«В тот момент я знал, что если спасусь, то совершу полную тшуву«
Рассказ Барака Никсона в изложении Хананеля Шапиро
Барак Никсон соблюдал Шаббат две недели подряд, но даже когда его решимость пошатнулась, и он отправился на музыкальный фестиваль в Симхат-Тора, он осознал, что всё ещё находится под защитой.
Если вы увидите меня сегодня, занимающим место в утреннем коллеле, в белой рубашке, с аккуратно подстриженной бородой, большой черной кипой и выключенным кошерным мобильным телефоном, вы можете подумать, что я просто один из недавно женившихся аврехим, идущий по пути, который был предначертан мне ещё со времён учёбы в ешиве. Но на самом деле эта жизнь для меня совершенно нова, довольно удивительна и абсолютно неожиданна. Да, это моя личная история, моё собственное несомненное чудо, но я делюсь ею, потому что, в конце концов, разве не все мы живем непосредственно благодаря милости Всевышнего?
Я родился 25 лет назад в Афуле. Моя мать — еврейка из Емена, а её отец был учителем Торы, поэтому с этой стороны семьи всегда было тяготение к Торе, традициям и духовной связи. Мой отец — другого рода праведник: не совсем религиозный, но человек, который знает цену своему слову и умеет оказывать уважение всем, даже к бедным и обездоленным. С 13 лет я каждый день накладывал тфилин и ходил в синагогу, чтобы помочь собрать миньян. Но как-то все это начало ускользать во время моей службы в армии и после.
Я особо не задумывался об этом — я просто плыл по течению жизни, работая вместе с братом в его парикмахерской и проводя время с друзьями. Но затем, в этом году после Рош а-Шана, что-то начало тянуть меня изнутри. У меня было внутреннее чувство, что я должен начать соблюдать Шаббат, иначе случится что-то ужасное — и я начал. Я строго соблюдал Шаббат Шува: купил плату для разогрева пищи и принес ее к маме домой, и так мы проводили все наши субботние трапезы. Кроме того, для меня было важно молиться в синагоге утром, но поскольку я боялся, что не проснусь вовремя, я не спал всю ночь, читая Теилим.
В следующий Шаббат, который совпал с первым днем Суккота, я сделал то же самое и снова не спал всю ночь, читая Теилим. Это было настолько возвышенно, что всё утро я ходил по Афуле в талите.
Испытание
И именно здесь, собственно, начинается моя история. Теперь это был третий Шаббат — Симхат Тора, но по какой-то причине я почувствовал, что моя решимость пошатнулась. Большой музыкальный фестиваль «Нова» в Реиме был запланирован на то время, и многие мои друзья купили билеты. Мое опасение упустить что-то важное усилилось, и хотя я начал соблюдать Шаббат, меня охватило отчаянное желание быть там, словно иначе я пропущу что-то невероятное. Когда я рассказал маме о своих планах, она явно расстроилась.
«Но ты же решил соблюдать Шаббат!» — сказала она мне.
Я успокоил ее, рассказав то, что слышал: если народ Израиля соблюдет два Шаббата подряд, это приведет к избавлению. Я сказал ей, что уверен — два Шаббата, которые я уже соблюл, послужат мне защитой. Так я убедил себя пойти на фестиваль.
Несмотря на всё то беспокойство перед фестивалем, у меня даже не было времени насладиться им — менее чем через час после нашего прибытия, незадолго до 6:30 утра, началась внезапная атака ХАМАС. Сначала я даже не осознал, что запускаются ракеты, но затем увидел кого-то лежащего на земле, мертвого, прямо передо мной после попадания осколка. Я начал понимать, что происходит что-то ужасное, но не осознавал, что моя собственная жизнь в опасности.
К этому времени сирены безопасности уже сработали, и я лихорадочно пытался найти друзей, с которыми приехал из Афулы, чтобы мы могли бежать вместе. Между тем, я увидел другого друга из Афулы, который предложил мне укрыться в его машине. Я сказал ему, что не могу, потому что мне нужно найти друзей, с которыми я приехал, и я чувствовал ответственность за них. Пока мы разговаривали, две пули попали в его машину, которая, слава Богу, была пуста. Друг сел в машину, загрузил 12 человек и уехал.
