Предыдущая глава
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. АВРААМ, МОШЕ И ХАНА (мать пророка Шмуэля)
Понять историческое деяние и его героев можно только как часть общей картины. Надо дать ему место на оси времени и среди других событий и людей; шаг к тому у нас сделан в главах первой и второй.
Иов и Авраам (глава первая) не знали друг друга; но Иов учит, чего может достичь тот, кто всем сердцем стремится к праведности. Однако он одинок: не первый колышек и не звено в цепочке.
Ноах (глава вторая) – тоже одиночка. Спаситель человечества – но без видимых усилий создать ту цепь – преемственность служения. Вина его – или просто еще не время?
А Авраам – вначале тоже одиночка, как сказал пророк: «Один был Авраам» (Йехезкель, 33:24), – как первый колышек, от которого должна протянуться длинная цепь поколений. И он – кующий первое от себя, от колышка, звено той цепи (см. Хафец Хаим выше в главе третьей «Ноах и Авраам», п. 7). Первое – но Авраам должен вначале его вымолить, – и вопль его к Всевышнему: «Что Ты дашь мне? Вот я отхожу бездетный… Ты не дал мне потомства…» (Берешит, 15:2 – 3). А после – прикрепить к себе надежно, неразрывно… И вот, наконец, обетованием: «В Ицхаке наречено будет…», – он извещен: Ицхак, никто другой, и есть то первое звено!
И вдруг – приказ: «Прошу, возьми сына… во всесожжение…», – то первое звено! «Отдай назад Мой драгоценный дар»!
1. Что должен делать Авраам – «солдат Всевышнего» – при получении приказа?
«Солдат» – но не бездумный исполнитель. Внезапное, непостижимое веление Небес побуждает его не отключать разум и чувства, – а напротив, их полностью мобилизовать! Вновь осмыслить, как когда-то в начале его путей: «Где я, что я, где мое место в служении?» Великая, сжигающая изнутри любовь к Создателю своему, – не гасит ее пламя тот приказ, – но лишь раздувает!
«Отдай назад Мой дар!» Приказ – он как всякий другой… «Отдать» – да, но не так, как, наверное, сделал бы то Ноах… И мысль постичь стремится : как? «Как его исполнить – достойно неземной моей любви?» Как разгадать глубинный пласт в желании Творца?
Как было перед уничтожением Сдома: «Оно грядёт, – а что на мне? Почему вдруг я об этом оповещен? Стоять мне безучастно – или…» Так и теперь.
2. Для взгляда приземленного – ловушка…
В земных наших глазах обетование «зэра – потомство» – весть о «десанте» в великое и долгое грядущее… Плавно взлетел корабль с могучим экипажем поколений – словно песка земного, звездной пыли… Но вот – внезапный тот приказ: «Прошу…» Словно губительный снаряд зенитный летит наперерез, наперехват… Облом времен, обвал сияющей цепи столетий – их сжатие до считанных часов, – до невесомого, невыносимого мгновенья: не одного Ицхака – всех поколений всесожженья…
И в этой малости, что сыну жить осталось, – что нам в земных наших глазах? Так скоро уходящий, – для нас уж будто не потомство… Блеск сотен поколений – да, весомая реальность; а нечто словно тень, – сын, заносящий ногу над порогом зримого, земного, – мираж, крушение великого обетования…
И потому – каков будет тот сын в час скорого ухода, – что нам в том? Ради чего-то долгого – готовы сделать много; а ради мгновенного – и небольшого жаль!
Но Авраам, наш праотец… Вознесенный Всевышним однажды над сферой земного, – «И вывел Он его наружу…» (см. у нас Раши на эти слова в начале Продолжения главы третьей), – с тех пор его взгляд – сверх-над-земной! И ради часа краткого, пока жив сын, – отдаст из сил души и крови сердца столько же и больше, сколь ради чего-то сколь угодно долгого… Коль только краткость та – веление с Небес!
Потом пройдут столетия, – придут Моше, а после Хана – со взглядом над-земным, оба подобные в том их праотцу. И совершат нечто похожее, увидим; каждый – в судьбоносный свой момент.
3. Но прежде них: Авраам – чем удручен в тот час и озабочен?
