того, опровергал антисемитское мнение, будто евреи расчетливы, как никто. «Сделаем и слушать будем» подразумевает, что завет принят для соблюдения до того, как были озвучены его детали и осмыслены нюансы.
Талмуд2 рассказывает о саддукее, который, увидев великого мудреца Раву настолько поглощенного учебой, что он даже не обращал внимание на рану на своей руке, воскликнул:
«Вы опрометчивые люди! Вы затыкаете рот своими ушами [говоря: «Сделаем и слушать будем»], и все еще продолжаете упорствовать в своем безрассудстве! В первую очередь, вы должны были выслушать [подробности завета, предложенного вам Богом]. И, если это в ваших силах, тогда его принять. Но если нет, вы не должны были соглашаться!»
Что ж, такой аргумент вполне логичен. Представьте, кто-то предлагает вам вложить крупную сумму денег в развивающуюся компанию. Ответить на это сразу: «Конечно, вот бери мои деньги», — и только потом выслушать подробности проекта просто смешно. Если вы не знаете, чем будет заниматься компания и как, зачем подвергать свои финансы необдуманному риску?
И все же в том случае евреи заявили, что они готовы принять завет, меняющий всю их жизнь, еще до того, как услышали его подробности и узнали, что вообще такое иудаизм!
Почему? Как? Зачем?
Рава ответил тому саддукею:
«Мы вошли [в него] всем своим существом».
Он имел в виду следующее: по самому своему определению отношения с Богом не могут быть созданы на наших условиях — они работают только на Его условиях.
Если есть что-то, называемое Истиной или Реальностью, мы не можем это определить — оно должно определять нас.
Мы не можем принять их при условии, что они соответствуют нашим чувствам и ожиданиям. Совсем наоборот, мы должны под них перестроить себя.
Узнав, что Всевышний общается с ними напрямую, евреи не захотели приспосабливать религию к своему пониманию. У них не было каких-то заготовленных условий для отношений с Истиной. Именно в пустыне они могли заявить: «Сделаем и слушать будем».
Чтобы на новом витке получить Тору в праздник Шавуот, мы должны иметь смелость выйти в пустыню. Нам следует избавиться от любой предопределенности в своей самоидентичности. Необходимо быть готовыми услышать истинный звук сквозь шум, к которому мы привыкли.
Тора — это не просто привлекательный документ, наполненный различными ритуалами, чтобы удовлетворять ностальгию или желание следовать традициям. Тора требует, чтобы мы открылись всем своим существом и заявили: «Сделаем и слушать будем!»
Сноски
- Шмот, 24:7.
- Шабат, 88б.