Наконец, я заметил машину, на которой мы приехали, и также увидел издалека друзей, которые были со мной, направляющихся к машине. Но когда мы приближались с разных сторон, ракета ударила, взорвав машину и всё, что в ней находилось. Теперь мы не только лишились средства, чтобы добраться домой, но и оказались перед необходимостью пробираться по смертельно опасному пути без какой-либо защиты, преследуемые безжалостными убийцами.
В этот момент мы заметили фургоны с террористами, въезжающими на территорию фестиваля и стреляющими во всех направлениях — из АК-47 и РПГ. Именно тогда ужасающая реальность того, с чем мы столкнулись, наконец, дошла до меня.
Я начал говорить с Всевышним. Я умолял Его помочь мне добраться домой, и я пообещал, что если доберусь домой в безопасности, я буду Его лучшим сыном, буду соблюдать каждый Шаббат и буду призывать своих друзей стать баалей тшува.
Между тем, мои друзья начали бежать с другой большой группой к ближайшим полям. Я тоже присоединился к бегству, заметив больше фургонов, останавливающихся рядом с нами и разгружающих террористов, которые начали преследовать нас и стрелять одновременно. Я видел, как люди падают один за другим, и вокруг были крики паники: «Они здесь!» «Кто-нибудь, спасите меня!» и в основном просто «Помогите! Помогите!»
Террористы тоже кричали, но их крики были криками радости и ликования.
Тела падали, разлетаясь во всех направлениях… Некоторые люди пытались спрятаться за кустами, в ветвях деревьев, под машинами… Я выбрал продолжать бежать, хотя мысли проносились в моей голове, что я бегу в неправильном направлении, потому что за забором — Газа. Краем глаза я увидел двух медиков, пытающихся помочь раненой девушке и загрузить ее в скорую помощь, но террористы поразили и их, что заставило меня осознать, что это была резня в реальном времени, и никто не мог нам помочь.
Я продолжал бежать с друзьями в сторону забора, когда мы увидели два больших фургона, направлявшихся в нашу сторону, из которых выгружались десятки террористов с автоматическим оружием, стреляющих во всех направлениях. Все пытались защитить друг друга, все эти святые евреи, которых убивали направо и налево. На моих глазах происходили самые ужасные вещи, которые я когда-либо видел в жизни — сцены жестокости и поругания, которые вы не могли бы себе представить и и о которых я не буду рассказывать.
Вокруг меня все взрывалось, но я продолжал выживать. Я наступил на лист, секунду спустя пуля прошла сквозь него. Я облокотился на дерево, прямо над мной оно было поражено РПГ. Вокруг была смерть и разрушение, но мы продолжали бежать, я и мои два друга, как будто мы были в невидимом пузыре.
Верил ли я, что когда-нибудь выберусь оттуда живым? Ну, я все время надеялся на это. У меня было очень глубокое чувство, что я в руках Всевышнего, и ощущение в моем сердце было ясным — я собираюсь выйти живым и начать новую страницу в своей жизни. Я был уверен, что Всевышний наблюдает за мной и защищает меня, даже несмотря на то, что я продолжал делать шаги, которые были худшими решениями, поворачивая в неправильном направлении и попадая на путь резни и разрушения.
В пузыре Всевышнего
Когда мы добрались до забора, уворачиваясь от пуль и гранат, что-то подтолкнуло меня развернуться и вернуться к территории фестиваля, хотя я знал, что она кишит террористами. В тот момент это действительно не имело значения — это было как бросок кубика. Поля, по которым мы бежали, были заполнены террористами — впереди нас, позади нас, справа и слева. Все по обе стороны от нас — люди, машины, деревья — были поражены, но мы просто продолжали идти. Когда мы втроем достигли территории фестиваля снова, мы заметили людей, прячущихся под сценой, внутри биотуалетов и в других местах. Но мы также знали, что это было лишь вопросом времени, когда их выследят и убьют.
Мы решили бежать к туалетам, когда кто-то позади нас был застрелен и упал прямо на мою подругу. Я не знал, жива она или мертва — я просто увидел, что она покрыта кровью, и я поднял ее, а затем побежал к туалетам, где наш другой друг уже спрятался.
Между тем я отправлял сообщения своим родителям, чтобы успокоить их. Маме я написал: «Все в порядке, я вышел из южного района и еду домой. Здесь немного беспорядок, скоро буду дома.» Отцу я дал больше деталей: «Вокруг меня много террористов, но со мной все хорошо.» Я чувствовал, что должен поделиться этим с ними, но не хотел, чтобы они беспокоились.
