Я только что вышла из автобуса. Со мной два моих ребенка — годовалая дочь и девятилетний сын. Солнечный осенний день. Мы направляемся на праздник в наш местный общинный центр. Это Суккот, библейский еврейский праздник, отмечающий окончание сбора урожая.
Здесь, в сукке, людей немного, и я одна из тех, кто пока еще только на пути к религиозной жизни. Даже крыша сукки, крытая стеблями бамбука и зелеными листьями, кажется, знает, что я одна из тех, кто не соблюдает законы кашрута и Шабата.
После многих лет попыток почувствовать себя еврейкой в израильском кибуце я надеюсь еще на один толчок со стороны Бога, чтобы наконец найти более глубокую духовную связь с еврейской традицией, чем мне это удавалось до сих пор.
И дело не в том, что у меня не было возможности найти эту связь. До пятого класса я ходила в шикарную дневную школу с преподаванием на иврите в Верхнем Вест-Сайде Манхэттена и знала наизусть молитвы, но этим все и исчерпывалось.
Почти во время каждого еврейского праздника мы совершали часовую поездку по железной дороге Лонг-Айленда к моим тете и дяде в Фар-Рокуэй, что в штате Куинс – в место для некоторых «серьезных евреев».
Я с нетерпением ждала этих поездок за город, туда, где небоскребы сходят на нет и дома состоят всего из одного или двух этажей. Но стоило нам только войти в парадную дверь, как тут же на меня обрушивались ограничения. «Не шуметь» и «Не прыгать на кровати» всегда были первыми словами моей тети.
В синагоге время останавливалось, особенно во время молитвы скорбящих и Коль Нидрей в Йом Кипур, когда я отсчитывала минуты. От меня ожидали, что я буду поститься, при этом не объясняя причин. Здесь не было ни телевизора, ни разговоров по телефону. Меня поглощала молитва и тишина. Какой толк в соблюдении стольких ритуалов и правил, если ты «не настроен» на Бога? А может быть, Он просто «повесил трубку» и не хочет со мной говорить? Возможно, я недостаточно горячо молилась?..
За 18 лет жизни в израильском кибуце, видя столкновения между различными группами, моя связь с Богом словно отодвинулась на задний план, переместилась еще дальше от желаемого уровня, можно сказать, на противоположную сторону духовного маятника.
Я быстро заняла одно из немногих пустых мест в сукке — и тут же на меня снова нахлынули те же старые голоса укоризны и стыда.
Молодой раввин горячо начал свое выступление. В какой-то момент я встретила его взгляд — интересно, знает ли он о моем происхождении и о том, как я выросла?
Всю жизнь меня заставляли чувствовать себя не такой, как от меня ожидали, и, если я не играла по заданным правилам, то не была «хорошей», «серьезной» еврейкой. Позвольте, а разве я хочу, чтобы так чувствовали себя мои сын и дочь? Согласитесь, вопрос не праздный.
Раввин продолжает свою пылкую речь: «Настройтесь на Бога!..» Словно это радиосигнал или волна. На самом деле я это люблю. Мое сердце открывается. Я снова позволяю себе доверять.
Никогда не слышала, чтобы раввин говорил с таким состраданием, верой и пониманием. Из самого моего сердца происходит желание понять: почему так важна связь с Богом и что это значит лично для меня?
Теперь раввин произносит тост — лехаим: «Пусть у нас всегда будут вера и доверие, чтобы найти правильный путь в жизни и быть как можно ближе к Всевышнему».
Все в унисон говорят: «Амейн» — и мое «Амейн» звучит весьма убедительно.
Поднимая на руки годовалую дочку в ее длинном платье-свитере, я сталкиваюсь лицом к лицу с еще одним раввином.
«А гит Шабес», — говорит он с улыбкой.
«Шабат шалом», — говорю я, улыбаясь в ответ. И что-то подсказывает мне, что именно сейчас я наконец начала новый этап своего долгого духовного путешествия.
