Одна близкая родственница рассказала мне такую историю. Сидела она на торжественном вечере; он был совсем обычный, советский. Необычным было только то, что в зале одни евреи, и много молодых. Свободных мест не было. Вечер пропагандистский, для Запада – встреча издателей с читателями журнала на идиш «Советише геймланд» – «Советская родина», – единственный более-менее крупное издание для евреев в СССР. Сам вечер – на русском языке, в Москве, в каком-то большом зале, где-то в конце 60-х; трудно было достать билеты. Все было чинно и официально: живописали, как хорошо живется евреям в Советском Союзе, какие у них замечательные, равные со всеми права; авторы знакомили слушателей с идеями своих статей. И вдруг на сцену выбегает старичок – худенький, плохо одетый, – и тонким, но хорошо слышным в зале голосом, на идиш изо всех сил выкрикивает: «Идн! Зайнен цузамен!» – «Евреи! Будьте вместе!» И тут случилось что-то непостижимое… Зал встает – и начались бурные овации – всех охватило почему-то великое волнение… А старичка подхватили с двух сторон под руки и вывели. Такая вот простая история…
«Идн, будьте вместе!» А мы-то знаем: два еврея – три мнения; два еврея на необитаемом острове – три синагоги, в одну из которых каждый из них ни ногой…
Мы, соблюдающие заповеди Торы… Чуть скромнее: выходцы из бывшего СССР, старающиеся стоять на путях еврейского образа жизни, – кто благодаря воспитанию с детства, а кто – пришел сам. Как правило – немало из-за этого испытавшие; среди всех выходцев из бывшего СССР нас меньшинство – пока…
И вы – те, кто остался в основном на мировоззренческих позициях в отношении религиозной веры, обычных у евреев СССР.
И вот, в ситуации этой ужасной беды – Короны – препятствия к взаимопониманию с двух этих сторон доходят до подлинной драмы. Как нам, столь разным,исполнять заповедь того старичка? Столь разным– «быть вместе» в одной стране?
И это еще не все. Еврейская вера одна, но общины, ее исповедующие, в Израиле, как и во всем мире, достаточно разные; иных из них нам трудно понять. Нам больно видеть, слышать, как одетые в «религиозные одежды» подростки и юноши – пусть это и не каждый день бывает – оскорбляют солдат или что-то поджигают, или – хуже того – бросают камни в полицейских… И пусть они принадлежат к определенным узким группам, – это, увы, увы, – не слишком утешает…
Да, конечно, нас защищает Всевышний; таковы основы нашей веры. Но точно так же мы верим, что Он нас питает хлебом и лечит, – так что же, не нужно чтить и благодарить за труды хлебопашца и пекаря, и врача, и медсестру, и аптекаря? А солдаты,кроме тягот их службы, получают порой раны и гибнут – на войне и между войнами… Да, Всевышний делает все, о чем мы говорили, – но в нашем материальном мире дела Его чаще всего «прикрыты» и спрятаны от наших глаз за посланцами, которых Тора категорически требует уважать и благодарить! Как тому учит пример нашего учителя Моше: когда вода в Ниле и во всем Египте в ходе первой казни превратилась в кровь, а земля в ходе третьей казни – во вшей, исполнителем, который нанес удар жезлом по воде и по земле, был не Моше, а Аарон, брат его, – и почему? Вода не поглотила Моше, когда он по приказу фараона, подобно другим еврейским младенцам, был брошен в Нил; а прах земли египетской покрыл египтянина, которого убил Моше. И все это притом, что вода и земля – две стихии мира неживого; так насколько же больше мы должны благодарить тех, кто и жив, и разумен, и что-то для нас делал и делает!
Так вот; поймете вы меня или нет; согласитесь со мной или нет, – а я вам скажу откровенно, – в лицо вам брошу мысль крамольную: а может, и вам есть за что нас благодарить??? И я здесь не о том,что половина мужчин-харедим работает, а женщин – подавляющее большинство. И тот, кто не принадлежит к этому миру, не может себе представить, какие героини эти женщины – несущие в семье основное бремя пропитания и растящие детей… И деньги государственные уходят на эти семьи не столь большие, если разобраться; но это особый разговор, сейчас я не об этом. По такому поводу было бы достаточно нас просто не ругать. А вот благодарить – за что?
Так вот, отвечу вам на это по-еврейски. То есть вопросом на вопрос.
Хотите ли вы быть евреями (включая, понятно, ваших потомков)? Если нет, или не очень, – то и разговора нет; напрасно тут я потел-трудился.