Мы втроем забились внутри туалетной кабинки, и Всевышний внушил мне мысль не запирать дверь, чтобы снаружи не было красного индикатора, сигнализирующего, что она занята. Террористы ходили от кабинки к кабинке, и если дверь была заперта, они обстреливали ее из автоматов или бросали гранаты. Они проходили мимо десятки раз, стреляя по каждой кабинке, убеждаясь, что не осталось выживших внутри. Мы держали дверь приоткрытой и подняли ноги на унитаз, чтобы их не было видно на полу.
И мы видели все — каждое злодеяние, происходящее снаружи. туалетах есть вентиляционные отверстия, через которые можно смотреть наружу, но нельзя заглянуть внутрь, плюс в нашей кабинке было несколько пулевых отверстий, через которые мы могли смотреть.
И, конечно, мы молились. Мы читали «Шма Исраэль». Мы пробыли там восемь с половиной часов, и все, что мы делали — это молились. Я постоянно повторял: «Борэ Олам (Создатель мира), я так сильно люблю Тебя, Ты спасал меня до сих пор. Что бы я ни сделал до этого, прости меня. Что бы мне ни нужно было сделать, я сделаю — только верни меня к моим родителям целым и невредимым, и я обещаю, если Ты вернешь меня домой, я буду исполнять каждую Твою заповедь до буквы закона. Если Ты спасешь меня, я никогда больше не огорчу Тебя».
В тот момент все было абсолютно ясно: мы знали, что можем полагаться только на Борэ Олама, чтобы Он спас нас. И когда вы знаете, что это только вы и Всевышний, вы понимаете, что должны полностью отдаться Ему. В течение тех часов это были только я и Он.
В какой-то момент террористы ворвались в зону туалетов и закричали: «Это ЦАХАЛ, это Армия Обороны Израиля!»
Сначала я хотел выйти, но девушка, которая была со мной, удержала меня и сказала: «Не выходи, это ловушка, это террористы!»
И именно так мы были спасены. Другие, кто еще был жив, вышли, думая, что это действительно наша армия пришла их спасти, и они были тут же застрелены. Затем они ходили от кабинки к кабинке, поливая каждую из них пулями. Три пули попали в нашу кабинку, но как-то ничего с нами не произошло. И действительно, нет естественного объяснения тому, что мы были пощажены. Только Всевышний держал эту дверь закрытой и был с нами каждую секунду.
Защити мою душу
Наконец, ближе к вечеру, армейские силы достигли территории фестиваля и начали обыскивать ее. Сначала мы не знали, что это ЦАХАЛ. Мы просто слышали, как открываются другие двери туалетов, а затем раздавались крики — видимо, от солдат, которые столкнулись с бойней в одной кабинке за другой. Но когда они открыли нашу дверь, наступила тишина. Солдаты просто не верили, что в этой зоне остались живые люди.
Затем они сказали нам: «Вы — последние три живых еврея на всей территории фестиваля. Никто больше не выжил.»
Солдаты вывели нас из кабинки и помогли нам дойти до эвакуационного транспорта. Я шел через бойню, я видел восемь своих собственных друзей, лежащих убитыми на земле, их тела были в состоянии, которое я не могу описать. Это была дорожка смерти, но также дорожка ангелов. Мы поцеловали эти поруганные тела и простились с ними. Когда я забирался в военный транспорт, я обхватил голову руками. Я не мог поверить, что мы действительно выбираемся оттуда без единой царапины.
Они отвезли нас домой в Афулу. Я вернулся к родителям, которые ждали меня за столом вместе со всей семьей — бабушкой, дядями, братьями и сестрами. Никто не осмеливался говорить со мной — они боялись посмотреть мне в глаза, глаза, которые рассказывали самую ужасную историю, которую можно рассказать.
Моя мать была той, кто нарушил молчание. Она взяла меня за руку и привела в мою комнату и сказала: «Смотри, Барак, это твоя кровать, это твой шкаф.» Я сел перед зеркалом и посмотрел на себя, чтобы убедиться, что я действительно жив, и поблагодарил Всевышнего со слезами на глазах. «Спасибо Тебе за все, что Ты помог мне пережить, и спасибо, что привел меня домой живым к моим родителям и моей семье.» Затем я добавил: «Пожалуйста, Всевышний, защити и мою душу.»