Авраам слышит приказ – «снаряд зенитный: «Прошу, возьми…»» Осла седлает – пока все спят, но колет дрова – при всех, кого берет с собой (вопрос 1; объясним это далее в гл. 5). Кого? Кроме Ицхака, не просто пару слуг, – но Ишмаэля и Элиэзера, самых приближенных, и – повторим здесь слова р. Э. Деслера о них (см. ссылку в вопросе 14) – «Самые духовно высокие из всех людей в том поколении после святых праотцов».
И устраивает всем троим проверку: что они видят там, где ему открылось место предстоящего действа? Значит, он мог думать и допускать, что они ее выдержат.
Но не увидели те двое там облако, Шехину, – и вот, они Ицхаку не ровня и не замена…
И печаль Авраама – не только о сыне, при всей великой любви к нему. Любовь его – не такова, как у людей обычных, матерью-природой предопределенная. Она – не только как отца к сыну, но гораздо больше: как к продолжателю дела всей жизни – служения. Печаль его – о судьбах дальнейшего служения Творцу в сотворенном Им мире…
Авраам, о котором мы сказали: «взгляд его – сверх-над-земной», – объят вдруг черной, выкалывающей глаза тьмой… Объятый светом в служении своем, как никто другой в сотворенном мире, – сейчас он, как никто другой, – во тьме…
Да, взгляд его сверх-над-земной, – да, Всевышний приподнял его над звездами, над целым миром, – но не до Себя… Не до познания всех тайн бытия – тайны вершинного – «Возьми же сына…» испытания!
И вот… ужас в чем для Авраама? – Даже не в возвращении к тому, на что в свой час он горько сетовал: «Что дашь Ты мне?… Ведь Ты не дал мне потомства, – и вот, домочадец мой наследует мне» (Берешит, 15:2 – 3)… Хуже!
Ведь потому он взял с собою тех двоих, – «домочадца», верного раба Элиэзера, и старшего сына Ишмаэля, – претендентов на духовное наследство, как мы подробно писали в вопросе 14, – что думал: вот, – Ицхак уходит, и кто знает волю Высшую: а вдруг – приблизить одного из тех двоих?
До того дня Авраам не раз приносил жертвы Всевышнему, и Ишмаэль и Элиэзер, надо полагать, могли видеть, как он это делает. Но на сей раз…
В Мишкане, а потом и в Храме, все евреи могли наблюдать служение коаним, стоя в эзрат Исраэль – предназначенном там для них месте, и видели не отклоняемый ветром столб дыма над жертвенником. Но сейчас решался тот самый, роковой и актуальный доныне вопрос: «кто еврей и кому продолжать?», – кому стоять и кому не стоять в грядущем восстановленном Храме в эзрат Исраэль?
И вот, «испытание претендентов» свершилось, – и теперь уже окончательно, – с уходом Ицхака Авраам остается один… и страшный вопрос возвращается. Тот, что более всего заботит Авраама, как пишет Хафец Хаим (в Хомат а-дат, гл. 3, см. выше у нас в главе второй, п. 7). И теперь он как бы вновь вопрошает Творца: «Что дашь Ты мне?» И воображение наше рисует, как он обращается ко Всевышнему с такими словами: «Ицхака забираешь, а те сидящие с ослом, «домочадец» и мой старший сын, не видевшие Шехину,– не наследники… И без Ицхака – не останется после меня никого в мире служения! Что будет? Кто позаботится о сохранении и умножении славы Твоей в Твоем мире? Обратишь ли Ты мир весь в воду, в хаос первозданный? Или найдешь Себе в мире Твоем кого-то другого вместо меня? Или же – если я мог породить сына в сто лет, а Сара – родить в девяносто, – то мы с ней по воле Твоей сможем породить в грядущие дни сына другого взамен Ицхака, – не от нас ведь зависит такое, но лишь от воли Того, в руках Которого – ключи от жизни!»