Если не хотите, а хотите «государство всех граждан», – то и за землю еврейскую не столь уж обязательно держаться. Широки пути на тысячу сторон уезжать и возвращаться! И стран, и народов вокруг много, – и, сами знаете, как много среди них бывших израильтян…
А если да? Таки хотите оставаться евреями? Тогда еще один вопрос: надолго? На сколько лет? На десять или двадцать, или на сто? Ну, а навсегда – на тысячу, две, как в последнем изгнании… Хотите?
Быть евреем – еще тысячу, две лет… Хотите? Но чтобы того хотеть – не обойтись ведь без того, чтобы знать: зачем? Зачем страдать, и что стоит за этим? Как знали те, кто выдержал, – отцы и праотцы наши.
Если вы довольны тем,что остались евреями и живете теперь здесь, на своей земле, и перешагнули через пропасть двух тысяч лет изгнания, – должны быть им, праотцам, благодарны. А если серьезно хотите продолжать, с потомством, еще столько же здесь, евреями на своей земле, – должны быть благодарны нам, – да, да, нам! Ведь мы, как ни возьми, – «хранители огня» – той самой тайны «зачем я еврей и что стоит за этим», – тайны, корень которой – только в Торе, которую мы бережем и изучаем, – за себя и пока что за вас… Являем (стараемся, по крайней мере) в этом то, что называется «пассионарность» – (пламенная преданность идее) – явно более других. Особое качество, исторически свойственное еврейской нашей нации, без которого того огня не удержать. И подобны в этом нашим праотцам – пусть мы ниже и хуже их, да, – но ведь нет ныне в этом других, получше… «Хранители огня», или – «держим базар»,как говорят в Одессе, – наш базар еврейский…
Итог: так что же мы можем вам ответить? – Дорогие хилоним, светские евреи! Живёте и живите как хотите. Все у вас есть, во всяком случае у большинства: материальная устроенность, возможность растить детей и любоваться внуками, удовлетворять культурные потребности, путешествовать… Жить-поживать и добра наживать. Короче, есть все, – но кроме главного… Совершенного и полного душевного покоя. Остается что-то, что ему мешает…
И что же оно? Что же вас в этом выдает? Что за голос из темных глубин подсознания, что заставляет вас вскипать от вопроса: а в чем ты еврей? И если еврей, – как ты это хранишь?
И если эти вопросы для вас важны и серьезны… Если они есть, как БОЛЕВАЯ ТОЧКА ваша, – то вы уличены: есть в вас искорка еврейства! И вы говорите: «Вот, я строю сукку в Суккот, и делаю кидуш в шабат, и не ем хлеба в Песах, не езжу в Йом Кипур; вот я и еврей! Храню, значит, огонь! Держу базар», – и все прекрасно!
Прекрасно, – но почему тогда простой этот вопрос создает вам такой дискомфорт? Откуда и из-за чего ваш этот гнев, когда у вас наготове ответ – такой хороший? А очень просто: тот гнев из-за того, что вообще есть место для того вопроса, – вы это чувствуете сами; а у харедим – вопросу места нет! Чувствуете, – и отсюда гнев.
Нутром чует душа – и только потому, что она – еврейская…
Ей не по нраву так «держать базар», как вы. Строить сукку – как другие ставят ёлку… Про ёлку – ни точных законов нет, ни глубин философских, ни толстых томов; а мы ведь с вами – «народ Книги»! Не подобает нам быть как другие – делать что-то, исполнять, как ежедневно чистят зубы, по механической, затверженной привычке… Еврейская душа это чует.
Но все иначе, когда рядом сосед-хареди, – и он проучил трактат «Сукка», и строит сукку свою со всем тем великим смыслом еврейским, который вкладывали в нее веками отцы, его и твои. Тогда и твою, соседнюю с ним, он возвышает, и поднимает из ряда милых детских забав, как ёлка, не дай Б-г. Точно так и с отцами ведь было – совсем простые были среди них и великие; сукку строили те и другие. Простые воздавали должное делам великих и наоборот – великие ценили и уважали дела простых; и так веками уживались!
Вы устремлены лишь в будущее – прогресс, «мы рождены, чтоб сказку сделать былью»; а мы «держим веревку за оба конца». О страданиях прошлого за еврейство наше помним, – не только о недавних, как вы, но и о вековых; и в то же время писания мудрецов наших переполнены словами «ле-атид лаво» – «в будущем, которое грядёт» – будет то-то и то-то.