После всего, что я пережил и увидел, было невозможно вернуться к обычной жизни. Я в основном молился и читал Теилим — это было единственное, что успокаивало мою душу. Люди спрашивают меня, трудно ли мне снова и снова проигрывать в голове все эти ужасающие образы. Но знаете, среди всей этой боли и ужаса было также настоящее чувство, что я мог видеть Всевышнего, и я так счастлив, что Он был со мной и даровал мне это огромное милосердие и спас меня. Я бы никогда не хотел пережить такое снова, но я бы не хотел отказаться от близости, которую я почувствовал в том ужасном месте.
Шадхан
На следующей неделе моя жизнь изменилась, потому что тогда я встретился с равом Шломо Офером, бреславским машпиа, у которого есть центр Торы и кирува в Ришон-ле-Ционе. Рав Офер, настоящий целитель душ, пригласил меня принять участие в его еженедельном понедельничном тикуне и сидел со мной часами, восстанавливая мою душу. Он подчеркнул идею передать всю мою боль и травму Борэ Оламу и направил меня помнить, что все те ужасные вещи, которые я видел и которые будут преследовать меня в кошмарах, как-то являются частью большего плана Всевышнего.
И именно рав Офер представил меня моей суженой.
Рав пригласил меня поделиться своей историей в его синагоге, и моя будущая жена, Ли-Одель, случайно сидела на женской галерее вместе с моей матерью. Ли-Одель была частью общины рава с подросткового возраста и посещала его тикун каждую неделю на протяжении двух десятилетий. У нее есть девятилетний сын от короткого брака; он сел рядом со мной, пока я рассказывал свою историю, а затем взял меня за руку, когда мы встали танцевать. В конце вечера рав дал мне благословение, что я скоро женюсь.
«Сегодня ты встречаешь свою пару,» — сказал он мне.
И сын Ли-Одель, Ошер, воскликнул: «Я хочу, чтобы моя мама нашла свою пару, и я хочу отца.»
Моя будущая жена сидела с моей матерью на балконе, пока я танцевал с ее сыном внизу.
Родители Ли-Одель назвали ее «Ли» после тяжелой беременности ее матери, во время которой и мать, и ребенок чуть не погибли, и рав Офер, по совету рава Хаима Каневского, предложил ей добавить имя «Одель».
У неё своя непростая история: у неё гемофилия, нарушение, при котором кровь не свёртывается должным образом. Это редко встречается у женщин из-за их хромосомного набора — сегодня известно только около 2000 случаев женской гемофилии, и только у четырёх из них такая же специфическая генетическая мутация, как у неё.
Ли-Одель, вероятно, одна из немногих женщин в мире, которая родила с этим заболеванием и осталась жива, чтобы рассказать об этом. Когда она готовилась родить, она дала обещание Вс-вышнему, что если они оба выживут, она посвятит ребёнка жизни в Торе и духовному служению.
Когда рав Офер предложил шидух, Ли-Одель подумала, что это немного безумно.
«Ты знаешь, сколько мне лет?» — спросила она меня. «Мне 36. Я на 11 лет старше тебя. Почему ты хочешь жениться на мне?»
Но я знал, что это мой зивуг. Потому что после фестиваля Nova никто не мог смотреть мне в глаза. Но когда мы встретились, она посмотрела мне в глаза и увидела мою душу. Я знал, что она станет моей женой.
Сегодня мы живем в Реховоте, и я имею честь строить настоящий дом Торы. Я выступаю где могу, рассказывая свою историю и поощряя других стремиться к вечной связи вместо мимолетного удовольствия, а моя жена проводит афрашат хала по всей стране в заслугу заложников и для всех, кто нуждается в спасении.
Я знаю, люди удивляются, когда слышат мою историю — как я перешел из одной крайности в другую так быстро, когда некоторым людям требуются годы, чтобы восстановиться. Я думаю, ответ в том, что как только я решил сделать тшуву, это было всем сердцем, без оглядки назад. Когда я бежал, спасая свою жизнь от террористов, я точно знал, что если спасусь, то совершу полную тшуву.
И есть еще что-то: когда человек восхваляет Всевышнего за дары, которые Он ему дал, все больше и больше даров даруется ему. Я чувствую, что это произошло со мной: я не перестаю благодарить Всевышнего за чудеса, которые Он совершил для меня, и поэтому Он помогает мне и посылает мне больше чудес. Только Всевышний исцелил мою душу, и моя жизнь теперь только для Него. Моя история доказывает, что Всевышний управляет всем, и что все в Его руках.
(Первоначально опубликовано в журнале «Мишпаха», выпуск 1008)