4. А ведь, возможно, так и будет…
Почему бы нет (наш вопрос 22)? – Если только Авраам не станет проникать в суть сокровенных желаний Творца и будет действовать по-простому, «строго в рамках и по букве приказа», подобно Ноаху, – как, наверное, стал бы действовать Ноах, получив приказ, вообразим себе, – принести в жертву Шема… И предстоящее жертвоприношение сына совершит как обычное, см. наш вопрос 6 и как описано в вопросе 21. Без того величайшего прозрения духовного, на которое он оказался способен в молитве о Сдоме (о которой мы писали подробно в гл. 2) и которое было плодом любви к Творцу, – пламенной, но не слепой! Если свершится все в рамках обычного, несмотря на необычность человека в роли жертвы, – то есть приносящий будет как все приносящие; и также жертва – как обычная жертва и не более того; и на жертве, конечно же, не возят дрова! (Возили раз когда-то ножи – в особой ситуации, описанной в Гемаре Псахим, 66а, см. выше вопрос 5). И она, эта жертва, Ицхак – налицо, и не надо высматривать агнцев там, куда они идут, – ни Всевышнему, ни кому-либо другому. И тот, кто назначен в жертву изначально, – умрет, а приносящий продолжит жить, – чтобы дальше служить Всевышнему, приносить новые и новые жертвы… И который сможет, если будет на то воля Небес, принять с Небес новый подарок – нового сына вместо Ицхака (см. вопрос 22), – как родился после двух первых сыновей Шет у Адама и Хавы… Ясно, Всевышний здесь того совсем не обещает, а все, что ранее обещано было, – обещано только через Ицхака. Но после того, как Ицхак будет забран, – кто знает…
5. Но не хочет того Авраам! Как не хотел Моше…
Как такое может быть? Что значит «не хочет», когда налицо четкая воля Всевышнего – приказ?
Но Авраам видит – глазами пламенной своей любви к Всевышнему – нечто прячущееся за строкой приказа, более глубинный пласт Его воли…
И это – как впоследствии было с Моше; путь их в служении обоих – не как у Ноаха.
Сказал Всевышний Моше после греха золотого тельца: «А теперь оставь Меня, и возгорится гнев Мой на них, и Я истреблю их, и сделаю тебя народом великим» (Шмот, 32:10), – и ответил на это Моше: «…не простишь ли Ты грех их? Если нет – сотри и меня из книги Твоей, которую Ты писал» (там, 32:32).
«Сделаю тебя народом великим»? – И снова – после греха разведчиков (Шмот, 14:3): «Поражу… и произведу от тебя народ многочисленней и сильнее его»…
«Народом великим»? «Многочисленней и сильнее»? Всевышний произведет взамен народ лучше прежнего???
Но – «Не хочу»! – как бы говорит Моше, вопреки всему, – если для этого требуется «Я истреблю их»… Для Моше нет народа «лучше прежнего» – который согрешил сейчас! Что это – бунт? Нет – самопожертвование – «сотри и меня…» И есть на это право у Моше, – намек в словах Всевышнего: «оставь Меня», – прекрати за них молиться! Тайна избрания народа – именно этого народа, на все времена, – в которую проник Моше…
Объявляя приговор, Всевышний ставит Моше перед выбором: смириться или молиться. И тот мог сказать: «Раз такова воля Всевышнего, – остается лишь смириться! Ведь что я? Нахну ма – что есть мы?», – как сказали однажды о себе Моше и Аарон, – «Ничто!» (Шмот, 16:7). Меньше даже, чем «прах и пепел», как сказал о себе Авраам (Берешит, 18:27). Предложение «Сделаю тебя народом великим» – самое лестное!
Или… – молиться. Молитва Моше, – не просто просьба, а выражение страстного желания Моше спасти народ – этот народ, а не поменять его на другой, даже тот, что будет порожден от него… – «Есть ли у тебя такое страстное желание – спасти этот народ?» – как бы вопрошает его Всевышний. – «Если есть, – так у Меня оно тоже есть, и они сливаются в одно! Но только Мое желание – обусловлено твоим!» И молится Моше: «Не простишь ли… Если нет – сотри и меня…», – Моше как бы говорит: «Оно у меня не просто есть! Я не могу жить дальше и служить Тебе без моего народа, – не могу принять Твое лестное предложение! Не могу, ибо я вложил в него, в этот народ, себя всего, без остатка, – связал себя с ним навеки!»