Человек любит по-настоящему лишь то, за что страдал, во что вложено много труда и заботы… и страданий тоже. И за них – даже особенно! И вот вам «разделение труда»: вы в будущем, а мы – и там, и в прошлом. Труд этот наш – и вам не безразличен, если не безразлично вам еврейство.
Мы – разные, и все не идеальны – у каждого свои проблемы.
И с нами – есть у всех нас ответ арабам, твердящим, будто мы никогда не жили здесь и нет нам места на земле, священной мусульманству… «На это есть армия у нас, и оружия много», – но достаточный ли это ответ? Военное счастье переменчиво, – много войн до сих пор проиграли они, но – сегодня один сильнее, а завтра другой, а нам-то одну проиграть – абсолютная гибель!
Военная доблесть еврейская… Воздадим ей должное, и великое уважение нашим воинам, но… уж сколь был доблестен легендарный Бар Кохба, – но подкосили его грехи народа… В СССР – лишь опостылела идеология марксизма снизу доверху всем, – с ее развалом развалился и Союз! А горы оружия – пригодились донельзя для новых войн, между частями империи, прежде единой…
И мы – что скажем им, и всему миру, да и самим себе; чем докажем, что есть у нас право здесь жить, что мы – не разбойники, изгнавшие их с родной земли? Какой запас идей у нас, помимо Торы?
Равенство в несении бремени, в армейской службе… А в другом – изучении Торы? Еврейская армия – не числом ведь побеждает, даже в новейшую нашу эпоху! И мы это видели, и видел весь мир. Нам нужен тыл – не только «конвенциальный», как у всех, – тогда и победы наши будут «нековенциальными», как уже были, над которыми ломают головы в военных академиях…
Речь его произвела большое впечатление – на всех, кроме самого лорда Пиля.
«Господин Бен Гурион, где вы родились?» – «В Плонске», – последовал ответ. «Где этот Плонск?» – «В Польше».
Воцарилось долгое молчание. Наконец лорд Пиль произнес: «Право же, очень странно. Все лидеры арабской общины, которых я видел, родились в Палестине. А большинство лидеров еврейской общины, которых я видел, родились в Восточной Европе…»
И лорд Пиль повысил голос: «Господин Бен Гурион! У арабского народа есть кушан на эту землю» (османский документ на право землевладения). «У вас есть документ, в котором говорилось бы, что Палестина принадлежит вам?»
И тут Бен Гурион понял, что все еще держит в руках томик Танаха, на котором приносил клятву перед дачей своих показаний. Он торжествующе поднял его и воскликнул: «Вот наш кушан! Это самая почитаемая книга в мире! Я полагаю, что британцы тоже относятся к ней с уважением, – и эта страна должна принадлежать нам!»
И тогда рав Лау спросил Бен Гуриона: как мы можем отстаивать с помощью этого документа свои права, записанные в одних его местах, когда не исполняем обязанности наши, столь же ясно изложенные в других? И рав свидетельствует, что Бен Гурион, будучи человеком умным, ничего ему не ответил.
Перед равом, а не перед лордом Пилем, он мог позволить себе это позволить – не отвечать. А зря – ведь он мог отлично ответить! Ведь за его спиной было всё соблюдающее заповеди еврейское население тех дней, и в том числе – учащиеся ешив, которых он сам позднее, после создания государства, освободил от военной службы! (Под влиянием известной встречи его с величайшим мудрецом того поколения, находившимся в Земле Израиля, Хазон Ишем). И благодаря этому религиозному меньшинству – все еврейское население было причастно к упомянутому «кушану», – как сегодня благодаря суккот, построенных знатоками Торы со знанием и со смыслом, возвышаются и получают совсем иной статус суккот, построенные остальными…
И мы, и вы – неидеальны; и нет диалога, а точнее – есть диалог глухих. И невозможно его вести, говоря лишь сладкое о себе и горькое – о других. Чтобы услышала другая сторона, начинать бы надо с горького – о себе; потому я и начал свое послание так, как начал. А теперь пришла эта Корона – лекарство горькое для нас и для вас…
Так-то; и при взаимном понимании всего этого нами и вами – если будем связаны, при всем нашем и вашем несовершенстве, общим идеалом удержания сохранения в мире еврейства, – тогда не все еще пропало. Будем оптимистами; ведь никуда ни вам от нас, ни нам от вас не деться… И вы, и мы – евреи; и сможем еще исполнить наказ того старичка: «Идн! Зайнен цузамен!» – «Евреи! Будьте вместе!»