Погибнет, исчезнет еврейский народ – само по себе уже страшное осквернение имени Всеышнего… А Моше останется, и произведет от него Всевышний другой народ, с которым заключен будет новый союз; – история начнется сызнова… Но только может ли такое быть – когда сказано в святой книге Зоар: «Всевышний, Тора и Израиль – одно целое»! И в этом – выражение самой высшей, самой глубинной воли Всевышнего – с самого начала, с момента сотворения мира! И это то, что Моше здесь чувствует! Не бунт – а глубочайшее проникновение – под покровы внешнего «Я истреблю их»… «Единое целое» – а не «колесница со сменным колесом» – этого и только этого истинно желает наш великий Творец! Еврейский народ, раз возникнув, не может исчезнуть, – народ этот есть и может быть у Всевышнего только один – вовек!
И прячется за тем еще один мотив: как у Авраама в молитве о Сдоме, – «Недостойно Тебя делать подобное…», – так и у Моше в молитве о народе, – «Зачем будут говорить египтяне: «Со злом вывел Он их, чтобы убить…»» (Шмот, 32:12), – самоотверженная забота о славе и чести Всевышнего в глазах Его творений.
И кто бы дал нам оценить глубину самопожертвования Моше… Бывает, человек жертвует собой, но память о нем остается – дети, ученики, названные его именем улицы… Но здесь – «…из книги, которую Ты писал», в прошедшем времени, – как бы говорит этим: «Не только планы Твои обо мне в будущем сотри, но и все прежние дела мои, уже записанные в Твоей книге»…
И сколь же рад Всевышний был – и сколь благодарен был Он Моше за этот «бунт»! За то, что тот избавил Его от необходимости «стереть народ» – самоотверженной молитвой!
6. …А много позже Хана…
Сказала Хана: «За этого отрока [Шмуэля] я молилась» (Шмуэль-1, 1:27). То есть – «в него вложила все мои молитвы, все существо мое! Я бесплодна, и нет у меня молитв для другого сына!», – такой вот тоже «бунт»! И так отстояла она самоотверженно Шмуэля: после того, как его, бесплодная, вымолила, – теперь спасла! (Он должен был умереть за то, что толковал закон перед первосвященником Эли, см. Раши там). Сына, равноценного Моше и Аарону вместе (Брахот, 31б), – которому предстояло помазать двух первых еврейских царей, Шауля и Давида, – родоначальников двух Машиахов, бен Йосеф и бен Давид, – с которыми связано наше окончательное освобождение!
7. Но опередил их и был первым – Авраам!
И присоединяется к праведникам этим Сам Всевышний. Впервые – внимая резким и суровым словам Авраама и спасая часть обреченных городов. Затем – при исполнении Авраамом приказа о приношении Ицхака, – как мы увидим дальше. А спустя века – внимая мольбе Моше и прощая народ –сынов Израиля… И позволяя Хане спасти от смерти юного Шмуэля…
8. Не заменяя раз Им избранный народ никем! И связывая Себя тем с нашим народом навеки!
Он, Бесконечный и Всесильный, в отличие от человека, мимолетной тени подобного, – тоже как бы «вложил в народ этот все» – Всего Себя… И по принципу «мера за меру» в ответ на нежелание Моше, чтобы от него был произведен некий другой «народ великий», – тоже не променяет этот народ ни на какой другой! И Шмуэля – на другого сына Ханы… И кто знает, – быть может, здесь кроется мистическая тайна – нерасторжимости союза нашего с Всевышним, бессмертия еврейских душ и вечности народа…
И как же это было с Авраамом в Акедат Ицхак? «Но не хочет того Авраам», – сказали мы выше, – другого сына вместо Ицхака.
Как мы сказали выше: «Взгляд его – сверх-над-земной! И ради часа краткого, – что остался жить Ицхаку, – отдаст он сил души и крови сердца – столько же и больше, – сколь ради долгого, коль краткость та – веление с Небес…
И сил души, и крови сердца… И вот – приказ суровый исполняет – как солдат. Но не так просто, не как Ноах!
И что он делает? Приказ – как исполняет? Ответ на это увидим в следующей главе: как мудро строит лестницу деяний – над-земных, чудесных…
